приберегавших весь свой огонь души для творчества. К сожалению, ничего не получилось. Добравшись до южного конца террасы, она подняла глаза к его балкону, потом скользнула взглядом по широким чердачным окнам старой детской. Ничего.
Жаклин прищурилась, поджала губы, пробормотала совершенно не подобающее леди ругательство и шагнула в ближайшую дверь, рядом с которой оказалась ведущая в мастерскую лестница.
Джерард стоял у окна и смотрел в сад, но не видел ни единого дерева. Он держал в руках лучший из сделанных вчера набросков. Правда, все были хороши, а перспективы казались просто сказочными, но ...
Как идти вперед? И каким должен быть следующий шаг? Он провел весь день, перебирая возможности. Может, настоять, чтобы отныне на сеансах присутствовала Миллисент?
Его творческие инстинкты немедленно восстали. Миллисент будет отвлекать не только его, но и Жаклин. Они должны оставаться наедине, особенно теперь, когда между ними возникла близость. Но эта близость должна оставаться строго духовной. Самое главное – не дать этой духовной близости перерасти в физическую. Возможно, они и стали бы любовниками ... но она невинна, и мудрость диктовала ему держать в узде свои сладострастные порывы.
– Войдите! – крикнул он, услышав стук в дверь и предположив, что это горничная пришла за подносом.
На пороге появилась Жаклин. Увидела Джерарда, спокойно встретила его взгляд и, захлопнув за собой дверь, огляделась.
Она впервые была здесь с тех пор, как детскую переделали под мастерскую, и сейчас с любопытством отметила появление длинного раскладного стола; а также кистей, красок и бумаги, разложенных по всей его длине. На одном конце лежала стопка эскизов. Да и в руке он держал несколько бумажных листочков.
Но тут она отвлеклась, заметив большой мольберт и пустой холст, натянутый на него. На холст была наброшена марля, вероятно, чтобы защитить его от пыли.
Девушка медленно шагнула вперед, словно оценивая открывшуюся перед ней сцену.
– Я хотела спросить, не нужно ли сегодня позировать? – пробормотала она, остановившись у окна.
Он пристально уставился на нее, после чего, не глядя, бросил на стол эскизы, сложил руки на груди и прислонился к оконной раме.
– Нет. Вы хотели узнать, что случилось.
Она настороженно смотрела на него, не зная, что ответить. Джерард вздохнул и провел рукой по волосам – признак нетерпения и расстройства, недаром Вейн так старался отучить его от этого жеста.
– Мы только что познакомились, и все же мне кажется, что я знал вас всю жизнь.
И считал себя обязанным защитить, даже от себя самого.
Жаклин растерянно свела брови.
– И поэтому?.. – поколебавшись, спросила она.
– Поэтому я не уверен, что смогу сделать это.
– Написать портрет?
Он поднял глаза и увидел, что лицо ее исказилось страхом.
– Да ... только не смотрите на меня так.
– Но как же еще? Мне необходимо иметь этот портрет. Вы знаете это и знаете почему.
– Верно, но я также знаю ... – он выразительно ткнул пальцем сначала в нее, потом в себя, – об этом.
Она снова насторожилась.
– О чем именно?
Выведенный из себя, Джерард раздраженно взмахнул рукой.
– О том, что происходит между нами. И не делайте вид, будто ничего не понимаете и не чувствуете.
Девушка долго молчала, прикусив губу. Наконец она прерывисто вздохнула и гордо вскинула подбородок.
– Если вы насчет вчерашнего поцелуя ...
– Только не извиняйтесь!
От возмущения девушка даже подскочила.
Он снова ткнул в нее указательным пальцем.
– Во всем виноват исключительно я.
Жаклин презрительно фыркнула.
– Не представляю, с чего бы это! По-моему, я первая вас поцеловала. И при этом не была ни очарована, ни околдована, что бы вы там ни воображали.
Он плотно сжал губы, чтобы не улыбнуться, и выпрямился.
– Я и не предполагал, что могу кого-то околдовать.
Девушка подозрительно прищурилась.
– Возможно, вы считаете, будто я была так ослеплена вашим обаянием, что сама не знала, что
