нет, лучше всего вообще не думать об этом — кто знает, что может произойти в течение ближайших двух дней?
Долгожданный звонок раздался только на следующее утро и прервал неспокойный сон Стерлинга. Вскинув голову, он уставился затуманенным взглядом на Дэвида. Тот уже был на ногах и снял трубку.
— Дэвид? — раздался в трубке грубый мужской голос.
— Да, это я.
Стерлинг наклонился вперед и включил дополнительный динамик, чтобы слышать разговор.
— Мы нашли ее сестру. Она работает на чартерных яхтах на Антигуа.
— Как быстро вы сможете добраться туда? — спокойно поинтересовался Дэвид.
— За пару часов.
— Ладно, ты знаешь, что делать. Я доверяю тебе, так что не подведи.
— А разве я когда-нибудь подводил? — с усмешкой спросил звонивший. — Буду держать тебя в курсе. — На этом разговор закончился.
Когда Дэвид опускал трубку на рычаг, лицо его было белым.
— Отлично! — пробормотал Стерлинг, потягиваясь. — Это будет еще не скоро, так что я намерен что- нибудь поесть. Составишь мне компанию?
— Нет, — отказался Дэвид. Ему не очень нравилось то, что он делает, и поэтому он уже давно потерял аппетит.
Дойдя до двери. Стерлинг обернулся.
— Да не переживай ты, — хрипло бросил он. — Все .будет хорошо.
Дэвид устремил на него ледяной взгляд.
— Для кого?
Уголки рта Стерлинга растянулись в улыбке.
— Думаю, для всех нас.
Неопределенность этих слов еще долго терзала Дэвида после ухода его врага. Однако, учитывая миролюбивое настроение Стерлинга, Дэвид решил позволить себе малую толику оптимизма; но только до того момента, как снова зазвонил телефон и Дэвид услышал очень неприятную новость.
— Вчера вечером они выписались из отеля, — сообщил из Манилы агент Администрации по контролю за применением закона о наркотиках.
— Что значит — выписались? — возмутился Дэвид. — Я думал, вы следите за ними.
— Мы следили, — подтвердил агент, — но им удалось ускользнуть.
У Дэвида голова пошла кругом.
— Так куда же они делись? — процедил он сквозь зубы.
— Мы как раз пытаемся это выяснить. Как только будет дополнительная информация, я вам тут же позвоню.
Дэвид начал медленно опускать трубку, но, не донеся ее до телефона, в ярости швырнул об стену. Все, буквально все строилось на том, что они будут оставаться в отеле «Манила», и тот факт, что они сбежали, означал только одно — Муро почуял слежку.
— Эй, — Кристиан обнял Пенни, — что-то ты загрустила. О чем думаешь?
— Я думаю, — промолвила Пенни, печально улыбаясь и ловя взглядом солнечные блики на поверхности озера, — что буду скучать по тебе. Но, наверное, мне не следовало этого говорить.
— Да, — вздохнул Кристиан, — пожалуй, не следовало.
И все же приятно слышать такие слова. — Он прислонился лбом ко лбу Пенни; на некоторое время они замерли, потом Кристиан повернулся и тоже посмотрел на озеро.
Они стояли у края небольшого бетонного причала.
Отсюда было видно то место, где лагуна сливалась с рекой Пасиг. Однако оба без труда могли представить себе лодку, которая должна прийти ночью за Кристианом, чтобы под покровом темноты провезти по извилистой реке и доставить на просторы Южно-Китайского моря, где его будет ждать корабль.
— Ты уверен, что все пройдет благополучно? — спросила Пенни. — Я хочу сказать, что если в Маниле за нами следили…
— Тес, — тихо оборвал ее Кристиан, — это моя забота.
Пенни повернулась и посмотрела на него, чувствуя, как сердце сжимается от страха и неуверенности.
— Во сколько ты уедешь? — прошептала она.
Кристиан наклонился вперед и нежно поцеловал ее в губы.
— Давай не будем думать об этом. Нам осталось совсем немного, так почему бы просто не насладиться этими последними часами вдвоем?
Пенни горько рассмеялась:
— Это трудная задача. — Она взяла Кристиана за руку.
Они повернулись и пошли по причалу в направлении небольшой уединенной рыбацкой деревушки.
Светило солнце, жужжали мухи, кружившиеся над гниющими останками дохлой рыбы, плававшими в воде у разбитых краев причала. Запах сжигаемого мусора доносился с узких, убогих улочек, где тощие, с задубевшей кожей рыбаки и их семьи занимались своим привычным делом. Деревушка находилась менее чем в часе езды от шумной, переполненной людьми Манилы, но казалось, что это уже другая страна и даже другой мир.
— Трудно представить себе, как можно жить вот так. — сказала Пенни, остановившись, чтобы посмотреть, как выгружают рыбу из только что подошедшей к причалу рыбацкой лодки. Возле лодки быстро образовалась очередь, люди насыпали рыбу в корзины и относили к грузовикам. — Интересно, им часто приходится видеть европейцев?
— Думаю, что очень редко, — ответил Кристиан, отгоняя мух.
— Может, осмотрим вон ту церковь? — предложила Пенни, показывая на почерневший от времени купол маленькой испанской церковки, расположенной в конце главной улицы.
Кристиан покачал головой;
— Нет. Давай-ка лучше на некоторое время уедем отсюда куда-нибудь, где воздух почище.
Их машина стояла у самой воды, между горой ветхих бамбуковых корзин и жавшимися друг к другу угрюмыми тощими мулами. Рыбаки убрали свои весла и снасти, чтобы Кристиан и Пенни смогли забраться в машину, и жестами отогнали приближающиеся к берегу телеги, освобождая дорогу. Кристиан ехал медленно, объезжая камни и рытвины; по пути им попадались худые босоногие ребятишки, игравшие в пыли. Ленивые собаки спали в тени бесплодных деревьев и обломков автомобилей или копались в кучах мусора на обочинах дороги. На другом конце деревни навстречу попалась похоронная процессия. Люди в линялых майках и драных шортах следовали за ковылявшим на спущенных шинах авто; в руках они несли дырявые зонтики, укрываясь ими от солнца.
У Пенни, глядевшей в окошко, перемешались все чувства. Убогость жизни этих людей была столь же очевидной, сколь и непостижимой. Она повернулась и посмотрела на Кристиана. Чувствуя ее взгляд, Кристиан улыбнулся и взял Пенни за руку.
— Подобные картины помогают осознать, какие же мы счастливые, не так ли? — сказал он и прибавил скорость, Оставляя деревню позади.
— Да, — тихо промолвила Пенни, хотя сейчас она не испытывала ничего, кроме страха перед приближающейся разлукой.
Дальше машина начала подниматься по горным дорогам, петлявшим среди густых зарослей бамбука, папоротника и высоких кокосовых пальм. Выехав наконец на поляну на склоне холма, они вылезли из машины и пошли по жесткой, высушенной солнцем траве, глядя вниз, на озеро и деревню. В отдалении, сквозь дымку, виднелись смутные очертания гор.
Кристиан подвел Пенни к куче камней, уселся в тени, а ее посадил рядом, положив ее голову себе на плечо. Некоторое время оба молчали, наблюдая за маленькими зелеными ящерицами, бегавшими по камням. Пенни так же глубоко чувствовала печаль Кристиана, как свою собственную, и эта печаль настолько переполняла ее, что она не могла говорить. Ей хотелось остановить время, чтобы они никогда не предстали перед тем, что ждало их впереди.
