Она опустила голову и притворилась, что рассматривает свои розовые ногти.
– Да, действительно. Такая спешка меня удивляет, ведь ты потратил столько времени и усилий, чтобы добиться своего.
– В этом и заключается причина моего спешного возвращения в Пенфорк. Я слишком долго отсутствовал, а есть дела, не терпящие отлагательства и заслуживающие больше внимания, чем бесконечные словесные перебранки с вами, миледи.
Задетая за живое, Грей не смогла сдержать колкость, которая сама просилась на уста.
– Тогда, если ты уедешь прямо ночью, это не будет слишком скоро.
Гильберт пропустил издевку мимо ушей.
– Я поручил сэру Ланселину заботиться о тебе, – уведомил он ее. – Старайся не досаждать ему сверх меры. В качестве нового лорда Медланда у него много обязанностей по поддержанию порядка.
С этими словами Гильберт открыл дверь и собрался уйти. Расставание казалось неминуемым, и Грей не знала, когда увидит его снова, поэтому гнев ее остыл.
– Гильберт, – окликнула девушка.
– Да, Грей?
– Ты будешь навещать меня? – она не знала в точности, чего от него хочет, только испытывала жгучее желание быть с ним, не отпускать его далеко.
Гильберт находился в таком же смятении. Он не понимал, что на него нашло, хотя позднее задавал себе вопрос, как случилось, что он снова пал жертвой ее чар. Он закрыл дверь и подошел к кровати.
Когда Грей подняла на него свои светлые глаза, выдержка рыцарю отказала, и внезапно он заключил ее в объятия. Гильберт жадно прижимал к себе ее нежное тело с новыми, неведомыми ему изгибами, искал ее губы. Но стоило ему коснуться ее уст, как Грей уперлась руками ему в грудь.
– Как ты смеешь! – яростно воскликнула она с глазами, сверкающими от гнева. – Я не стану твоей любовницей.
«Господи, что это нашло на меня?» – подумал Гильберт, пораженный собственной несдержанностью. Виноваты ее глаза, понял он, молчаливая просьба, которую он уловил в глубине. Неужели он ошибся? Словно обжегшись, барон выпустил Грей из объятий и отступил к кровати. Грей натянула одеяло до подбородка.
– Прошу тебя уйти.
– Приношу свои извинения, – взял себя в руки Гильберт. – Кажется, я принял правильное решение, оставляя тебя в Медланде.
Она не ответила, а повернулась к стене и зарылась под одеяло.
Сжав челюсти, Гильберт долгим взглядом посмотрел на Грей, повернувшуюся к нему спиной, потом резко развернулся и исчез за дверью. Это правильное решение, сказал он сам себе. Она не дала бы ему покоя, возьми он ее в Пенфорк.
Выбравшись из-под одеял, Грей протерла глаза, прежде чем взглянуть на белый свет. Ничего не изменилось с тех пор, как она заснула накануне, грустно установила девушка.
Она уселась на кровати, подогнув под себя ноги. Прохладный утренний воздух коснулся обнаженных рук и ног, озноб пробежал по всему телу. Нахмурившись, Грей глянула на свою наготу, на мгновение смутилась, потом вспомнила, как оказалась голой.
Ночью она проснулась вся в поту, сбросила одеяла, но это не принесло облегчения. Некоторое время Грей ворочалась с боку на бок, потом наконец сняла рубашку. Только тогда ей удалось снова заснуть.
Накинув на плечи одеяло, она стала размышлять о разговоре с Гильбертом. Уехал ли он в Пенфорк, как собирался? Мысль о том, как он смог вывести ее из равновесия, Грей от себя отгоняла.
– На все воля Божья, – пробормотала она, убеждая себя, что должна радоваться: раз его нет поблизости, то некому и расстраивать ее.
Стук в дверь оборвал раздумья. Не успела Грей ответить на него, как дверь распахнулась и вошла весьма симпатичная молодая женщина примерно такого же роста, как сама Грей. Через руку у нее была переброшена свежая рубашка, платье и прочие предметы туалета.
– А, миледи проснулась, – сказала женщина. Ее плутоватое личико приобрело хмурое выражение. Она закрыла дверь и прошла к кровати. Женщина пристально глянула на пятно, пометившее лицо Грей; глаза ее сужались при этом все больше, пока не превратились в щелки, придавая женщине недоверчивый вид, словно она подозревала Грей в чем-то плохом.
Вздернув подбородок, Грей, не моргнув глазом, выдержала этот изучающий взгляд.
– Закончили? – спросила она, когда стало ясно, что женщина теперь лишь просто смотрит на нее.
Губы приоткрылись в самодовольной улыбке, обнажив ряд кривоватых зубов.
– Меня зовут Мелли, – представилась женщина, гордо выпятив грудь.
По правде говоря, это запоздалое сообщение было ни к чему, так как Грей поняла, кто такая эта самоуверенная женщина, в тот момент, когда та без разрешения переступила порог.
– Сам барон Бальмейн определил меня вам в служанки, – продолжала Мелли, складывая принесенную одежду на кровать. – Но хочу, чтобы вы знали, эта работа мне совсем не по нраву.
Грей порадовалась, что многое узнала из подслушанного разговора Гильберта с сэром Ланселином. Неприязнь служанки уже не причинила слишком жгучей обиды после полученного предупреждения.
– А я леди Грей Чарвик, – представилась в свою очередь Грей. – И хочу, чтобы ты знала: мне это нравится не больше, чем тебе, может быть, даже меньше.
Большие круглые глаза Мелли округлились еще сильнее, прежде чем она сумела скрыть удивление, пренебрежительно скривив губы.
– Да, Чарвики все такие, – заявила служанка, скрестив руки на груди.
Грей изобразила на лице изумление:
– Ты знала моего брата? Мелли покачала головой:
– Нет, но…
– А тогда, значит, была хорошо знакома с Эдуардом Чарвиком, – прервала ее Грей, и улыбка появилась на ее лице при воспоминании о том, что Гильберт имеет обыкновение обрывать собеседников.
– Нет, миледи, я…
– Ну тогда скажи мне, как ты можешь судить о моей семье? – Грей была обрадована тем, с какой легкостью удалось ей во второй раз совершить столь трудный подвиг.
– Уж давно не секрет, как поступил с моей хозяйкой, леди Лизанной, ваш брат, – не осталась в долгу служанка. Для большей убедительности она выставила вперед свой маленький, остренький подбородок.
Грей не нашлась, что ответить, так как еще не знала в точности, за какой проступок король лишил Эдуарда Чарвика его владений. Мелькнула мысль, что надо бы заставить служанку пролить свет на эту тайну. Зная истину, можно было бы лучше понять враждебность Гильберта…
– И я уже слышала рассказы о том, как Филипп поступил со своей бедной женой, – продолжала Мелли. – Свернул ей шею, вот что он сделал.
Грей широко раскрыла глаза.
– Свернул?.. – когда она прошлой осенью в первый раз приехала в Медланд, то слышала разговоры о виновности Филиппа в смерти жены, но так и не узнала, как бедняжка умерла.
– Значит, мы хорошо понимаем друг друга, миледи, – сказала Мелли, наклоняясь за рубашкой Грей, сброшенной на пол. Она высоко подняла брови, но не обронила никакого замечания, стряхивая с рубашки сор от тростника.
Грей прекрасно понимала, что именно подумала Мелли, и не смогла помешать появлению пятен румянца на своих щеках. Она уже хотела дать служанке необходимые пояснения, когда настойчивое поскребывание в дверь заставило обеих обернуться.
Нахмурившись, Мелли подошла к двери и распахнула ее. Большой серый пес направился прямо к Грей.
– Ворчун! – воскликнула девушка, перебираясь на край кровати, чтобы положить голову собаки на колени. – Так ты не забыл меня, верный друг, – ворковала она, улыбаясь от радости, впервые за долгое время. – Я по тебе скучала.
– Вон! – скомандовала Мелли. Она приблизилась к кровати, но не отважилась подойти вплотную.
