— Если надо. А теперь скажите мне, зачем вы пришли?
Гость откинул капюшон, открыв совершенно изменившееся лицо:
— Какой странный вопрос.
— Да, наверно, — согласилась она, — вы пришли за саксами.
— И?
Райна покачала головой:
— Нет, Эдвин, не зовите их бунтовать против норманнов. Из этого не получится ничего хорошего. Они погибнут.
— Вы не верите, что саксы одолеют норманнов?
— Норманнов больше, и они прекрасно вооружены. Прошу, оставьте людей в покое. Пусть они живут, пашут землю, растят детей и продолжают род. Это им обещал Максен Пендери. Не лишайте их этого!
— Обещание норманна, — презрительно фыркнул Эдвин. — Нет, Райна, это мои люди, я научил их боевому искусству, и они должны присоединиться ко мне в борьбе против норманнского пса, с которым вы спали.
— Я не спала с ним!
— Вы что, считаете меня болваном? — гаркнул гость. — Вы ушли с ним, предав меня.
— Неправда! Я убежала от Доры, а Максен спас меня от смерти, к которой меня приговорила колдунья.
— Ну, какие еще небылицы придумаете? Что Дора пыталась убить вас?
— Это не небылицы, Эдвин. Вы видели ее той ночью. Когда вы спали, Дора и трое помогавших ей мужчин вытащили меня из шатра и пытались похоронить заживо. Вот правда!
— А моя правда, Райна, в том, что Пендери убил троих моих людей, а потом вы сбежали с ним. Я не считаю тех, кто пал от его руки при нападении норманнов на лагерь. Я похоронил троих.
— Троих?! — выдавила из себя Райна. — Этого не может быть. Когда я пришла в сознание, третий был ранен и скрылся с Дорой.
Райна не верила, что Пендери солгал ей, признавшись в убийстве лишь двоих.
— Может, третьего убила Дора, — вслух подумала она и тут же поняла, что права. — Да, именно так, чтобы оставшийся в живых не смог рассказать о происшедшем.
— Дора — знахарка, — заметил сакс, — а не убийца.
— Неужели вы так слепы, Эдвин? Разве вы не видели могилу, куда она хотела навек упрятать меня?
— Могилу?
Значит, колдунья перетащила в другое место тела, чтобы скрыть правду.
— Она — зло, Эдвин. Ради спасения своей души вы должны избавиться от нее.
Недоверие, удивление, гнев сменились на лице его презрением:
— Именно это она и предлагала, зная, что вы предадите свой народ и разделите ложе с другим. Ее предсказание сбылось, а вы хотите, чтобы я поверил вашим лживым словам, которые падают с ваших губ, словно яд?
— Мои слова не лживы, — в отчаянии простонала Райна.
— Могу ли я поверить, что не вы привели Пендери в наш лагерь?
— Да, сбежав из Этчевери, я навела его на след, не зная об этом. Клянусь и в том, что не делила с ним ложе.
— Пусть так. Все равно это скоро случится.
Разве может она в этом поклясться? Райна промолчала.
— Что, не отрицаете? — поддразнивал ее сакс. — Скажите, что не разделите с ним ложе, поклянитесь в этом, и, может быть, я поверю всему остальному.
— Я… я не могу, — выдавила она из себя, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут из ее глаз.
Эдвин с отвращением оттолкнул ее и пошел прочь.
— Вы можете отдавать себя норманнскому псу, — бросил он через плечо, — но я не дам ему на растерзание моих людей.
Натянув на голову капюшон, сакс осторожно приоткрыл дверь конюшни и выскользнул, мгновенно растворившись в темноте. Смолк скрип закрывшейся двери. В душе Райны кипели противоречивые чувства. Прислонясь к стене, она подняла глаза к равнодушным небесам:
— Что мне делать?
В ответ раздался скрип двери. Если это не предводитель мятежников, то кто? Неужели он вернулся?
«Эдвин?» — прошептала девушка, вглядываясь в ночные тени.
Дверь, закрываясь, скрипнула еще раз. Может, в конюшне кто-то есть? И он сейчас поднимет тревогу среди норманнов? В ужасе Райна кинулась к строениям, где спали пленные, и едва не наступила на двух стражников, лежавших на земле. Похоже, они были без сознания. Вероятно, дело рук Эдвина — он так ненавидит норманнов. Это потрясло девушку. Она побежала к белевшим в темноте постройкам и увидела Эдвина.
— Мы ведь рядом, плечом к плечу, не так ли? — вопрошал он, стоя у стола, за которым ужинали пленные. — Возьмем замок и тех, кто защищает его? — Он ждал ответа, а взоры саксов обратились к Райне.
— Нет, Эдвин, — закричала она. — Вам надо уйти, и причем немедленно!
— Вам нечего тут делать! — вспылил Эдвин. — Уходите!
— Послушайте меня, — взмолилась девушка, словно речь шла о спасении ее собственной жизни. — Может, норманны уже ищут вас.
Вожак бунтовщиков презрительно прищурился:
— Вы донесли им?
Пленные расступились, и Райна встала прямо перед предводителем, глядя ему в глаза:
— Я — нет, но кто-то другой может сказать им.
— А как вы узнаете об этом?
Они затеяли спор, на который совсем не было времени:
— Эдвин, не теряйте драгоценных минут. Не надо ни о чем спрашивать, просто уходите.
Разволновавшись, саксы начали между собой переговариваться, поглядывали то на предводителя, то на девушку, раздумывали над словами Эдвина. А тот словно и не замечал умоляющего взгляда своей бывшей невесты. Он оглядел соплеменников и спросил:
— Каков ваш ответ?
Вперед вышел сакс, которого все признавали за старшего:
— Если бы мне не стукнуло сорок три зимы, я бы пошел за тобой не задумываясь. Но я мудр и не хочу побеждать любой ценой. Не могу…
Сказав это, старший возвратился на свое место.
— Пендери обещал, что мы вернемся к нашим семьям, к нашей земле, — добавил другой пленник. — Я простой человек и хочу растить детей, пахать поля и собирать урожай.
— И вы верите Пендери? — взорвался Эдвин, сжимая и разжимая кулаки.
— Вера, конечно, угасает, но обещания норманна — это лучшее, что у нас есть.
— Да, — вмешался молоденький сакс, — Пендери хорошо о нас заботится. Еды у нас достаточно, одежды — тоже и дров для костра.
Как они заговорили! Райна не ожидала подобных слов и от изумления остолбенела.
— А что будет зимой? Ведь тогда провианта хватит только для норманнов? — спросил Эдвин, зло поблескивая глазами. — Вы будете умирать или от голода, или от холода.
Среди пленников прокатился рокот — похоже, они пока об этом не думали.
«Что принесет с собой зима?» — размышляла Райна.
В словах предводителя была правда. Два года бунтуют саксы, и оба — неурожайные. Томасу едва удалось прокормить своих соплеменников. Побежденных же, даже признавших его своим хозяином, он бросил на произвол судьбы. Страшный был год, много унес с собой голод…
— Кто же пойдет со мной? — опять спросил Эдвин и, взглянув на Райну, побледнел от гнева. — Кто
