разговаривали.
- Кто же за маслом пойдет? - сказала Дуняша.
- Ни за что, Авдотья Миколавна, не пойду, - решительно отвечала вторая девушка.
- Полно; с Аксюткой вместе поди.
- Я одна сбегаю, я ничего не боюсь, - сказала Аксютка, но тут же заробела.
- Ну поди, умница, спроси у бабушки Анны, в стакане, и принеси, не расплескай, - сказала ей Дуняша.
Аксютка подобрала одною рукой подол, и хотя вследствие этого уже не могла махать обеими руками, замахала одною вдвое сильнее, поперек линий своего направления, и полетела. Ей было страшно, и она чувствовала, что ежели бы она увидала или услыхала что бы то ни было, хоть свою мать живую, она бы пропала со страху. Она летела, зажмурившись, по знакомой тропинке.
XIII
'Барыня спит али нет?' - спросил вдруг подле Аксютки густой мужицкий голос. Она открыла глаза, которые прежде были зажмурены, и увидала чью-то фигуру, которая, показалось ей, была выше флигеря; она взвизгнула и понеслась назад, так что ее юбка не поспевала лететь за ней. Одним скачком она была на крыльце, другим в девичьей и с диким воплем бросилась на постель. Дуняша, тетка ее и другая девушка обмерли со страху; но не успели они очнуться, как тяжелые, медленные и нерешительные шаги послышались в сенях и у двери. Дуняша бросилась к барыне, уронив спуск; вторая горничная спряталась за юбки, висевшие на стене; тетка, более решительная, хотела было придержать дверь, но дверь отворилась, и мужик вошел в комнату. Это был Дутлов в своих лодках. Не обращая внимания на страх девушек, он поискал глазами иконы и, не найдя маленького образка, висевшего в левом углу, перекрестился на шкафчик с чашками, положил шапку на окно и, засунув глубоко руку за полушубок, точно он хотел почесаться под мышкой, достал письмо с пятью бурыми печатями, изображавшими якори. Дуняшина тетка схватилась за грудь... Насилу она выговорила:
- Перепугал же ты меня, Наумыч! Выговорить не могу слова. Так и думала, что конец пришел.
- Можно ли так? - проговорила вторая девушка, высовываясь из-за юбок.
- И барыню даже встревожили, - сказала Дуняша, выходя из двери, - что лезешь на девичье крыльцо не спросимши? Настоящий мужик!
Дутлов, не извиняясь, повторил, что барыню нужно видеть.
- Она нездорова, - сказала Дуняша.
В это время Аксютка фыркнула таким неприлично-громким смехом, что опять должна была спрятать голову в подушки постели, из которых она целый час, несмотря на угрозы Дуняши и ее тетки, не могла вынуть ее без того, чтобы не прыснуть, как будто разрывалось что в ее розовой груди и красных щеках. Ей так смешно казалось, что все перепугались, - и она опять прятала голову и, будто в конвульсиях, елозила башмаком и подпрыгивала всем телом.
Дутлов остановился, посмотрел на нее внимательно, как будто желая дать себе отчет в том, что такое с ней происходит, но, не разобрав, в чем дело, отвернулся и продолжал свою речь.
- Значит, как есть, оченно важное дело, - сказал он, - только скажите, что мужик письмо с деньгами нашел.
- Какие деньги?
Дуняша, прежде чем доложить, прочла адрес и расспросила Дутлова, где и как он нашел эти деньги, которые Ильич должен был привезть из города. Разузнав все подробно и вытолкнув в сени бегунью, которая не переставала фыркать, Дуняша пошла к барыне, но, к удивлению Дутлова, барыня все-таки не приняла его и ничего толком не сказала Дуняше.
- Ничего не знаю и не хочу знать, - сказала барыня, - какой мужик и какие деньги. Никого я не могу и не хочу видеть. Пускай он оставит меня в покое.
- Что же я буду делать? - сказал Дутлов, поворачивая конверт. - Деньги не маленькие. Написано-то что на них? - спросил он Дуняшу, которая снова прочла ему адрес. Дутлову как будто все что-то не верилось. Он надеялся, что, может быть, деньги не барынины и что не так прочли ему адрес. Но Дуняша подтвердила ему еще. Он вздохнул, положил за пазуху конверт и готовился выйти.
- Видно, становому отдать, - сказал он.
- Постой, я еще попытаюсь, скажу, - остановила его Дуняша, внимательно проследив за исчезновением конверта в пазухе мужика. - Дай сюда письмо.
Дутлов опять достал, однако не тотчас передал его в протянутую руку Дуняши.
- Скажите, что нашел на дороге Дутлов Семен.
- Да дай сюда,
- Я было думал, так, письмо; да солдат прочел, что с деньгами.
- Да давай же.
- Я и не посмел домой заходить для того... - опять говорил Дутлов, не расставаясь с драгоценным конвертом, - так и доложите.
Дуняша взяла конверт и еще раз пошла к барыне.
- Ах, боже мой, Дуняша! - сказала барыня укорительным голосом. - Не говори мне про эти деньги. Как я вспомню только этого малюточку...
- Мужик, сударыня, не знает, кому прикажете отдать, - опять сказала Дуняша.
Барыня распечатала конверт, вздрогнула, как только увидела деньги, и задумалась.
- Страшные деньги, сколько зла они делают! - сказала она.
- Это Дутлов, сударыня. Прикажете ему идти или изволите выйти к нему? Целы ли еще деньги-то? - спросила Дуняша.
- Не хочу я этих денег. Это ужасные деньги. Что они наделали! Скажи ему, чтоб он взял их себе, коли хочет, - сказала вдруг барыня, отыскивая руку Дуняши. - Да, да, да, - повторила барыня удивленной Дуняше, - пускай совсем возьмет себе и делает, что хочет.
- Полторы тысячи рублей, - заметила Дуняша, слегка улыбаясь, как с ребенком.
- Пускай возьмет все, - нетерпеливо повторила барыня. - Что, ты меня не понимаешь? Эти деньги несчастные, никогда не говори мне про них. Пускай возьмет себе этот мужик, что нашел. Иди, ну иди же!
Дуняша вышла в девичью.
- Все ли? - спросил Дутлов.
- Да уж ты сам сосчитай, - сказала Дуняша, подавая ему конверт, - тебе велено отдать.
Дутлов положил шапку под мышку и, пригнувшись, стал считать.
- Счетов нету?
Дутлов понял, что барыня по глупости не умеет считать и велела ему это сделать.
- Дома сосчитаешь! Тебе! твои деньги! - сказала Дуняша сердито. - Не хочу, говорит, их видеть, отдай тому, кто принес.
Дутлов, не разгибаясь, уставился глазами на Дуняшу.
Тетка Дуняшина так и всплеснула руками.
- Матушки родимые! Вот дал Бог счастья! Матушки родные!
Вторая горничная не поверила:
- Что вы, Авдотья Николавна, шутите?
- Вот те шутите! Велела отдать мужику... Ну, бери деньги, да и ступай, сказала Дуняша, не скрывая досады. - Кому горе, а кому счастье.
- Шутка ли, полторы тысячи рублев, - сказала тетка.
- Больше, - подтвердила Дуняша. - Ну, свечку поставишь десятикопеечную Миколе, - говорила Дуняша насмешливо. - Что, не опомнишься? И добро бы бедному! А то у него и своих много.
Дутлов, наконец, понял, что это была не шутка, и стал собирать и укладывать в конверт деньги, которые он разложил было считать; но руки его дрожали, и он все взглядывал на девушек, чтоб убедиться, что это не смех.
- Вишь, не опомнится - рад, - сказала Дуняша, показывая, что она все-таки презирает и мужика и деньги. - Дай я тебе уложу.
И она хотела взять. Но Дутлов не дал; он скомкал деньги, засунул их еще глубже и взялся за шапку.
