потребности, все меньше и меньше нуждаться в предметах, вызывающих зависть других людей. Не каждый может отказаться от правительственного жалования (есть и такие, предпочитающие голодание нечестной правительственной деятельности), но всякий может предпочесть меньшее жалованье большему, только бы исполняемые обязанности были менее связаны с насилием. Не всякий может отказаться от пользования правительственными школами (но есть и такие), но всякий может предпочесть частную школу правительственной. Всякий может все менее и менее пользоваться и предметами, обложенными пошлинами, и правительственными учреждениями. Между существующим порядком вещей, основанном на грубом насилии, и идеалом жизни, состоящим в общении людей, основанном на разумном согласии, утвержденном обычаем, есть бесконечное количество ступеней, по которым не переставая шло и идет человечество, и приближение к этому идеалу совершается только по мере освобождения людей от участия в насилии, от пользования им, от привычки к нему. Мы не знаем и не можем предвидеть, а тем более предписать, как это делают мнимые ученые, - каким образом будет совершаться это постепенное ослабление правительств и освобождение от них людей, не знаем, и какие формы будет принимать жизнь человеческая по мере постепенного освобождения от правительственных насилий; но мы несомненно знаем, что жизнь людей, которые, поняв преступность и зловредность деятельности правительств, будут стараться не пользоваться им и не участвовать в нем, будет совершенно иная и более согласна с законной жизнью и нашей совестью, чем теперешняя, когда люди, сами участвуя в насилии правительств и пользуясь им, делают вид, что борются с ним, пытаясь новым насилием уничтожить старое. Главное же то, что теперешнее устройство жизни дурно; в этом все согласны. Причина дурного положения - рабство, производимое насилием правительств. Для уничтожения правительственного насилия есть только одно средство: воздержание людей от участия в насилии. И потому, трудно или нетрудно людям воздержаться от участия в правительственном насилии, и скоро или не скоро проявятся благие результаты такого воздержания - вопросы излишние, потому что для освобождения людей от рабства есть только одно это средство: другого нет. В какой же степени и когда осуществится в каждом обществе и во всем мире замена насилия разумным и свободным соглашением, утвержденным обычаем, будет зависеть от силы ясности сознания людей и от количества отдельных людей, усвоивших это сознание. Каждый из нас есть отдельный человек, и каждый может быть участником общего движения человечества более или менее ясным сознанием или благой целью и может быть противником этого движения. Каждому предстоит выбор: идти против воли Бога, устраивая на песке разрушающийся дом своей скоропреходящей лживой жизни, или примкнуть к вечному, не умирающему движению истинной жизни по воле Бога. Но, может быть, я ошибаюсь, и из истории человечества должно делать совсем другие выводы, и человечество не идет к освобождению от насилия, и, может быть, можно доказать, что насилие есть необходимый фактор прогресса, что государство со своим насилием есть необходимая форма жизни, что людям будет хуже, если уничтожатся правительства, уничтожится собственность и ограждение безопасности? Допустим, что это так и что все предшествующие рассуждения неправильны, но ведь, кроме общих соображений в жизни человечества, у каждого человека есть еще вопрос о своей личной жизни, и, несмотря ни на какие рассуждения об общих законах жизни, человек не может делать того, что он признает не только вредным, но и дурным. 'Очень может быть, что рассуждения о том, что государство есть необходимая форма развития личности, что государственное насилие необходимо для блага общества, очень может быть, что все это можно вывести из истории и что все эти рассуждения правильны, - ответит всякий честный и искренний человек нашего времени, - но убийство есть зло, это я знаю вернее всяких рассуждений. Требуя же от меня поступления в военную службу или денег на наем и вооружение солдат или на покупку пушек и сооружение броненосцев, вы хотите сделать меня участником убийства, а я не только не хочу, но не могу этого. Точно так же не хочу я и не могу пользоваться деньгами, которые вы под угрозой убийства собрали с голодных, не хочу тоже пользоваться и землею или капиталами, которые вы ограждаете, потому что знаю, что это вы ограждаете только убийством. Я мог все это делать, пока не понимал всей преступности этих дел, но как только я увидал это, так уже не могу перестать видеть это и не могу уже участвовать в этих делах. Знаю я, что мы все так связаны насилием, что трудно вполне избегнуть его, но я все-таки буду делать все, что могу, чтобы не участвовать в нем, не буду сообщником его, и буду стараться не пользоваться тем, что приобретено и ограждается убийством. У меня одна жизнь. Зачем же я в этой короткой моей жизни, поступая противно голоса совести, стану участником ваших гадких дел? - Не хочу и не буду. А что выйдет из этого - не знаю. Думаю только, что дурного ничего не может выйти из этого, что я поступлю так, как мне велит моя совесть'. Так должен ответить всякий честный и искренний человек нашего времени на всякие доводы о необходимости правительств и насилия и на всякое требование или приглашение участия в нем. Так что высший и непререкаемый судья - голос совести - подтверждает для каждого человека то, к чему приводят и общие рассуждения.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
'Да это опять все та же проповедь: с одной стороны, разрушение существующего порядка без замены его каким-нибудь другим, с другой - старая проповедь ничегонеделания', - скажут многие, прочтя предшествующее. 'Правительственная деятельность нехороша, нехороша и деятельность землевладельца или предпринимателя; так же нехороша и деятельность социалистов и революционеров-анархистов, т.е. нехороша всякая настоящая практическая деятельность, а хороша только какая-то нравственная, духовная, неопределенная деятельность, сводящая все к полному хаосу и ничегонеделанию'. Так, знаю я, думают и скажут многие серьезные и искренние люди. Более всего смутительным представляются людям, при отсутствии насилия, неогражденность собственности и потому возможность каждому человеку безнаказанно брать у другого то, что ему нужно или только хочется. Людям, приученным к ограждению собственности и личности насилием, представляется, что без этого ограждения будет постоянный беспорядок, постоянная борьба всех против всех. Не буду повторять того, что я сказал в другом месте о том, что ограждение собственности насилием не уменьшает, а увеличивает беспорядок. Но если и допустить, что при отсутствии ограждения могут произойти беспорядки, что же делать людям, понявшим причину тех бедствий, от которых они страдают? Если мы поняли, что мы больны от пьянства, мы не можем уже, продолжая пить, надеяться улучшить свое положение тем, чтобы пить умеренно или, продолжая пить, принимать лекарства, которые нам прописывают близорукие врачи. То же самое и с болезнью общества. Если мы поняли, что мы больны от того, что одни люди насилуют других, то уже невозможно улучшить положение общества тем, чтобы продолжать поддерживать то правительственное насилие, которое существует, или вводить новое - революционное, социалистическое. Это можно было делать до тех пор, пока не была ясно видна основная причина бедствия людей. Но как скоро стало несомненно ясно, что люди страдают от насилий одних людей над другими, уже невозможно улучшать положение людей, продолжая старое насилие или вводя новое. Как для больного алкоголика есть только одно средство избавления - воздержание от вина - причины болезни, так и для избавления людей от дурного устройства общества есть только одно средство воздержание о насилия, причины бедствий, - от личного насилия, от проповеди насилия, от всякого оправдания насилия. И мало того, что для избавления людей от их бедствий средство это единственное, употребление его еще и потому необходимо, что оно совпадает с нравственным законом каждого отдельного человека нашего времени. Если человек нашего времени раз понял, что всякое ограждение собственности и личности насилием достигается только угрозой убийства и убийством, он не может уже с спокойной совестью пользоваться тем, что приобретаемая убийством или угрозою убийства, а тем меньше участвовать в убийстве или угрозе убийства. Так что то, что требуется для избавления людей от их бедствий, нужно и для удовлетворения нравственного чувства каждого отдельного человека. И потому для каждого отдельного человека не может быть уже никакого сомнения в том, что и для блага общего, и для исполнения закона своей жизни он должен не участвовать в насилии, не оправдывать его и не пользоваться им.
СОДЕРЖАНИЕ
Вступление. I. Работа грузчиков 37 часов сряду. II. Равнодушие общества перед погибелью людей. III. Оправдание существующего положения наукою. IV. Экономическая наука утверждает, что сельские рабочие все должны пройти через фабричную деятельность. V. Почему ученые-экономисты утверждают неправду. VI. Несостоятельность социалистического идеала. VII. Культура или свобода? VIII. Среди нас существует рабство. IX. Причины рабства. X. Узаконения о податях, земле и собственности и их оправдание. XI. Узаконения - причины рабства. XII. В чем сущность узаконений? В организованном насилии. XIII. Что такое правительство? И возможно ли существование без правительства? XIV. Как уничтожить
