Тяжело мне, Владимир Александрович, на старости лет такое недоверие видеть... Об этом день и ночь неотступно думаю, поэтому, может быть, чудаком стал казаться. Вот эти книги почему разбросаны? Перевод донесения Гербста ищу. Оно ведь по-немецки было написано, а я не мог разобраться в нем. Попросил племянника своего, ученика девятого класса, перевод сделать. Он и перевел донесение это на русский язык, а я для памяти записал все на бумажку и, помнится, сунул ее в какую-то книгу. У меня ведь целая библиотека после сына осталась. Совсем недавно я передал ее горсовету на пополнение городских читален, разграбленных фашистами. Вот и хожу теперь по библиотекам, ищу свои книги, а в них - листок с переводом. Подлинник-то я капитану Овсянникову передал, когда он стал мину разыскивать. Донесение хотя и не дописано, но в нем есть кое-какие цифры, которые, возможно, пригодились бы.
- Что же это за цифры? Вы разве не помните? - спросил Дружинин.
- Нет, не помню. Забыл за три года. Владимир Александрович посмотрел на часы и поднялся со стула.
- Ну, мне пора, Тихон Егорович, - сказал он потеплевшим голосом. - Листок тот, если вы его найдете, покажите мне обязательно.
- А как же иначе, Владимир Александрович! - возбужденно воскликнул Хмелев. - Для чего же тогда и искать его?
Взрыв произойдет сегодня
Едва Владимир Александрович пришел в райком, как к нему явился капитан Шубин.
- Вы, кажется, от Хмелева только что? - спросил он.
- А вы откуда знаете?
- У секретаря вашего навел справку, - ответил капитан. - Любопытно, что поведал вам старик?
Владимир Александрович рассказал о встрече с Хмелевым. Выслушав его, Шубин неторопливо развернул какую-то бумажку и произнес:
- Ну, я, кажется, опередил Хмелева, раньше его нашел перевод донесения.
- Неужели нашли? - удивился Дружинин. - Но как же вы догадались, что он именно перевод донесения разыскивает?
- Должен вам признаться, я об этом и не догадывался вовсе. Ясно мне было лишь, что Хмелев упорно разыскивает что-то в книгах, которые, как нам удалось выяснить, сам же пожертвовал местным библиотекам. Раздобыв список всей пожертвованной им литературы, мы по абонементным листкам Хмелева установили, какие из своих книг он уже просмотрел, а остальные перелистали сами. И вот в одной из них нашли копию донесения Гербста.
- Выходит, Хмелев не обманывал нас, - с облегчением сказал Дружинин, но так как Шубин ничего не ответил, спросил: - Вы разве еще сомневаетесь в чем-то?
- Я просто не тороплюсь с выводом. Если перевод донесения Гербста поможет нам отыскать мину, никаких сомнений у меня уже не останется. Не думаю, впрочем, что можно будет извлечь что-нибудь из этих скудных данных. Вот взгляните-ка сами.
С этими словами капитан протянул Дружинину листок бумаги. Владимир Александрович подошел к окну и не без труда прочел потускневшую от времени карандашную запись:
'Господину майору фон Циллиху.
В соответствии с Вашим распоряжением, минирование произведено 12 мая 1943 года. Поставлено 168 кг взрывчатого вещества (6 зарядов по 28 кг). Замедление взрывателя рассчитано на три года. Исходя из идеи вашего замысла и будучи уполномочен на самостоятельные действия, я решил...'
На этом донесение обрывалось. Дружинин дважды перечитал его и вдруг воскликнул:
- Позвольте, какое же у нас сегодня число? Двенадцатое мая? Черт побери, как раз ровно три года с тех пор, как была установлена мина! Взрыв-то, значит, произойдет сегодня!..
Снова поиски
Варя, взволнованная и возбужденная, встретила Воеводина у дверей приемной:
- Как хорошо, что ты пришел, Алеша! А я уже хотела тебя разыскивать.
- Случилось что-нибудь? - спросил Воеводин.
- Я не знаю подробностей, - ответила Варя, - но то, о чем говорили Владимир Александрович и Шубин, показалось мне очень важным. Тебя они пока не спрашивали, но я не сомневаюсь-ты им скоро понадобишься. Подожди минутку, я доложу о тебе.
Оказалось, Воеводин в самом деле был очень нужен Дружинину, и он приказал тотчас же пригласить его. Поздоровавшись, Владимир Александрович ввел Алексея в курс дела и подал донесение обер- лейтенанта Гербста.
- Может это пригодиться вам? - спросил он. Майор внимательно прочел донесение. Подумав немного, ответил:
- Пригодится, конечно. Я попытаюсь сделать кое-какие расчеты, хотя должен признаться, что и на этот раз общий вес зарядов меня очень смущает.
Дружинин взволнованно ходил по комнате. Шубин сидел у окна. Возле него стояла пепельница, переполненная окурками.
- В конце концов, обстановка, по-моему, разряжается, - произнес наконец Дружинин.- Пусть эта мина, черт бы ее побрал, взрывается сегодня! С этим, видно, ничего не поделаешь, но зато завтра мы сможем спокойно приняться за работу.
- Не думаю, чтобы она взорвалась так скоро,- заметил Воеводин.
- Как? Вы разве сомневаетесь в точности даты? - удивился Шубин.
- Нет, дело тут не в точности даты, - ответил Воеводин. - Если бы взрыв должен был произойти ровно через три года, то он уже произошел бы еще одиннадцатого мая, так как из этих трех лет один год был високосным. Но дело в том, что Гербст вообще не мог указать точного срока взрыва. Это ведь совершенно невозможно. Двенадцатое мая может быть только теоретической датой. Практически же совершенно неизбежны отклонения в сторону уменьшения или увеличения этого срока.
- Это ваше предположение, - спросил Шубин, - или существует какая-то закономерность?
- Нет, не предположение. Даже такие точные взрыватели, как, например, часовые, имеют отклонение в ту или иную сторону, - пояснил Воеводин. - Финский восьмисуточный взрыватель с часовым механизмом, к примеру, имеет точность установки плюс-минус один час. У немецкого часового двадцатисуточного взрывателя при установке его на предельный срок точность хода плюс-минус шесть часов. А в электрохимическом взрывателе при установке его на сто двадцать суток возможно отклонение до пятнадцати процентов в сторону увеличения этого срока. Вот и судите, каково может быть отклонение при трехгодичном сроке замедления.
- Давайте все-таки хладнокровно во всем разберемся, - предложил Дружинин. - Выходит, что взрыватель на заминированном заводе должен сработать двенадцатого мая или в промежутке между двенадцатым мая и, допустим, двенадцатым августа. Так?
- Да, так, - поддержал его Воеводин.
- Если бы он сработал сегодня или завтра, - продолжал Владимир Александрович, - это еще полбеды. Но ждать три месяца, три месяца жить в неизвестности, в ожидании взрыва - невозможно. Что делать?
- Искать, - твердо ответил Воеводин. - Снова искать!
__ Но как же мы будем теперь искать? - спросил Дружинин.
- Теперь искать будет легче, - убежденно заявил Воеводин.
- Почему же легче?
- Потому, Владимир Александрович, что у нас есть сейчас некоторые данные: количество установленных зарядов и их вес. Сложное уравнение со многими неизвестными превращается, таким образом, в уравнение с одним неизвестным. Я тотчас же приступаю к его решению и, если у вас нет ко мне больше вопросов, прошу отпустить меня.
Майор ушел.
Следом за ним поднялся и Шубин. Дружинин остался один. Невесело думал он о сложившейся обстановке. Ну чем, в самом деле, могут помочь Воеводину эти жалкие данные?..
Размышления Дружинина неожиданно прервала Варя. Она вошла со стаканом чая и бутербродом.
- Вы ведь не обедали сегодня, Владимир Александрович, - сказала она, ставя стакан на стол. - Выпейте хоть чаю.
