Вот они подъехали -- показали163 аспиду!..
Аспидом он обзывает джинна не от обиды, просто для порядка, как положено: морду ведь набил, хоть и классно.
... Супротив милиции он ничего не смог:
Вывели болезного, руки ему -- за спину,
И с размаху кинули в черный 'воронок'.164
Герой с самого начала не был чувствителен к ирреальности ситуации, не отреагировав на то, что джинн нематериален, что он вообще-то дух. Но во второй части сюжета в нематериальности джинна впору усомниться и нам: не в тот момент, когда этот дух герою совершенно материально дал по физиономии, а когда милиция одолела духа, не сумевшего испариться, -- что, по нашим понятиям, любой приличный дух должен уметь. Может быть, зеленое, противное примерещилось персонажу спьяну или еще как? А грубый мужик был самым что ни на есть всамделишным?
Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, -
Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке165посидеть...
Все-таки вспомнил, что его незваный гость -- сказочный персонаж. Просто чудо для нашего героя ничего не значит.
x x x
В этой истории неудачного знакомства джинна с горьким пьяницей герой избавляется, собственно, не от непрошеного гостя, отказавшегося к тому же играть по правилам, а именно от чуда, которого ждал и которое не заметил. Ведь в самом деле, то чудо, на которое рассчитывает герой, -- это как раз и не чудо в прямом смысле слова. Это трафаретное, тривиальное представление о чуде. А вот мордобитие 'от джинна' -- настоящее чудо. Невиданное, неслыханное, небывалое доселе.
Главное в текстах 'У меня запой от одиночества...' и 'У вина достоинства...', думаю, все-таки не одиночество -- слишком уж это на поверхности, -- а тривиальность их персонажей, взаимоотношения бытового, обытовленного героя с непредсказуемостью, сложностью жизни. С этими песнями в творчество Высоцкого входит и потом утвердится в нем тема суженного, обывательского восприятия реальности. Во всем своем великолепии предстанет она перед нами в песне о поэтах и кликушах.
1994. Публикуется впервые
13. 'КТО КОНЧИЛ ЖИЗНЬ ТРАГИЧЕСКИ -
ТОТ ИСТИННЫЙ ПОЭТ...'
Этот текст, как любой другой, может ответить на многие вопросы. Ну вот хотя бы: каковы отношения автора и героя песни? Любит поэт его или ненавидит, презирает или насмехается, или сочувствует? Высоцкий дает своим персонажам выговориться, и свидетельство тому -- масса монологов персонажей в его песнях. На самом деле это, конечно, диалоги: голос автора, создателя -куда ж ему деться? -- всегда звучит в тексте. Не всегда он проявляется собственным словом. Звучит голос героя -- и поэт не перебивает его, отходит в тень, а его присутствие ощущается в интонации, мелодии. Впрочем, и в речи персонажа тоже -- кто, как не поэт, помогает герою выговорить то, что наболело, подобрать именно эти слова166?
Диалог автора и героя неизбежно длится от первой и до последней буквы, звука. Ощущается же он иногда 'горизонтальным' (голос автора то выходит на первый план, то словно растворяется в голосе персонажа), иногда 'вертикальным' (авторская интонация не выражена прямо, а только через слово героя). Послушаем один из таких диалогов. А чтобы настроиться, вспомним, что уже сказано об этой песне.
x x x
'Кто кончил жизнь трагически -- тот истинный поэт... И этот расхожий тезис, подхваченный у молвы, азартно доказывается конкретными примерами, сакральными примерами гибельного возраста: двадцать семь, тридцать три, тридцать семь... Красивый ряд выстраивается: Лермонтов, Есенин, Пушкин, Байрон, Рембо, Маяковский. Начинаешь уже верить, что автор всерьез исповедует эту кабалистику, всерьез упрекает поэтов-современников, 'проскочивших' престижные рубежи образцовой биографии. Но -- 'Терпенье, психопаты и кликуши!' -- смысловой поворот на сто восемьдесят градусов, и все предшествующие рассуждения отметываются как обывательский миф, как пошленькое стремление 'укоротить' поэта.
Каков же итог, синтез? 'Срок жизни увеличился, и, стало быть, концы поэтов отодвинулись на время'. Но это же явная ирония, пародия на саму идею синтеза, на тщетные попытки соединить несоединимое...
В основе сюжетов, диалогов и монологов Высоцкого лежит конфликт смыслов, столкновение противоположных точек зрения'167.
Молва твердит: истинные поэты всегда кончали жизнь трагически. Но 'расхожий тезис' не процитирован, а переиначен Высоцким, и это имеет ключевое значение в развитии текста. Далее. 'Красивый ряд выстраивается' -явная ирония по отношению к персонажу. Но, перечисляя рано и в срок ушедших поэтов, герой всего лишь констатирует факт, в данном случае не давая повода к иронии. И наконец, 'смыслового поворота на сто восемьдесят градусов' в песне нет, потому что... Ну потому, что ВВ переиначил расхожий тезис с самого начала, что мы увидим по ходу чтения текста песни. К нему и перейдем.
x x x
Повторим вопрос: каковы отношения автора и героя, вернее, отношение автора к герою? Мы уже говорили о том, что диалогичность -- родовое свойство литературного текста, автор и его герои всегда ведут диалог. То, что в данном тексте автор спорит с персонажем, кажется очевидным. Но о чем спорит? Вроде бы и это обозначено с самого начала: является (мнение героя) или нет (так считает поэт) трагичность судьбы метой, а степень трагичности -- мерой поэтического таланта. Вчитаемся:
Кто кончил жизнь трагически -- тот истинный поэт.
О ком здесь речь? О поэтах? Ничуть. Любой человек, чья жизнь кончилась трагически, является истинным поэтом, -- вот смысл строки. Абсурд? Конечно. И вторая строка -
А если в точный срок -- так в полной мере, -
следуя в том же смысловом направлении, абсурд лишь усугубляет. Персонаж сразу несет чушь, бессмысленна первая же его реплика. Случайно ли? Нет. Так автор дает понять: на эту тему спора быть не может, ибо абсурдна уже сама тема. Тут не то что спорить, даже говорить не о чем.
Кстати, заметим: ему, поэту, не о чем говорить, но персонажу, считающему по-другому, он дает высказываться сколько душе угодно. Так начинается диалог поэта и персонажа-обывателя: герой говорит об одном, не замечая, что автор спорит с ним совсем о другом. Это разговор между людьми, один из которых только и способен определить истинный масштаб поэтического дара, что по числу прожитых поэтом лет.
Очень важно понять, что герой упорно держится за 'даты и цифры' вовсе не из упрямства, не по глупости (он, кстати, очень последователен, и если принять как здравую его первую реплику, то весь остальной монолог окажется вполне логичным). Ему просто не по силам охватить мысленным и душевным взором многообразие, сложность реальности, множественность образующих ее связей, взаимодействий. В точных, постоянных цифрах и датах он ищет, пытается найти опору.
Этот герой неблизок, конечно, автору, но нельзя -- Высоцкий, его текст не позволяют -- глядеть на него как на антагониста автора. Вслушаемся хотя бы в интонации, какими награждает персонажа поэт, -- где здесь издевка, где сарказм? Ирония -- есть, но абсолютно все герои песен и стихов Высоцкого отмечены авторской иронией (в разной степени и различной в оттенках). Нет, кажется, ни одного персонажа, которого бы Высоцкий не одарил своим сочувствием, и этого, разглагольствующего о поэтах, тоже. И даже в очень заметной степени. Причем, если не почувствовать такое отношение поэта к герою, не проникнуться им, -- текст песни останется закрытым168. Но вернемся к персонажу, озабоченному нравственным обликом современных ему поэтов.
x x x
В датах и цифрах герой пытается найти понятную, неизменную, удобную в употреблении меру таланта. И при ее помощи доказать свою главную мысль: все нынешние поэты в сравнении с поэтами прошлого (не всеми же, а только лучшими) мелки, трусливы. Вот выстраивается реальный трагический ряд рано и в срок ушедших поэтов. Кто его строит -- герой? поэт? Оба. Персонаж может вспомнить Пушкина, Лермонтова, Есенина, Маяковского. Байрона, скорее всего, подсказывает ему автор. Ну а Рембо -- это уж точно авторское добавление к списку, ибо о Рембо -- поэте, а не герое кинобоевиков -- герой явно не слыхал. Вспомнит, конечно, он и про тридцать семь пушкинских лет -- об этом в школе все мы не раз слышали. Но вот точность гибельных дат остальных поэтов подскажет ему автор.
В этом фрагменте есть и скрытая реплика поэта -- слышите, как постепенно вводится ряд имен: два имени, первые, самые 'ранние' в горестном списке, не названы, о них надо догадаться. Это как разбег перед прыжком. И затем взлет: Христос, Пушкин -- духовный, культурный пик (между прочим, смысловой пик имеет
