которое мы намеревались пробивать до последнего... Не доказывая какую-либо конечную общественную точку зрения... и не издеваясь над чем-либо сознательно: в основном, это был вопрос образа жизни, чувства ответственности и даже долга. Если Свиньи собрались со всей страны в Вегас на Нарко- Конференцию высшего уровня, то мы остро чувствовали, что Наркокультура тоже должна быть там представлена.
А забирая еще выше - я уже так долго был без башни, что присутствие на такой тусовке выглядело вполне логично. Учитывая все обстоятельства, я чувствовал, что полностью запутался в сетях собственной кармы.
По крайней мере, я так считал, пока не добрался до большой серой двери в Мини-Люкс 1150 в Дальнем Крыле. Я вставил ключ в шарообразную ручку двери, распахнул ее, думая: 'Ох, наконец-то я дома! '... но дверь уперлась во что-то мягкое, тотчас же определенное мною как человеческая плоть: девушки неопределенного возраста с лицом, телом и фигурой Питбуля. Она была одета в бесформенную, безобразную голубую сорочку, и в ее глазах царила злоба...
Каким-то образом я понял, что попал по адресу. Мне бы хотелось думать по-другому, но вибрации были безнадежно правильными.... И она, похоже, это тоже понимала, потому что она не сделала никакой попытки остановить меня, когда я проскользнул мимо нее в номер. Я бросил свою кожаную сумку на одну из кроватей и огляделся вокруг, ища того, кого я ожидал увидеть... моего адвоката... стоящего совершенно голым в ванной комнате с самодовольной тупой усмешкой обдолбанного человека., - Дегенерировавшая свинья, - пробормотал я.
- Безнадежный случай, - сказал он, указывая на девушку-бульдога. - Это Люси, - он неловко засмеялся. - Ну ты знаешь: как Люси в небесах с Алмазами...
Я кивнул Люси, с явной злобой пожиравшей меня глазами. Я несомненно казался ей каким-то врагом, неким уродливым вторжением в ее мирок... и это было ясно по тому, как она расхаживала по комнате - очень возбужденно, мускулы ног напряжены, - как она оценивала меня взглядом. Из девицы так и перло насилие, и сомневаться в этом не приходилось. Даже мой адвокат обратил внимание.,.
'Люси! - резко бросил он ей. - Люси! Успокойся, черт тебя возьми! Помни, что случилось в аэропорту... Не надо этого больше, о'кей? ' - он нервно улыбнулся ей. У нее был взгляд хищного зверя, только что попавшего в яму-ловушку, покрытую древесными опилками, и собиравшегося дорого отдать свою жизнь...
- Люси... Это мой клиент; это мистер Дьюк, знаменитый журналист. Он платит за этот номер, Люси. Он на нашей стороне.
Она ничего не сказала. Я заметил, что она совершенно не владеет собой. Здоровые бабские плечи, подбородок - как у Оскара Бонавены. Я сел на кровать и небрежно пошарил в своей сумке, нащупывая рукой газовый баллончик Мэйс... И когда почувствовал свой большой палец на кнопке 'Пуск', меня охватило желание резким движением выхватить эту штуковину и припудрить ей носик - из общих соображений: я отчаянно хотел мира, покоя, уюта. Последнее, что я хотел, - иметь схватку со смертельным исходом в моем гостиничном номере с каким-то монстром, взбесившимся от наркотиков и гормонального психоза.
Мой адвокат, судя по всему, это понял; он знал, почему моя рука оказалась в сумке.
- Нет! - закричал он. - Не здесь! Мы должны выйти!
Я пожал плечами. Он удолбан. Это очевидно. Так же, как и Люси. Ее глаза были бредовыми и сумасшедшими. Она пялилась на меня так, как если бы я оказался тем. кто может вытащить ее из беспомощного состояния, до того, как жизнь сможет вернуться в любую хуйню, которую она считает нормальной.
Мой адвокат лениво подошел к Люси и положил свою руку ей на плечо: 'Мистер Дьюк - мой друг, - сказал он нежно. -- Он любит художников. Давай покажем ему твои рисунки'.
И тут я впервые заметил, что номер завален живописью - может быть, сорок или пятьдесят портретов, некоторые из них сделаны маслом, некоторые углем, все более или менее одного размера. И на всех одно и то же лицо. Они были расставлены повсюду. Лицо было смутно знакомым, но я никак не мог сосредоточиться. Девушка с широким ртом, большим носом и подозрительно блестящими глазами - демонически чувственное лицо; образец надуманного, неуклюжего драматического исполнения, который можно найти в спальнях молодых девушек из артколледжей, помешанных на лошадях.
- Люси рисует портреты Барбры Стрейзанд, - объяснил мой адвокат. - Она - художник, прямо из Монтаны... - Он повернулся к девушке: 'Как называется город, в котором ты живешь? '. Она посмотрела на него, потом на меня, затем снова на моего адвоката, помолчала и ответила; 'Калиспел. Это на север надо ехать. А вот эти я нарисовала с телевизора'.
Мой адвокат нетерпеливо кивнул: 'Фантастика. Она проделала весь этот путь просто для того, чтобы подарить все эти портреты Барбре. Мы собираемся сегодня вечером отправиться в отель 'Американа' и встретиться с ней за кулисами'.
Люси застенчиво улыбнулась. В ней не было больше враждебности. Я опустил газовый баллончик и поднялся. У нас на руках, безусловно, была серьезная проблема. У меня в голове не укладывалось: найти моего адвоката, закинутого кислотой и ввергнутого в какое-то противоестественное ухаживание за девицей.
- Ладно, - сказал я. - Думаю, что они уже загнали сюда машину. Давай заберем наше барахло из багажника.
Адвокат рьяно закивал головой: 'Абсолютно, давай заберем барахло'. Он улыбнулся Люси: 'Мы скоро вернемся. Не подходи к телефону, если кто позвонит'.
Та расплылась в нелепой улыбке и сделала одним пальцем знак Одержимых Иисусом. 'Да хранит вас Господь', - сказала она.
Мой адвокат натянул на себя рассчитанные на слона штаны, матово-черную рубашку, и мы выскочили из комнаты. Я видел, что он начинает постигать всю степень опасности, свалившейся на нас, но потакать ему решительно отказался.
- Ну... - протянул я. - Каковы твой планы?
- Планы?
Мы ждали лифта.
Люси, - сказал я.
Адвокат пару раз тряхнул головой, изо всех сил пытаясь уловить суть вопроса.
- Вот дерьмо, - произнес он наконец. - Я встретился с ней в самолете, и у меня была с собой вся эта кислота. - он пожал плечами. - Ну ты знаешь, те маленькие голубые таблетки. Господи, да она помешана на религии. Сбегает из дома уже в пятый раз за шесть месяцев. Чудовищно. Я дал ей облатку, прежде чем понял... Черт, она даже не пила никогда!
- Да ну... вероятно, это сработает. Мы можем держать ее бухой или под кайфом и торговать ее задницей на этом наркоконвенте.
Он уставился на меня.
- Она отлично подходит для такой роли, - продолжал я. - Эти легавые будут давать пятьдесят баксов с рыла, чтобы сначала избить ее до покорности, а потом устроить ей 'трамвай'. Мы можем поместить ее в один из тех мотелей на глухих улицах, развесить повсюду в номере портреты Иисуса, а затем напустить на нее всех этих свиней... Черт, она сильная, она все выдержит.;
Его лицо жутко задергалось. Мы находились уже в лифте, опускаясь в холл.
- Господи Иисусе, - пробормотал он. - Я знал, что ты болен, но никогда не думал, что на самом деле услышу от тебя такое.
Он выглядел потрясенным.
Я рассмеялся.
- Чистая экономика. Эта девушка ниспослана Богом! - я одарил его настоящей улыбкой Хэмфри Богарта, обнажив все 32 зуба... - Блядь, да наши финансы поют романсы! И неожиданно ты цепляешь какую-то мускулистую придурочную телку, с помощью которой мы можем делать штуку в день.
- Нет! - закричал он. - Прекрати так говорить! - дверь лифта открылась, и мы зашагали по направлению к стоянке.
- По моим подсчетам, она сможет обслужить четырех за раз. Боже, да если мы будем держать ее все время под кислотой, то это больше, чем две штуки в день: может, три.
