глупцы и отчаявшиеся люди. Все, что тебе нужно, – это знать, во что верят другие: культ Шалстика и предсказания Посвященного, Цветка Изобилия, Спасителя и Покинутого. Знай своего противника и готовься предугадать, когда он нападет. Сейчас, когда неожиданно появился новый кранн, вся страна будет смотреть на нас. И чем дольше нам удастся удержать в секрете, какие дары он получил, тем лучше.
– Думаете, такое возможно скрыть? – Лезарль с сомнением посмотрел на правителя. – Когда станет известно, что кранн появился без даров, половина чародеев города заинтересуются этим. Уж не знаю, что им сможет подсказать их дьявольская магия, но сильные мира сего всегда привлекают внимание. И кто- нибудь все равно докопается до истины. Например, сиблисы – они чуют магию на огромном расстоянии.
– Сиблисы прибегали к такой сильной магии, что она их убивала. Не думаю, что кто-нибудь еще так поступит. И все же ты прав. Где-то, когда-то истина обязательно всплывет. Однако небольшая отсрочка пойдет нам на пользу. Даже если маги все узнают, они придут к тебе за подтверждением. И тогда тебе придется польстить их мудрости и прозорливости, а потом разъяснить, что, если все узнают, что Сюленты и Эолис снова вступили в игру, могут погибнуть люди. Позже решим, как нам поступить, когда жрецы начнут болтать. А сейчас давай посмотрим, стоит ли мальчик всех этих хлопот.
Изак задремал за столом, опустив голову на руки. Гул разговоров вокруг не мешал ему спать. Горьковатый запах жира, капающего в огонь, доносился до него даже во сне, и Изак облизывал губы, снова ощущая божественный вкус того оленьего жаркого, которым недавно набил живот. Мясо было редкостью в жизни Изака, потому что охотиться разрешалось лишь тем, кто платил пошлину. Кочевники, путешественники и бедняки могли разнообразить свою скудную диету только птицами, подстреленными в лет, что удавалось тогда, когда птиц вспугивал стук колес. И когда такое случалось, Изаку лишь один раз из десяти благодаря своим природным способностям и острому зрению удавалось послужить людям: он подбивал дикого гуся или утку, которые незамедлительно поступали в общий котел. И тогда отец снисходил до скупой похвалы.
Сквозь сон Изак постепенно почувствовал, что в зале что-то изменилось. Голоса смолкли. По его спине пробежал тревожный холодок, мальчик поднял голову и увидел, что все встали. Один из лесничих смотрел на него, и Изак поспешил тоже вскочить. Прямо перед собой он увидел худого невысокого человека, позади которого стоял великан на фут выше Изака, в глухой синей маске.
– Значит, это ты новенький, – произнес человек пониже.
Он стал внимательно рассматривать Изака, улыбаясь все шире и шире. Почувствовав себя коровой на базаре, мальчик с трудом сохранил спокойствие.
– Добро пожаловать во дворец Тиры. Есть ли у моего господина имя?
– Ой, меня зовут Изак… Господин.
Глаза Изака перебегали с одного человека на другого. Великан в маске стоял так неподвижно, что казался статуей. И тут же память Изака услужливо выдала образ, хранившийся на самой поверхности сознания.
«О боги, это же повелитель Бахль!»
Высокий по-прежнему молчал и не двигался, зато глаза его словно заглядывали в душу Изака, изучая и оценивая мальчика с холодным спокойствием.
Изак всем телом чувствовал, что взгляды собравшихся устремлены на пожилого белоглазого – у повелителя Бахля была особенность привлекать к себе всеобщее внимание. Он был словно домашний очаг: даже повернувшись к нему спиной, чувствуешь его тепло.
Правитель вытянул руку, и Изак, глупо моргая, непонимающе посмотрел на огромную ладонь, словно в жизни не видел ничего подобного. Потом дрожащими руками обхватил запястье Бахля и почувствовал, как тот сжимает его руку.
– Изак. Я бы не дал такое имя своему сыну, хотя, в конце концов, человек обретает собственное имя. Хочу надеяться, что грубая шутка твоего отца не обидела богов. Добро пожаловать, Изак.
– С-спасибо, мой господин, – только и сумел выдавить Изак, Он давно привык к своему имени и почти забыл то время, когда отец так его назвал: то было имя Кази, прочитанное наоборот, – издевательство над богами, которые отобрали у Хормана любимую жену.
Бахль держал Изака за руку, и в глазах правителя таилось выражение странного удовольствия. Изак почувствовал под ногами Ланд, услышал пульсацию крови в висках. И тут воспоминания из снов нахлынули на мальчика, словно мощная приливная волна. Колени его подогнулись, перед глазами вспыхнули искры, и Изак повалился на спину.
ГЛАВА 4
Он вспомнил остров, палящее солнце и прохладный мрамор… а еще ужас, от которого немело все тело. Перед его внутренним взором предстал зал, ряды колонн, поддерживающих закопченный купол, усыпанный блестящими звездами. А еще он вспомнил звон стали и смерть, пугающе алую кровь. Он ясно увидел мертвого человека, чье лицо вдруг всплыло перед его глазами.
Когда Изак открыл глаза, именно это лицо смотрело на него, бледное и знакомое. Зато в комнате снова загудели голоса. У Изака горело в горле, он жадно глотнул воздух.
– Что…
– Молчи, – велел спокойный голос рядом.
Изак повернул голову и увидел мужчину средних лет, который стоял рядом с ним на коленях. Зеленый пятнистый плащ выдавал в нем лесного смотрителя. Изак попробовал поднять руку, но едва смог ею шевельнуть; казалось, его руки и ноги принадлежат кому-то другому. Лесничий заметил, что Изак собирается подняться, и попытался снова его уложить, но мальчик решительно оттолкнул его руку. Изак заставил себя сесть, однако ноги все еще не слушались его. И все же он предпочитал сидеть, а не валяться, словно девица в обмороке.
– Ты можешь встать?
Изак кивнул и начал осторожно подниматься, решительно отвергнув помощь лесничего. Его все еще трясло, и, чтобы скрыть дрожь, он сделал вид, что отряхивает рубашку. Сопровождавший повелителя Бахля человек улыбнулся при виде этого и, как только убедился, что Изак крепко стоит на ногах, сделал шаг к мальчику и протянул для приветствия руку ладонью вверх.
– Я – Лезарль и всегда к вашим услугам.
