тянется черный след.
Рев Корана перекрывал даже шум сражения – звон стали, стоны и предсмертные рыдания. Изак прорвался к королевскому телохранителю и напал на окружавших его врагов. Кранн рубил и колол с бешеной яростью, одолевая последние ярды, отделявшие его от того места на стене, откуда появлялись все новые враги. Гвардейцы, шагавшие вслед за Изаком, отогнали наемников подальше, чтобы дать ему хоть немного передохнуть.
Изак оперся рукой о стену и распахнул свои чувства, призывая на помощь магию. Перед его мысленным взором возник образ огня, и, когда кранн вытянул руку, он почувствовал, как по ней заструилось пламя. Огонь все разгорался; наемники, приготовившиеся спрыгнуть с лестницы, содрогнулись от ужаса. Свесившись со стены, Изак метнул огненный шар – пламя охватило одного из наемников, и тот с громким воплем полетел вниз, отчаянно размахивая руками и ногами. Волшебный огонь нельзя было погасить: его зловещие языки ползли по стене, и все, к чему они прикасались, вспыхивало. Так, не спеша, пламя добралось до каждой из штурмовых лестниц.
Видя судьбу своих товарищей, наемники пытались слезть и, толкаясь, торопились вниз по ступенькам. Некоторые падали, когда на них загоралась одежда. Другие, словно загипнотизированные, завороженно смотрели на подбиравшийся к ним огонь.
– Изак! – окликнул король Эмин. – Вы видите вражеских магов? Стена начинает поддаваться!
Стояло ему это вымолвить, как стена снова дрогнула, словно по ней молотил кулаком великан- невидимка. Изак в последний раз поярче раздул огонь, а потом пустил его гулять по стене, разбрасывая оранжевые искры. Наконец все лестницы сгорели, и штурм на время захлебнулся.
– Нужно помешать им пробить стену, – бросил Эмин Изаку. Тонкая полоска засохшей крови пересекала лицо короля, доспехи все были в липких кровавых пятнах. – Я не знаю, сколько времени она еще продержится. Если бы бунтовщики были поумней, они бы поняли, что, забросив сюда побольше людей, они бы одержали победу и без пробоин в стене.
Среди всего этого безумия король сохранял полное спокойствие, голос его звучал уверенно и ровно.
Изак высунулся из-за щита, хотя прекрасно понимал, что Сюленты, сверкающие в лучах заходящего солнца, служат великолепной мишенью. Тотчас в его шлем сбоку ударила стрела, и, вздрогнув, Изак снова спрятался за щит. Но все же он успел разглядеть местность за стенами, и теперь дело было только за его магией. Он примерно знал, где находятся волшебники короля, а только что обнаружил и вражеских магов – верней, магинь, – готовящихся к очередной атаке.
По небу беспокойно неслись облака. С тех пор как погиб Бахль, их становилось все больше, словно облака хотели приветствовать нового повелителя бурь. Изаку казалось, что кучевые гиганты позевывают, потягиваются, рычат от еле сдерживаемой ярости; кранн чувствовал, как воздух начинает сгущаться, словно перед грозой. И нападавшие, и осажденные тоже то и дело беспокойно поглядывали на небо.
Как только ударила первая молния, все воины, окружавшие магинь, разбежались. Ветер донес до Изака запах испуганных людей, похожий на мускусные выделения бегущих оленей. Одна из магинь (Остии среди них не было) торопливо пыталась воздвигнуть волшебные щиты, поэтому Изак решил нанести главный удар именно по ней. Он швырнул молнию прямо ей под ноги, и только с огромным трудом женщине удалось ее отразить. Двое ее подруг, заметив, кого именно выбрал Изак для атаки, отошли подальше и принялись возводить свою собственную защиту.
Белые зигзаги молний врезались в землю вокруг них, а когда одна из женщин замешкалась, ее подхватил порыв ураганного ветра, с силой ударил о землю и унес прочь. Третья магиня уцелела, но забыла о магах короля, и ее в несколько мгновений пожрал посланный ими огонь.
У той, которую выбрал своей мишенью Изак, еще не иссякла вера в свои силы – ее щит сдерживал натиск бури.
Изак улыбнулся, сложил ладони, выпуская магическую энергию, и Ланд легко подчинился ему, с готовностью отозвавшись на прикосновение избранного. Изак почувствовал ногами землю, вдохнул запах вытоптанной травы; потом развел руки в стороны ладонями вверх, и Ланд сделал, как он хотел: земля под ногами магини разверзлась.
Она упала в провал, как в могилу. Уставившись в грозовое небо, женщина жалобно застонала и коснулась земляных стен слева и справа, но тотчас отдернула руки, словно влажная земля ее обожгла. И тут Изак снова соединил ладони.
Наемники в беспорядке отступили, и защитники крепости получили небольшую передышку. Но Изаку передышка была не нужна: как только бой прекратился, к нему снова вернулась его человеческая сущность, способная размышлять и скорбеть.
Он понимал, что это – трусость, но ему очень хотелось спрятаться за спиной того зверя, что просыпался в нем во время битвы, хотелось укрыться от ответственности за содеянное. Его звериное «я» не интересовало, кто убит, а кто остался в живых, кто господин, а кто слуга. Изак никому еще не сказал о гибели Бахля, но его терзало чувство вины.
Кранн пытался убедить себя, что никогда не верил в существование дворца у моря. Даже узнав Бахля, он отказывался признать реальность своих снов. Он сознательно не стал предупреждать герцога – старый повелитель не стал бы его слушать, потому что в глубине души видел в смерти освобождение, но все-таки тут оставалось слишком много «но». Обычные люди не предчувствуют будущего, даже избранным это не дано. Значит, Изак был особенным, и он боялся этого, как боялся темного рыцаря, с которым ему когда- нибудь придется сразиться. Он боялся, что именно холодное лицо рыцаря увидит перед смертью.
– Изак.
Подошел Карел с мехом вина и ломтями хлеба.
– Поешь хоть немного, мальчик, еда придаст тебе сил.
Ветеран вручил ему ломоть хлеба – на огромной ладони белоглазого кусок выглядел маленьким и жалким. Да, ему обязательно надо что-то съесть, Карел прав.
– Что с тобой, парень? Ты ранен?
Изак отрицательно покачал головой. Он не знал, что ответить Карелу. Он все больше отдалялся от человека, который знал его лучше всех, которому он мог полностью доверять. Может статься, что он так никогда и не решится открыть ему правду.
