– За всем стоит эта ведьма, герцогиня! – воскликнул сюзерен Фордан. – Я знал Элирля тридцать лет, он не мог совершить самоубийство. Этот маленький ублюдок убил его, чтобы получить возможность…
– Довольно, Фордан. Не думаю, чтобы наследник совершил такую глупость, но все-таки вы правы: генерала довели до самоубийства, и без герцогини здесь не обошлось. И все же мы ничего не станем предпринимать.
– Как?!
– Нам нужно заняться совершенно другими делами. Прошу, доверьтесь мне. Наследник Волах, если вам представится шанс возобновить знакомство с наследником Ломином, обязательно воспользуйтесь случаем. Без сомнения, он устроит праздник по случаю прибытия армии – в конце концов, очень редко так далеко на востоке собирается столько аристократов. Изак, а ты держись от Ломина подальше. Я не хочу, чтобы вы подрались на дуэли. Честно говоря, не знаю, у кого из вас более вспыльчивый нрав.
Отчасти Бахль шутил, и все-таки Изак нахмурился и опустил глаза. С тех пор, когда он случайно убил верховного жреца, его жизнь во дворце заметно изменилась. Теперь люди сторонились его еще сильнее – никто не знал, насколько он может быть опасен. Да и сам Изак этого тоже не знал.
Что произошло тогда, так и осталось для всех загадкой, а Изак ничего не помнил о том несчастном случае. Он помнил старика, помнил сухой спокойный голос, звучавший в мозгу, а потом – боль и свет. Что случилось после вспышки, Изак совершенно не помнил, а верховный жрец умер именно в тот момент.
Пока не было никакой надежды, что удастся разгадать эту загадку, но по городу уже ходили слухи об удивительных и ужасных дарованиях кранна.
Ритуал, во время которого погиб верховный жрец, был направлен на то, чтобы дать Изаку способность контролировать свою магию, и, когда затея потерпела полный провал, недовольство и гнев кранна направились в иное русло. Тайные исследования, проведенные в дворцовой библиотеке, показали, что знак на его груди – эльфийская руна. Несомненно эльфийская, хотя только ученые Ланда разбирались в общих корнях здешних языков. Эльфийский язык имел сто двадцать одну руну, каждая из них имела множество значений, в зависимости от контекста. Угловатые знаки, вписанные в круг, могли означать отдельные слова, а в одном свитке, показавшемся Изаку понятнее других, он вычитал, что руны могли также передавать общий смысл высказывания или некую мысль. В данном случае руна означала «сердце»… Хотя Изак никак не мог смириться, что одно и то же слово могло значить «персиковая косточка», «основной предмет спора» или «национальный дух».
И нигде Р1зак не смог найти объяснения, почему именно эта руна выжжена у него на груди. Он решил, что, пока не разрешит загадку, ни с кем не поделится своей тайной.
Зато он стал постоянным гостем в дворцовой кузне, где главный кузнец с удовольствием обучал кранна ковать эльфийские мечи. Изготовление таких мечей было слишком сложным, чтобы вооружать ими армию, но кранну нравилось новое дело, и нервные воины и дворцовые слуги теперь гораздо реже лицезрели Изака. В результате его трудов появился длинный однолезвий-ный клинок с балансом, отличным от баланса рапиры. Керин забрал меч себе и принялся упражняться с ним, забавляясь, как ребенок с новой игрушкой.
Изак отогнал воспоминания и снова принялся внимательно слушать, что говорит Бахль.
– Лезарль, позаботься о том, чтобы армия смогла выступить через два дня. Собери всех, кого сумеешь, отправь посыльных к сюзеренам – пусть догоняют войско на марше.
– А разве вы не отправитесь с нами? – спросил сюзерен Фордан.
Он давно был дедом, возраст не позволял ему отправиться на поля сражений, а уж тем более выйти в поход зимой, но в Тире не нашлось никого, кто решился бы напомнить ему об этом.
– В городе появился вампир, – ответил Бахль. – Я не могу допустить, чтобы он удрал, мы обязаны его поймать.
Новость поразила Изака и молодых наследников, но старшим уже приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. Их лица засветились – они знали, какая сейчас начнется игра в кошки-мышки.
Керин, как неофициальный командир гвардейцев, поднялся с места, чтобы вкратце изложить положение дел. Откашлявшись, мастер меча поправил висевшее на поясе оружие.
– Убийства происходили на протяжении нескольких лет, но без определенной закономерности и нерегулярно, – начал он. – Поэтому мы долго не обращали на них внимания. Гвардия не может как следует патрулировать весь город. – Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на Лезарля, который не обратил никакого внимания на этот взгляд. – Нынешняя тварь отличается от той, которую мы, к сожалению, упустили раньше.
Тебран кивнул.
– Ну, что тут можно сказать? Он был в стельку пьян, – пробормотал он и поднял кружку, словно совершая тост в честь отца – человека, который промедлил тогда в таверне и позволил чудовищу сбежать.
Мастер меча улыбнулся.
– Несомненно. Но этот вампир страшно хитер, – продолжал он. – Поэтому мы до сих пор хранили молчание. Лорд Изак, вы бы справились с прежним вампиром, но, боюсь, даже ваши возрастающие магические способности не помогут вам справиться с этим. Только один повелитель Бахль способен выследить его.
Изак кивнул, благодарный Керину за то, что мастер не упомянул о его слабостях перед людьми, которых ему предстоит вести в битву.
– Я пробуду в городе столько, сколько будет необходимо, а потом присоединюсь к вам, – объявил Бахль и повернулся к Изаку. – Даже не пытайся искать чудовище, тебя ждут немалые опасности у стен Ломина, их с тебя будет довольно. А пока ты не должен покидать дворец без отряда «духов». Я не хочу, чтобы ты встрял в это дело.
Спустя два дня Бахль сидел в своих личных покоях и боролся со сном. Съев миску овсяной каши с медом, он опустился в кресло, чтобы отдохнуть и поглазеть на суету за окном. Ветер, врывающийся в открытое окно, слегка освежал правителя, но не мог прогнать его усталость. Причина усталости была не в физическом утомлении: большую часть прошлой ночи его душа парила высоко в небесах. Над Ломином разразилась гроза, и Бахль направлял ее силу против осаждавших город эльфов. Герцог вздрогнул, вспомнив пьянящую
