торжествовала. Мне иногда кажется, что все это было сном… По выходным в гости приходили соседи, мы разводили костер, жарили шашлыки. Родители разговаривали, смеялись, пили вино, и, казалось, эта жизнь никогда не закончится. А потом мы как-то незаметно начали взрослеть, научились тихо издеваться над программой новостей и вести конспекты по политической экономии. И вдруг заболел и умер папа, и тогда я поняла, что этот мир исчез навсегда.
Я обнял ее. Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на меня своими черными глазами, учащенно дыша.
- Я… - я запнулся, с трудом сдерживаясь и ощущая напряженные и дрожащие плечи, отзывающиеся на едва заметные прикосновенияя моих пальцев. - Ты знаешь, у тебя удивительные глаза, я в них будто тону. - Я поцеловал ее, с каждым мгновением все более теряя ощущение реальности. Странное, поглощающее до основания чувство неожиданно захватило меня, я парил в темном пространстве среди звезд, испытывая при этом нежность, желание всегда быть с ней и слышать, слышать это учащенное дыхание…
- А ты не умеешь целоваться, - смеясь, сказала она, потирая пальцем губу, и оттого показалась еще более прекрасной.
- Ничего себе, - я ощутил приступ ревности. - Мне этого еще никто не говорил!
- Я тебе говорю, - глаза ее смеялись, смотрели прямо в мои, и неожиданно взгляд ее изменился. - Пойдем быстрее.
Мы прошли мимо ветвящейся стены плюща, покрывавшей калитки и покосившийся забор, и оказались около ее дома. Откуда-то издалека тянуло сладковатым дымком, какой бывает от горящих осенних листьев. Она открыла дверь на скрипящую под ногами веранду. В углу спрятался старый диван с обтрепанными подушками, а на столе, покрытым вытертой клеенкой, стояла бутылка из-под молока с засохшими полевыми цветами.
- Поцелуй меня еще, - она смотрела на меня, чуть приоткрыв рот, и в ее глазах снова появился туман…
Я начал поцелуй, уже потеряв уверенность в правильности своих действий, но даже не успел задуматься об этом, как уже не видел никого, ничего, чувствуя только ее рядом, сжимая маленькие плечи, чувствуя дрожь, поднимающуюся в ее теле, упругую грудь и теряя сознание от происходящего. Она была прекрасна, таинственна, мудра, и желание то перетекало в нежность, то, ударив бумерангом, возвращалось обратно, заставляя сжимать зубы.
- Да, милый, да, - шептала она. Мы держали друг друга, и я все еще не мог поверить в происходящее, понимая, что никогда еще в жизни не был так счастлив. Веранда понемногу начинала сливаться с наступавшими сумерками. С улицы тянуло прохладой и влажностью, и неожиданно за окном застучали первые капли дождя.
- Я люблю тебя…
- Тсс… Молчи… - она приложила палец к губам. Ливень шумел, пахло мокрой листвой, но мы никак не могли встать и смотрели в глаза друг другу, время от времени осознавая свершившееся и начиная весело смеяться.
На перекрестке с визгом затормозила машина, и я вздрогнул от неожиданности.
- Осторожно. - Она затянулась и выпустила дым.
- Тебе не идет, когда ты куришь.
- Какая разница… - Она усмехнулась.
- Не говори так! Ты красивая.
- Была… Я совершенно обычная, немного уставшая женщина.
- Нет, для меня ты всегда останешься… - Я запнулся. - И потом, ты совершенно не изменилась.
- Правда? - Она горько улыбнулась. - Спасибо, комплименты ты делать не разучился.
- Прости меня. - Мне вдруг показалось, что прошедших лет не было.
- Никогда! - Она замкнулась и поежилась. - Ну, где здесь кормят этими вашими спагетти?
Мы зашли в ресторан. Чернявый мальчик в белом переднике бросился усаживать нас за стол, поставил на скатерть бутылку с зеленоватым маслом, корзинку с выпеченным хлебом. Она достала еще одну сигарету.
- Ты что делаешь, здесь запрещено курить!
- Что они у вас совсем с ума посходили? - пожала она плечами и спрятала пачку.
- Ты давно вышла замуж?
- Почти три года.
- Он тебя любит?
- Кажется, да. И потом, это не твое дело.
- Ты вытащила счастливый билет…
- Откуда ты только взялся на мою голову… - Она пристально посмотрела на меня. - Я уже тебя давно забыла, внушила себе, что это было сном. И вот ты опять нашелся… - Она прикрыла глаза ладонью.
- Не надо, - мне стало неловко. - Если ты хочешь, я сейчас встану и уйду, и ты меня больше не увидишь.
- Нет, - казалось, что она напугана. - Побудь со мной немного, -она прикрыла глаза. - У меня легкий приступ мазохизма.
- Хорошо, - волна эмоций захватила меня, и я снова был в этом дачном домике, и запах травы бил в лицо, и мы падали в пропасть, и по окнам стекали капли дождя, и верхушки елей едва виднелись в сиреневой пелене. Как хорошо было разговаривать с ней, когда только начинал говорить что-нибудь, а она с веселой иронией заканчивала за тебя фразу, и я застывал, совершенно не понимая, как она могла прочесть мои мысли. Она снова произносила вслух то, о чем только что думал, подмигивая своими длинными ресницами и смеясь хрипловатым голосом. И что-то накатывало из покрытого влажной темнотой сада огромной волной, подхватывающей нас обоих. Она замирала, глядя на меня, и только ее глаза надвигались, заслоняя все вокруг. Во дворе шумели мокрые листья, удары молнии освещали старую веранду, громыхал гром, и мы каждый раз испытывали странное чувство того, что мы как две половины одного целого, наконец нашедшие друг друга…
- Ваш заказ, - из колышащегося тумана воспоминаний неожиданно возник официант, немного похожий на молодую гориллу, и поставил перед нами дымящиеся тарелки с непривлекательной зеленоватой массой, из которой торчали редкие ломтики грязно-розового цвета. - Не желаете ли чего-либо еще?
- Спасибо… Принесите нам летний дождь, веранду и бутылку советского шампанского… - неожиданно вырвалось у меня.
- Прошу прощения? - На его лице с низко посаженным черепом и маленькими, вдавленными, черными как маслинки глазками, проскользнуло недоумение.
- Да нет, это я пошутил, - неожиданно я снова почувствовал, что горло сдавило и стало невозможно произносить слова.
- Понимаю, - он пристально посмотрел на меня, затем на мою спутницу, и вдруг лицо его потеплело и неожиданно приобрело неуловимые человеческие черты. - Наслаждайтесь обедом, - он улыбнулся. - Может быть, закажете десерт?
- Что с тобой? - она пристально посмотрела мне в лицо, рассеянно ковыряя вилкой зеленоватое пюре.
- Так, - я с трудом выдавил из себя окончание фразы, - одолели воспоминания.
- Какие?
- Ты знаешь, у нас в компании этот ресторан наверняка бы был назван 'правильным'. Ты знаешь, что такое правильные рубашки, брюки, носки, пояса, ботинки, магазины, города, рестораны и государства?
- Нет, при чем здесь рубашки? - она недоуменно взглянула на меня.
- У правильных рубашек сзади вешалочка и складочка, и горе тем, кто приходит в компанию без нее. У нас на входе стоит вице-президент и каждого входящего тщательно проверяет на предмет этой детали. Тех, кто пришел без складочки, отправляют чистить сортиры. А ресторан этот правильный, потому что официант похож на гориллу, но в то же время совершенно дресированный и очень вежливый. Иногда даже на человека становится похож и десерт предлагает, как в цирке… - Я понес какую-то бессвязную чушь, стараясь убежать от скрывающегося внутри холода.
Она весело засмеялась, впервые за все время, чуть наклонившись вперед и прикрыв губы ладонью.
