- Только не здесь! - возмутилась Картограф. - Как вас еще не тошнит от всего этого. Меня всю наизнанку выворачивает. Давайте скорее убираться отсюда, а там решим что делать дальше.
- В самом деле. Вон уже и предметы всякие в небе кружат. Как знать, может это видеокамеры.
Штурман повелел роботу забраться в багажник и там отключил его от питания. Потом астронавты дружно залезли в вездеход, машина развернулась и продолжила движение.
- Давайте попробуем поймать еще одного аборигена, - мрачно пошутил Штурман и в ответ услышал, как одна девушка на него цыкнула, а другая нервно хохотнула.
- Ну тебя! - махнула на него рукой Картограф.
- Все! - помахала ладошками Ксенобиолог. - Все-все-все. Финита ля комедиа. Я как можно скорее собираю растения и пора уматывать с этой негостеприимной планеты. Она мне надоела до самых чертиков!
- Может быть планета живет своей обычной жизнью, - предположил Штурман, - а мы сами создаем себе дурацкие ситуации и потом не знаем как из них выпутываться? Может быть это мы чего-то недорабатываем?
- Ты, Людвиг, словно из чужого лагеря! - воскликнула Ксенобиолог. - Все сошлись во мнении, что планета отвратительно гадская, а ты один начинаешь перечить. Как это называется?
Штурман знал, что Ксенобиолог по натуре такой резкий и немного циничный человек и все же обиделся на нее. Он надел очки и стал глядеть на дорогу. Он подумал, что если еще раз заметит вдали глорианцев, то больше не станет к ним подъезжать. Хватит с нас одной попытки, - подумал он. - ('Попытка - не пытка?').
Пейзажи природы действовали умиротворяюще. И все-таки, что-то томило душу. Вот что, понял Штурман. В следующий момент он сбросил свои очки, поднялся, открыл в потолке люк и, забравшись туда по лесенке, уселся на крыше. Это стало совсем-совсем другое дело. Лукавый ветер нежно щекотал его кожу, проникал в рукава и за ворот, теребил волосы. Запахи свободы раздували ноздри. Впереди далеко и так близко поднималась туманная гряда, прикрытая лесным подолом. Солнце слепило не размором, а напротив, какой-то свежестью. 'Мы едем, едем, едем, подумал Штурман. - Хорошее это состояние - быть в пути. Романтичное, рождающее надежды и будоражащее воображение'. Он мечтательно закрыл глаза и попытался представить совершенно иную, может быть лелеемую, а может быть абсолютно фантастическую картину.
... кортеж представительских машин двигался по выскобленному с мылом шоссе. Первыми двигались, открывая рев толпы, напирающей на прогибающиеся под их давлением заграждения, полицейские на мотоциклах поразительно идеальным строем три на три. Сразу вслед за ними горделиво и предупреждающе, мол: мы тут контролируем и впредь собираемся контролировать ситуацию, катили мощные, нарочито угловатые, словно прикрытые доспехами воины, автомобили с мигалками. Они шли одна за одной, непрекращающейся вереницей. Наконец, пошли сверкающие бездонной чернотой лимузины официальной власти. Представителей власти, вплоть до не совсем крупных чиновников, желающих принять участие в этой уникальной процессии было столь много, что в кортеже собрались, видимо, все когда-либо выпущенные на свет лимузины. Их было нескончаемо много - до той степени, что смотреть на них приедалось. Но как когда-нибудь кончается все на свете, так закончились и они, открыв беснующейся толпе темно-зеленый, покрытый маскировочными пятнами вездеход землян, на крыше которого в обнимку сидели Штурман и Президент Глории, лениво и с неизменной улыбкой на устах помахивая руками народу, как будто выражая с ним солидарность и делясь с ним чувствами искренней радости. Замыкали шествие все те же 'мигалки' и опять же мотоциклы, как будто служа ажурным украшением этой бесконечной колонны...
Штурмана чувствительно дернули за ногу и он очнулся от своей феерической полудремы.
- А? Что? - спросил он.
- Ты там как, Людвиг, еще не заснул? Скоро река?
- Скоро, скоро, - вздохнул Штурман и помассировал шею. - Вон, она уже видна.
Он спустился вниз и, плюхнувшись в эргономичное кресло, спросил:
- Ну так что, как поступим дальше? Спускаемся вниз или возвращаемся к Кораблю? Ты что думаешь, Аи?
- А скажите, как сильно зависит решение от моего мнения?
- Это целиком зависит от качества приводимых аргументов и твоего ораторского искусства.
- Хорошо, тогда я просто констатирую, что поехала с вами поглазеть, но после этого несчастного случая, который все никак не лезет из головы, я прямо не знаю что со мной творится. Как будто до сих пор жила в равновесном состоянии, а теперь кто-то сильно раскачал лодку. Короче говоря, я не знаю. Я ощущаю нехорошее беспокойство.
- А ты, Салли?
- А что? Разве произошло что-то необычное? Если уж перед нами встретилась преграда, мы должны ее преодолеть и прежде всего внутри нас самих. А такая проблема возникла. Мы почему-то ни с того, ни с сего стали чувствовать вину перед чем-то, кем-то и за какое-то деяние, в котором нас объективно трудно упрекнуть. Не вешайте нос, друзья, веселее! Мы поехали за образцами растений, так давайте двигаться дальше, искать их. Ведь не произошло ничего экстраординарного. Можно даже включить музыку.
Из наружных динамиков вездехода тотчас раздалась энергичная ударная музыка. Ксенобиолог высунула голову из люка и во весь голос прокричала, словно назло кому-то.
- Улю-лю-лю-лю! Вперед, моя конница! Вперед! Вперед! Как мы вас всех уделали!..
Она невидящим взглядом взирала на мир и думала о чем-то своем. Она была похожа на загнанного в ловушку зверя, который еще полон сил и надежды выбраться из нее, хорохорится и не хочет ведать о том, что назад хода нет.
Такой она и врезалась в память Штурмана - жалкой в своих попытках быть сильной и всемогущей.
Глава XIII
'Эврика!' - Капитан находит злополучный запасной слот.
'Ты мне мстил?' - 'Лучше тебя нет никого на свете!'
Прощание с Глорией и отлет.
Капитан с Врачом шли по коридору Корабля, держась под ручки. Стояла удивительная тишина, какой здесь давно не слыхивали. Корабль казался опустевшим - опустевшим, но ни в коем случае не брошенным.
- Послушай как везде тихо, - обратил на это внимание Капитан и нежно поцеловал жену в губы. - А представь как если бы мы оказались вообще одни.
- Похоже, дело идет к тому. Скоро некому будет улетать.
Он прикрыл ее рот ладонью, а затем притянул к себе Ирину и вновь поцеловал.
- Больше не говори так, - сказал он. - Даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств мы не станем терять расположения духа. Ты ведь так мне всегда говорила?
Они вошли в рубку. Капитан усадил ее в кресло, а сам, чтобы чем-то занять руки, стал шарить в бесчисленных ящичках стеллажа, ища сам не зная что.
- Сева, - неожиданно громко сказала Врач.
- Что?
- Ты стал каким-то другим. У тебя столько морщин. А помнишь, ты пригласил меня в ресторан, когда мы только начали с тобой ходить... Как давно это было. Давно и неправда.
- А почему ты вдруг именно сейчас об этом вспомнила?
- Не хочу тебя обидеть, но ты стал как-то безразличен ко мне. Не улыбаешься, слова лишнего не скажешь. Может я тебе уже не нравлюсь?
- Как ты можешь так говорить, Ирочка! Для меня нет большей ценности в мире, чем...
Неожиданно Капитан осекся и как-то странно замолчал. Врач сидела к нему спиной и не видела как резко он изменился в лице.
- Чем что? - переспросила она.
Капитан медленно, словно сделанный из хрусталя, вытащил из открытого ящичка запасной слот - точь в точь такой же, какой сейчас пытался восстановить, находясь в дыму и всеми покинутый Инженер. Капитан не верил своим глазам.
- Ну вот бывает же так! - наконец медленно проговорил он вслух. Черт возьми, разрази меня гром!
- Что там такое? - повернулась Врач.
- Ирочка, подожди немного, я сейчас приду, - бросил, не поворачивая головы, Капитан и стремглав
