Скрипнула дверь.
- Можно войти? - раздался довольно противный голос.
5
Галя пришла в себя только на улице, что-то отвечала Людке и Герасиму, кивала, когда они обращались к ней, но смысл их слов ускользал, поэтому фразы казались обрывочными и глупыми. Она улыбнулась и хихикнула. Людка выразительно посмотрела на Геру, покрутив пальцами у виска, и это позабавило Галю ещё больше. О том, что уже произошло и продолжало твориться в подвале, ей не хотелось ни думать, ни вспоминать. Ей почему-то сейчас вообще казалось, что все это было во сне. Она там просто уснула, а пришли Гера с Людкой и вывели её на улицу.
- А как вы тут очутились? - спросила она.
- У меня предки уехали, - фыркнула Людка.
- Я и к тебе заходил, - сказал Гера, снисходительно улыбаясь. - Домой. Сначала я не поверил твоей матери, думал, она врет, что тебя нет и всю ночь не было, а потом...
- Потом он увидел, что в коридор вышел какой-то мужик в трусах, хихикнула Людка, которой Гера, очевидно, уже все рассказал. - Но не твой отец. И все стало ясно. Раз мать принимает дома любовника, то, значит, ни мужа, ни дочки нет.
- Не понимаю, - глупо улыбаясь, сказала Галя.
- А чего тут понимать? - разозлилась Людка. - Не строй из себя дурочку-то! И вообще, Герка, чего ты с ней столько возишься? В королевы готовишь?
- А ты бы сама хотела ей стать? - отозвался тот. - Твое место другое, запомни. Первой ведьмы, если хочешь. А нет - переведу к крысам.
- Ладно тебе, - надулась Людка. - А чего мы ушли?
Гера не ответил. Он подошел к скамейке, стоявшей возле подъезда, перегнулся через спинку и вытащил припрятанный картонный пакет с ручками.
- На! - протянул его Людке. - Тут все: курево, клей, колеса, водка и пожрать. Отнеси им, в подвал. Дылда знает, что делать дальше. Но и ты проследи за ним, чтоб не заносило.
'Зачем в подвал?' - подумала Галя, но вслух ничего не сказала.
- Все, вали! - жестко произнес Гера, глядя на Людку.
Недовольно скривившись, та взяла пакет, обожгла Галю взглядом и ушла.
Рассвет только-только начинал выступать из-за лесного массива, словно неукротимое войско, пробудившееся и готовое к битве - последней и решающей. Но эта битва была не первой и не последней, она начиналась и заканчивалась каждый день. Победа и поражение шли рядом, а убитые исчезали в ночи...
Галя шагала рядом с Герасимом, не имея никакого представления, куда они направляются. Она смотрела на него сбоку и удивлялась происшедшей в нем перемене. Вроде бы ничего не изменилось - тот же рост, волосы, нос, овал лица, губы. И в то же время что-то не так. Вся эта ангельская внешность чуть исказилась, словно сквозь слой румян проступила мертвенная бледность. Светлые вьющиеся волосы распрямились и казались седыми, нос заострился, пухлые губы жестко поджаты и краснее обычного, желваки играют на скулах... Исчезли куда-то царапины на щеке. Твердая поступь, широко развернутые плечи, глаза, сосредоточенные, обращенные внутрь, где он видит то, что недоступно другим. Он не просто выглядел старше. На мгновение показалось, что Гера вообще состарился в считанные секунды, лет на пятьдесят, превратившись... Да это же директор их школы, Филипп Матвеевич! Даже голос звучит так же ворчливо, как у того.
- Ты что-то сказал? - спросила Галя.
- Надо нам навестить Свету, ту, в больнице. Потом.
- Конечно, - согласилась Галя. - Она мне нравится.
- Мне тоже, - усмехнулся Гера. - Слишком правильная.
И она опять не смогла понять, говорит ли он серьезно, или шутит, или у него что-то совсем иное на уме. И не могла понять себя: почему идет рядом с ним, и куда, и что их ждет? Любит она его или нет? Кто он: прекрасный принц или тролль, демон? Единственное, в чем она сейчас была уверен - это не мальчик, вроде других её сверстников. Он старше их всех. А может быть, он и сам не знает, в кого превратился...
- У меня квартира сгорела, - как-то равнодушно произнес Гера. - Вот такие дела.
- Значит, мы идем на пепелище? - также спокойно спросила Галя.
- Почти угадала, - отозвался он, сдвинув брови.
6
- Я тебя отпущу, Корж, - уже утром, после долгого разговора, сказал подполковник Рзоев. - Не тот ты человек, чтобы тебя держать в камере. Да и не за что. Ты и сам пострадал. Я, конечно, ни одному твоему слову не верю, про мальчишку этого... Списываю на ушиб мозга. Не хочешь говорить правду не надо, меня ваши разборки не касаются. И начальству моему до фени. Зафиксируем как драку бомжей на котловане. Мало ли кого там пришили.
- Ага, - согласился Корж. - До того обгорел, что стал лицом кавказской национальности.
- Ты это поосторожней! Я с тобой не в бирюльки играю.
- А ты со мной вообще не играй. Я тебе не шестерка. Не отпустишь меня и без тебя вытащат. Еще сам пойдешь камеру открывать. Не гони пургу, говори, чего надо?
- Клементьев! - заорал Рзоев. Южная кровь бросилась в голову, ему захотелось отвести Коржа обратно и поработать над ним с полчасика, выбить гонор, но, когда появился сержант, подполковник остыл и передумал. Принеси чего-нибудь горло промочить. И два стакана... Значит, так. Оставишь штуку, чтобы я не возбуждал никакого дела. Это первое. Второе. Вижу, копытами бьешь, чтобы с этим мальчишкой встретиться?
- Хочу посмотреть, что у пацана внутри, - усмехнулся Корж. - Какие там колесики крутятся.
- Не ты один этого хочешь. Он многим успел насолить, если, конечно, это один и тот же. - Рзоев вытащил из папки лист бумаги. - Вот, например, заявление от гражданки... Ползухиной Маргариты Ивановны. Записано с её слов, подругой, поскольку сама Ползухина, х-мм, окривела. Второй глаз тоже еле видит. Вся морда изуродована. Сейчас в больнице, кожу пересаживают и нос лепят. Ничего, будет как куколка с кладбища. Так тут сказано, что некий Герасим Диналов нанес физический ущерб её роже посредством использования сиамской кошки. Идиоты! - Подполковник швырнул лист на стол, тот плавно перелетел через него и опустился на пол.
Вошел Клементьев, неся стаканы, закуску и конфискованную водку. Наступил сапогом на заявление и молча удалился.
- Это он и есть, - уверенно сказал Корж.
- Ну и ночка выпала, - проворчал Рзоев, разливая из бутылки. Выпили не чокаясь. - Идем дальше. Симеона ты, конечно, знаешь?
- Ну?
- Подвесили на чердаке.
- Хрен с ним.
- Оно понятно. Да что-то тут не то.
- Пацан?
Рзоев не ответил, продолжая улыбаться: ему даже нравилось думать, что Гера может быть причастен и к этому преступлению. Такие юнцы ему встречались, но не здесь, среди этих трусливых русских, а там, на его родине, где растут настоящие мужчины, джигиты, горные орлы. Хотя в поступках Диналова было что-то уж совсем запредельное, даже по его меркам.
- Ночью у этого паренька квартира сгорела, - продолжал он. - Мать в дыму задохнулась, отчим с балкона сиганул, уже не хрюкает, не жалко.
- Это он поджег, Герка! - сказал Корж. - Ты слушай, что говорю: он. Я знаю, он их всегда ненавидел, из-за отца. Потому что до петли довели. Он, больше некому.
- За отца отомстить - святое дело, - согласился Рзоев, разливая дальше. Хотя позади была бессонная ночь, но они не пьянели, только наливались краской. - За отца я сам соседа убил. Мне это понятно. Но мать?..
- Шлюха она была, а не мать ему, - сказал Корж. - Я знаю, слышал. Я теперь думаю, что и магазин он подломил.
- А ты откуда знаешь?
- Земля слухами полна. Так и скажи Магомету.
