'богоизбранная раса'...).
К концу XI века засилье иудеев простерлось на всю Европу. В Германии, Франции, Испании, Богемии, Моравии, Польше евреи владели несметными богатствами и христианскими рабами. В Толедо, Лангедоке, Нарбонне они основали тайные общества, масонские ложи, там же, предположительно, и действовал невидимый штаб 'сионских мудрецов'. В Англии Кромвель и его последователи открыто следовали предписаниям 'избранного племени'. Они даже требовали признать Тору - нормой для Англии (чтобы насиловать новорожденных девочек?). И так далее. Итак, мы видим, что этот страшный всесильный кагал, не имея нужды ни в бессмертии души, ни в загробной жизни, отвергая Христа и Царство Небесное, пустил все свои силы лишь на одну цель - захват мировой власти, установление на земле эры Антихриста...'
3
Сержант Герасимов не заметил, сколько прошло времени, пока он читал доставаемые из папок страницы. Из состояния 'неопределенной невесомости' его вывел надтреснутый со сна голос молодой супруги:
- Ну ты идешь что ли спать, баран безрогий?
В выражениях она не стеснялась, как и ее досточтимая матушка.
- А чего ты пистолет достал? Чистишь, что ли? - продолжила жена. Лучше бы ты свой другой пистолет приготовил.
Сержант знал, что она 'гуляет налево', поскольку в своей сексуальной жизни была необузданна, как кошка. Могла заниматься этим не только с ним, но и еще с десятком других - по очереди, днем и ночью. Так и делала, едва он уходил за порог, на дежурство. Весь дом знал об этом, вся улица и весь район, ее с малолетства 'брали' кому не лень, так бы никогда и не вышла замуж, если бы не подвернулся этот деревенский паренек, которому она ловко закрутила мозги. Сержант во всем винил себя сам: позарился на прописку. А вышло боком.
'Пристрелить ее разве?' - с равнодушной тоской подумал он, глядя на вульгарно-смазливое личико жены, просвечивающее сквозь ночную сорочку розовое тело, и представляя, как у нее будут пузыриться на полу выпущенные из головы мозги, похожие на винегрет. 'А почему я должен стрелять себя или ее за эту неудачную жизнь? - продолжил размышлять он. - Кто нас такими сделал? Да вся эта сволочь, которая сейчас и жирует...' Он тщательно убрал коричневые папки в портфель, задвинул его под стол к батарее, решив прочитать от первой до последней страницы, чувствуя, что в них таятся ответы на многие мучащие его вопросы, и нырнул к теплой и разгоряченной жене под одеяло.
После плотской гимнастики, жена более нежным голосом проворковала:
- Да, кстати, я тут договорилась насчет тебя с Борисом, из соседнего подъезда...
- Ты о чем? - сквозь сон спросил Герасимов.
- Ну ты, блин, совсем отупел на своей службе! - тотчас же взвилась она. - Я же тебе сто раз талдычила! Борис работает охранником у Гапониди. Теперь может и тебя туда пристроить. Все лучше - чем старух на рынке гонять.
- Гапониди - это тот самый что ли, который миллиарды у вкладчиков увел?
- Он, он... Тебе-то не все равно? Будешь получать раз в десять больше, чем в своей гребаной милиции, - уже засыпая, ответила супруга.
А Герасимов долго не мог уснуть, ворочался с бока на бок. Думал. Перспектива вырисовывалась заманчивая, но он чувствовал, что это - не его, не то, к чему он стремился еще мальчишкой, сидя на пологом берегу Нерли и споря со своими одногодками о будущих профессиях. Но зато тут появлялась другая возможность. Этот Гапониди, построив свою финансовую пирамиду, обокрал миллионы людей. И - как с гуся вода, все так же цветет и пахнет. Да что же это за гады сидят в Кремле, если они боятся даже пальчиком тронуть таких, как Гапониди? Или свой своего никогда не укусит? Есть ли справедливость на земле? До божьего суда далеко, а до людского, выходит, еще дальше? Нет уж, не выйдет, не получится. Сами приговор вынесем. Сами. Герасимов понял, что ему надо сделать.
- Хорошо, - пробормотал он вслух. - Пойду я на службу к этому мерзавцу, пойду. Только пусть он об этом потом не жалеет...
4
В областной прокуратуре Днищев разыскал капитана Чернявко, представившись полковником ГУО. Соответствующее удостоверение, выполненное его другом-гравером, он показал. У Днищева было много разных и серьезных 'корочек', на любой вкус. Он действовал быстро, нагло и совершенно бесцеремонно, тем и брал вверх.
- Ну что, капитан, поговорим о той давней аварии на шоссе? Когда 'КАМАЗ' раздавил 'жигуленка' и улетучился, яко облаце? Ну, вспоминай, вспоминай, там еще женщина с ребенком погибла.
- Во-первых, майор, - поправил его Чернявко.
- Поздравляю.
- А во-вторых, все просто - обычное дорожное происшествие.
- Ни фига себе - 'просто': два трупа! А по показаниям Киреевского, водителя, 'КАМАЗ' выскочил с развилки и чуть ли не намеренно развернулся к легковушке боком.
- С пьяну чего не покажется...
- Да трезвый он был, трезвый. Не темни, майор. Я этого не люблю.
- Значит, шофер грузовика был пьяный. Обычное дело.
- Все-то у тебя 'обычно', даже завидно. Мне бы твою работу. Опять же, по показаниям Киреевского, в кабине сидел не один, а два человека. А может, рано тебя сделали майором?
- А почему вас вообще это заинтересовало? Дело-то давно закрыто, Чернявко начал пыхтеть, словно отдуваясь после доброй порции пива.
Днищев с любопытством наблюдал за ним.
- Рано. Дай взглянуть на бумаги.
- Ладно. Приходите завтра.
- Нет, сегодня. Сейчас. У меня мало времени. А заодно пусть принесут материалы на того 'бомжа', труп которого обнаружили в день аварии, неподалеку от места происшествия.
Чернявко взглянул на него с удивлением, подивившись осведомленности. Черт знает кто такой - свяжешься с ним - себе дороже станет... Он вызвал дежурного, объяснил - что к чему. Пока ходили за делами, Днищев продолжал расспрашивать майора, но тот, либо действительно многое подзабыл, либо просто был обычным служакой-формалистом. Ничего путного и конкретного он не сказал. Зато сообщил любопытные сведения об аэроклубе 'Ветвь акации'. Владельцем его был некий Гершвин, отсидевший при советской власти срок за организацию подпольного пошивочного цеха. При демократах - стал преуспевающим бизнесменом, взял в аренду несколько сот гектаров земли, купил с дюжину спортивных самолетов, нанял инструкторов-летчиков, словом, поставил свое дело на широкую ногу. Есть там и вышки для прыжков с парашютом, восстановительный центр со спортивными залами, поле для гольфа, ресторан, все что надо для толстосумов. А желающих подержаться за штурвал самолета (особенно, если рядом сидит опытный инструктор) найдется не мало, были бы деньги. Туда, к Гершвину, съезжаются многие известные личности: банкиры, политики, телевизионщики, иностранцы, был даже, вроде бы, первый вице-премьер...
- Прямо Бильдербергский клуб какой-то, - усмехнулся Днищев. 'Трехсторонняя комиссия'. Значит, нашему 'цеховику' надоело шить подштанники, устремилась душа в небо?
- И еще, - продолжил Чернявко. - Есть сведения, что господин Гершвин содержит целую военизированную бригаду, не знаю правда, какой численностью, но довольно внушительную. Там частенько проходят какие-то учения со стрельбами. Пытались проверить, но... От ворот поворот. За Гершвиным сила. Крепкий орешек. У него на все есть разрешение.
- Понятно. Открывает дверь в кремлевские кабинеты ногой. Ладно, майор, спасибо и на этом.
Когда принесли материалы и Днищев ознакомился с ними, он удивленно произнес:
- А ведь характер травм этого 'бомжа' такой, будто его сбросили вниз головой с высоты десятиэтажного дома. С верхушки дерева он упал, что ли? За шишкой полез, полакомиться?
- Его же нашли в зарослях кустарника, - ответил Чернявко. - Там ни домов, ни деревьев - на два километра вокруг.
- То-то и странно... Будь здоров, майор, не потеряй звездочку!
Отсюда Днищев сразу же отправился в Дом журналистов, на Суворовский бульвар. Он уже успел выяснить, что Юрий Шепотников, после той аварии никуда из страны не уезжал, никаких сенсационных материалов за его подписью опубликовано не было и он продолжал работать в 'Московском комсомольце'.
