моста. Десять минут назад, когда он спустился вниз с настила и осмотрел деревянные столбы, то обнаружил, что опоры куда крепче, чем он предполагал. Если брусовый настил местами подгнил и обветшал, то опоры, сверху донизу промазанные битумом, сохранились, как новенькие. Будто их ставили месяц назад.
Но хуже другое: опоры плотно пригнаны к настилу, нет подходящего размера выемки, куда можно было бы заложить заряд. Можно положиться на авось, изолентой прикрутить связки из тротиловых шашек к опорам под самым настилом. Однако в этом случае эффект представляется более чем сомнительным.
Скорее всего, сдетонирует только та шашка, в которой имеется запальный заряд. Другие шашки отвалятся от опоры и взорвутся уже внизу, на камнях. Взрывная волна уйдет в никуда. Она в лучшем случае лишь поднимет доски моста, а затем, уже через секунду, доски опустятся на прежнее место. Нужно действовать иначе, пусть закладка займет больше времени, пусть это рискованно, но игра стоит риска.
Акимов сбросил с плеч лямки рюкзака, достал ножовку. Из опоры следует выпилить такой брусок дерева, чтобы в нише помещалась связка тротиловых шашек. В этом случае взрыв будет иметь направленное действие. Кроме того, заряд тротила будет уплотнен с трех сторон, что многократно увеличит силу взрыва.
Он засек время по наручным часам и начал работать.
Сделав в опоре две глубокие распиловки, широко размахнулся молотком, дважды ударил его острием в нужное место. Из столба выскочил брусок и полетел вниз. Акимова шатнуло в сторону. Спокойно, только не надо волноваться. С берега никто не видит, что происходит под мостом. Звуки ножовки и удары молотка туда не долетают.
Держась одной рукой за опору, другой рукой он стянул с плеча рюкзак, положил в него молоток, достал связку тротиловых шашек. Снова перебросил лямки через плечо, положил заряд в нишу, закрепил его изолентой. Порядок, половина дела сделана. Перехватывая руками за верхнюю не струганную доску, Акимов стал подтягивать тело ко второй опоре, удерживая зад на нижней доске. Насажав в ладони сотню длинных заноз, добрался до столба.
Тут сверху послышались чьи-то неясные голоса. Кто-то кричал с берега. Кажется, голос того лысого черта. Рогожкин что-то отвечал. Акимов полностью разобрал лишь последнюю фразу: 'Тут для одного работы много'. Послышался топот башмаков по настилу. Дальше – тишина. Соблюдая последовательность действий, Акимов снял рюкзак, достал ножовку, примерился и начал пилить. Пока все нормально, вот только времени он уже перебрал через край. Закончив распиловку опоры, он вытащил из рюкзака молоток. Прицелился, широко размахнулся.
Один удар, по опоре пошла вертикальная трещина, из-под слоя битума, показалась светлая деревяшка. Акимов сделал новый замах. Но полированная ручка молотка выскользнула из потной ладони. Молоток нырнул в ручей, подняв фонтанчик воды.
– Черт, мать твою.
Акимов непроизвольно оторвал одну руку от верхней доски, и сам чуть было спиной не полетел вниз. В последнюю секунду вцепился мертвой хваткой в верхнюю доску. Затем схватился за опору, обнял ее обеими, удержал равновесие. Пот щипал глаза, Акимов стер влагу плечом.
Всему виной неудобный тяжелый бушлат, – решил Акимов. Бушлат стесняет движения, делает его неуклюжим, неповоротливым. Следовало подумать об этом раньше. Он снова снял рюкзак, зажал его между колен, переложил в рюкзак из бушлата карманов разную мелочь.
Выпростав руки из рукавов, Акимов остался об одной грязно серой рубахе. Тряхнул плечами, проводил взглядом падающий бушлат. Увидел, как тот опустился на воду и, кружась, поплыл вниз по течению ручья. Уже почти полчаса он сидит на доске, как курица на насесте, а работа едва двигается. И что же теперь делать без молотка?
Рогожкин лежал под грузовиком и не понимал, что же происходит. Акимов еще четверть часа назад должен был дать знак, стукнуть молоком в настил. Но вот все сроки вышли. Ни сигнала, ни Акимова... Может, он сам по неосторожности сорвался вниз и теперь лежит внизу со сломанной шеей? Столь долгая задержка наверняка насторожила их преследователей.
Возможно, они заподозрили неладное, и теперь вся затея с взрывом обречена? Черта с два угадаешь. Лежать под машиной дольше нельзя. Рогожкин посмотрел на часы. Еще пять минут, и он вылезает и уезжает отсюда. Ладно, пусть не пять, пусть десять минут. Но этот срок – последний.
Акимов достал ножовку, перочинным ножом срезал с металлической ручки резиновую обмотку. Держа ножовку за полотно, размахнулся ей как молотком, выбил кусок деревяшки ручкой. Зубья полотна глубоко врезались в кровоточащие пальца, но Акимов безмолвно терпел боль. Он сунул взрывчатку в образовавшуюся в опоре нишу, закрепил тротил изолентой.
Осталась самая малость. Связать между собой концы предохранительного фитиля, дать знак Рогожкину. Пусть трогает грузовик. А он, Акимов, пока останется на месте. Ждать гудка клаксона и зажигать фитиль. Он сунул ножовку в рюкзак, хотел взять конец фитиля в рот, зажать передними зубами.
Но вспомнил, что передние зубы он выплюнул еще во дворе людоеда Джабилова. Тогда Акимов зажал фитиль между боковыми резцами. Тем же манером, хватаясь руками за верхнюю доску и передвигая тело по нижней доске на несколько сантиметров, он добрался до середины нижней перекладины. Вытащил фитиль изо рта, изолентой прикрепил его к верхней доске. Затем переместился к другой опоре моста, сунул в зубы фитиль, двинулся в обратном направлении. Вот он снова на середине доски.
Обе руки должны быть свободными, чтобы связать концы фитилей. Но чем и за что держаться? Нечем. И не за что. Нужно балансировать, сохранить равновесие на нижней доске. Будь, что будет. Акимов поджал ноги, прижимая бедра к перекладине, оторвал руки от нижней доски. Вроде ничего, он держится, не падает. Действовать надо осторожно, контролировать каждое движение.
Акимов поднял правую руку, отлепил конец фитиля, прихваченный к доске изолентой. Конец другого фитиля вытащил изо рта. Так... Теперь узелок. Почему так дрожат пальцы, ведь он не с перепоя? В глотке пересохло, как в пустыне летним днем. Сейчас бы глоток воды или чего покрепче. Но тут, под мостом, спиртных и безалкогольных напитков не наливают. Узел готов. Акимов перевел дух, облизал сухие губы шершавым языком.
Неужели все? Почти.
Осталось самое трудное и опасное. Подать знак, зажечь фитиль и вручить собственную судьбу в руки Господа, мать его так. Он взял ножовку за полотно, размахнулся и пять раз со всего маху ударил металлической ручкой по деревянному настилу. Подав сигнал, Акимов зажал в кулаке спичечный коробок и стал ждать.
