– Да, это была опасная затея, – согласился Елисеев. – Но был соблазн вернуть потерянные деньги...
– Одного соблазна для успеха мало. Твой брат никого не хотел слушать, не хотел ни во что вникать, и учиться не хотел. Если он таскает с собой пушку девятого калибра, значит, он уже крутой малый. Вернуть фирме те два миллиона, что увел Барбер... Николай страдал этой болезненной идеей. Загорелся ей. Хотелось самоутвердиться, доказать, что он не задаром ест свой хлеб. А Барбер... Что ж, он тонко сработал, нагрел нас уже дважды. В первый раз мы потеряли миллионы баксов. Во второй раз...
Мальгин не договорил, потому что на Елисеева старшего было жалко смотреть. Он упал на стул, обхватив нижнюю челюсть, будто у него сразу заболели все тридцать два зуба, сжал губы в тонкую серую полоску.
– Да, мой брат не был высоким профессионалом, но он хотел занимать именно эту должность. И я не мог отказать. Коля окончил трехнедельные курсы охранников в Израиле. И после этой учебы стал слишком высоко задирать нос.
– Я знаю. На этих курсах преподают азы взрывного дела. Но Коля даже не дал мне проверить чемодан перед тем, как поднять крышку. Я его ни в чем не виню. Я-то жив, а он...
– А он, – повторил Елисеев шепотом. – К счастью, у Агапова детей не было, родители давно скончались. А у моего брата осталась жена и трое детей. Он любил детей. Его хоронили в закрытом гробу, я не мог допустить, чтобы мать увидела его... Увидела его таким.
Последнюю фразу Елисеев произнес едва слышным шепотом, поднял вверх палец и надолго замолчал. К манерам Елисеева вести разговор посторонние люди, особенно те, кто впервые общался с хозяином «Каменного моста», привыкали не сразу. Высокий, в очках и неизменном черном костюме, он говорил громко, часто переходил на крик, двигался порывисто, энергично размахивал руками, но самые важные значимые слова почему-то произносил шепотом, при этом поднимал кверху указательный палец. Словно давал собеседнику понять, там, наверху, сидит Господь Бог, который не фраер и не Яшка. Он-то во всем разберется, всех рассудит и воздаст по заслугам.
– Мы не можем обратиться за помощью в прокуратуру, – сказал Елисеев. – Не можем рассказать там и сотой доли правды о том, произошло на самом деле. Но я хочу найти Барбера.
– Ты жаждешь мести?
– А ты, как бы ты поступил? Засунул голову в собственную задницу и представил себе, что ничего не произошло? Ты должен, просто обязан помочь. Мой брат не был твоим близким другом, но он хорошо к тебе относился, вы вместе работали более трех лет. Ты единственный человек, оставшийся в живых, кто знает характер и повадки этого сукина сына Барбера. Найди его, я не пожалею денег. Все что нужно для дела, у тебя будет. Документы, мои связи...
– Я не убийца, – покачал головой Мальгин.
– Я не сказал «убей его». Только найди. Есть другие люди, которые выполнят за тебя грязную работу. Твое дело – искать и найти.
– Прошло уже две с лишним недели. Это большой срок. Он мог уехать за границу. Мог залечь на дно где-нибудь в Киеве или в Урюпинске. Завести любовницу, жениться...
– Ерунда, – прошептал Елисеев и поднял кверху палец. – У Барбера нет никакого простора для маневра. Мы не знаем, где находятся похищенные у нас деньги. Возможно, и Барбер этого не знает. Он просто блефовал, утверждая, что деньги закопаны на кладбище. Заманивал нас в ловушку и готовился драпануть в удобный момент. А что может сделать человек без денег?
– А если деньги все-таки у него?
– Это осложняет ситуацию, но не делает ее безвыходной. С деньгами ему легче прятаться, вот и вся разница. Любой преступник оставляет следы. Нужно уметь их найти. Ты единственный человек, кто может это сделать.
– Не переоценивай мои таланты. Онуфриенко тебе звонил?
– Нет. И к домашнему телефону не подходит. Как в воду канул, гад. Видно, он был в сговоре с Барбером.
Мальгин разорвал вдоль и поперек бумажный кораблик. Он уже принял решение, принял его не сегодня и не вчера, поэтому уговоры Елисеева были пустой тратой слов. Максим Павлович нетерпеливо постучал пальцами по столу, он не мог скрыть нетерпения.
– Я согласен.
– Молодец, – на лице Елисеева появилось подобие улыбки. – Я и не ждал другого ответа. Кстати, как твое самочувствие? Как плечо, как колено?
Вопрос прозвучал запоздало, фальшиво. О самочувствии надо было спрашивать в тот момент, когда Мальгин переступил порог кабинета.
– Меня заштопали на скорую руку, – ответил Мальгин, ощущая боль в сломанных ребрах. – Через несколько дней я буду в полном порядке. Сейчас мне нужна некоторая сумма наличными, мобильный телефон. Свой я посеял на кладбище. И еще хорошая пушка.
– Возьми в ружейной комнате.
– Пистолеты, засвеченные в нашей фирме не годятся.
Елисеев полез куда-то под стол, долго чем-то громыхал и наконец вытащил девятимиллиметровую «Астру» с двумя снаряженными обоймами, целлофановый пакет с деньгами и мобильный телефон.
– Надеюсь, это все?
– Все, почти все. Мне нужен ключ от твоей квартиры. Той самой квартиры, где дважды в месяц отдыхаешь с девочкой.
– Ну, это уже борзость... Это уже такое хамство трамвайное...
– Мне нужна незасвеченная хата, о которой знаешь только ты, шлюшка. И никто больше.
