Капитан вытащил пистолет и, стараясь не задеть ботву, повернулся лицом к дороге. Страха он не испытывал, но его охватила горечь, что все так нелепо кончилось.
Левее него по полю бежали три немецких солдата. Один из них был в очках. Немцы не видели капитана. Хлоп! - прозвучал пистолетный выстрел. Бежавший впереди немец на мгновение остановился, словно споткнулся обо что-то, и опрокинулся на землю. Двое оставшихся полоснули из автоматов по невидимому стрелку и залегли. Капитан опустил пистолет.
'Забавно',- машинально подумал он, хотя ничего забавного в этом не было. Кто-то убил очкастого немца, в которого целился н он, но кто?
Надо было помочь невидимому стрелку. И надежда появилась - может, и не конец еще?
Солдаты сделали перебежку. Хлопнул еще один выстрел, но стрелок промахнулся. Немцы снова залегли, и теперь капитан оказался у них в тылу. Он устроился удобнее и, взяв на прицел место, где лежал ближний к ному солдат, замер.
Как он и ожидал, немец начал следующую перебежку с того места, где перед этим залег, заранее приговорив себя к смерти. Еще будучи на финской войне. Грабарь крепко усвоил правило никогда не начинать перебежку, не сменив перед этим позиции. Не видя упавшего солдата, финны обычно брали на прицел кочку или кустик, за которым он находился. И как только боец начинал подниматься для следующей перебежки, раздавался выстрел. Надо было отползти в сторону хотя бы на метр и тогда подниматься. Пока противник успевал увидеть атакующего, пока переносил винтовку, пока прицеливался, проходило шесть-семь секунд. А за это время даже самый нерасторопный может пробежать двадцать-тридцать метров.
Как только немец начал подниматься. Грабарь нажал спуск. Солдат ткнулся головой в землю. Второй поднялся на секунду позже, сделал два шага и тоже оказался под дулом пистолета. Снова хлопнул выстрел, немец подпрыгнул, раскинул руки и упал на спину.
Капитан приподнялся и, не обращая внимания на боль в боку, торопливо пополз к убитому неизвестным стрелком немцу. Тот лежал лицом вниз и не шевелился. Капитан схватил валявшийся рядом автомат, передернул затвор и настороженно оглянулся, готовый дать очередь.
С. противоположной стороны поля шагал Тесленко, размахивая пистолетом и широко улыбаясь. Он явно был доволен всем случившимся.
- Ловко вы их...- начал было он, но капитан оборвал его:
- Заберите оружием
Теперь прятаться уже не было смысла. Немцы, если они были поблизости, слышали выстрелы. Надо как можно быстрее уходить в лес. Грабарь поднялся и, постанывая, заторопился через поле. Поравнявшись с сержантом, приказал:
- Индивидуальные пакеты тоже заберите. Сержант хотел было что-то сказать или спросить, но Грабарь прикрикнул:
- Без разговоров, быстро! Да спрячьте, наконец, свою хлопалку! Что вы размахиваете ею, как игрушкой!
Сержант торопливо сунул пистолет в карман и склонился над немцами. Потом догнал капитана.
4
- Не ранены? - спросил Грабарь, когда деревья сомкнулись за их спинами. Он пошел медленнее, тяжело отдуваясь.
- Никак нет, товарищ капитан, - обрадованно проговорил сержант. - Меня аккуратненько сбили. Упал прямо на это дурацкое поле, забежал в лес, гляжу - и вы горите. Ну и перепугался же я! Я видел, как вы выпрыгнули, все ждал, когда парашют раскроете, а вы не раскрывали. А потом уже над самым лесом - хлоп! Немец в дураках остался - он ведь до самой земли за вами пикировал и все равно проскочил. Потом развернулся и ну со злости полосовать по лесу. Смех! Ну, я спрятал парашют, думаю, надо капитана выручать. Только добежал до середины поля - трах-бабах! - фрицы. Ну, я начал давать им жару...
Капитан посмотрел на него тяжелым взглядом, пожевал губами. Ну что ты будешь делать с таким героем! Ведь напорись они не на резервистов, а на обстрелянных солдат, - уж будьте уверены, они превратили бы обоих летчиков в решето. Уж те-то знают, и где залечь, и когда встать, и как стрелять. Им дико, невероятно повезло, а этот думает, что иначе и быть не могло, что он со своей хлопушкой невесть какая гроза для немцев...
Капитану хотелось обругать этого несмышленыша самыми последними словами. Но вместо этого он спросил:
- Ползать вас не учили?
- Чего- о? - не понял тот.
- Ползать, спрашиваю, не учили?
- Стану я ползать перед фрицами! Капитан промолчал. По его лицу прошла судорога, он запнулся и схватился за бок. Тесленко взглянул на него с тревогой:
- Что с вами? Грабарь передохнул.
- Ничего. Шагайте.
- Вы ранены?
- Шагайте! - с раздражением повторил капитан. Сзади послышались отдаленные крики, треск автоматов. Капитан насторожился.
- Сколько магазинов вы подобрали? Тесленко посмотрел на него с замешательством.
- А я... не заметил их...
Грабарь остановился, резко повернулся к сержанту. В его глазах промелькнуло бешенство.
- Что-о?!
- Я ведь не знал...- испуганно пролепетал тот.
- Ладно... Сбейте патроны из обоих автоматов в одну коробку. Оставьте один автомат, второй выбросьте.
Он вынул из своего автомата рожок и вставил новый, полный.
Заметив, что сержант вертит в руках автомат, не зная, что с ним делать, протянул руку:
- Дайте сюда!
На ходу перезарядил оружие, протянул Тесленко. Они шли до тех пор, пока крики и выстрелы сзади не смолкли. Тогда капитан остановился и опустился на землю.
- Помогите снять куртку и гимнастерку, - попросил он. Сержант подошел к капитану.
- А теперь возьмите бинты и перевяжите, - сказал Грабарь, когда гимнастерка была снята. - Стягивайте так сильно, как только можете.
На спине капитана синел громадный кровоподтек. Тело вспухло. Тесленко поежился:
- Здорово вас...
- Крепче!
Сержант старался изо всех сил. Капитан морщился, но терпел. Вскоре тугая повязка стянула ребра. Капитан оделся, внимательно огляделся по сторонам и вздохнул.
- Таи... Теперь надо подкрепиться. У вас что-нибудь есть? Тесленко начал поспешно шарить по карманам.
- Нет, - сказал он наконец. - Видно, утерял... Капитан вытащил из кармана бумажный пакетик, развернул. В нем был бортпаек - кусочек хлеба, немного колбасы и сахара.
- Пристраивайтесь.
Слабый ветерок набежал на мгновение, тревожным шепотом метнулся по веткам и, дохнув в лицо влагой, замер. Стало тихо-тихо. Даже птицы смолкли.
Глава третья
1
'Надо как можно быстрее уходить отсюда, - думал капитан, пережевывая хлеб. - Пока мы здесь, мы в мышеловке...'
Хотя он знал этот участок местности только по карте, все же он достаточно точно представлял, где они находятся. Речка - он забыл ее название - делала здесь большую петлю, и они были почти в центре ее.
- Если немцы нас поймают, я застрелюсь, - сказал Тесленко. - Лучше смерть, чем плен.
Грабарь поднял на него глаза. Он как-то забыл о его присутствии, и слова Тесленко вывела его из задумчивости. Он свернул комочком пакет, оставшийся от бортпайка, и помял его в пальцах.
- Не говорите глупостей, - сказал Грабарь. - Солдат должен воевать, а не стреляться. Не хватало еще, чтобы солдаты становились самоубийцами. Он отбросил в сторону пакет и поднялся.
- Идем!
Тишина была обманчивой, она в любой момент могла взорваться трескотней автоматных очередей. Единственное их спасение было в том, чтобы идти.
Лес становился все глуше и темней, потянуло сыростью. Ноги глубоко проваливались в мох.
Небо затягивалось облаками. Капитан взглянул вверх.
- Дождь будет, - сказал он. Тесленко тоже посмотрел на небо.
- Их еще может разогнать.
- Нет, муравьи ходы заделывают, а это верная примета.
По верхушкам елей шумнул ветер, упал вниз н затих в кустарнике. Как бы в подтверждение слов капитана по веткам щелкнули первые капли. Потом дождь усилился, и вскоре с неба хлынул настоящий потоп. Вокруг стало темно, как в сумерки.
- Может, спрячемся? - спросил Тесленко. Грабарь покачал головой.
- Нет.
Несколько минут они молча шагали под дождем. Капитан радовался этому неожиданному союзнику: хоть маленькая, а передышка. Но он не забывал и о другом. Он поглядел на Тесленко, насупился.
- За сегодняшний день вы дважды нарушили приказ - проговорил он. Результаты сами видите.
Сержант поднял голову, с беспокойством взглянул на капитана и поежился.
- Так? - спросил тот.
- Так, - неуверенно подтвердил Тесленко.
- Кроме того, пошли в рост через поле, хотя солдат обязан ползать. Это чуть не стоило вам головы. Да н мне заодно. На круглом лице сержанта отразилось страдание.
- Товарищ капитан... товарищ капитан, честное слово, я больше не буду. Честное комсомольское. Капитан кивнул.
- Постарайтесь. Иначе мне придется застрелить вас раньше, чем это сделаете вы сами.
Тесленко судорожно сжал челюсти. Свою угрозу капитан произнес спокойным усталым голосом, без всякого нажима. Но Тесленко понял, что он выполнит ее. А в это время Грабарь думал, что эту угрозу он не выполнит ни при каких обстоятельствах, потому что если мальчишка в чем и виноват, так только в том, что не умеет воевать, и научить его этому должен он, капитан Грабарь.
За эти несколько часов он как-то привязался к сержанту. Может, потому, что тот был в два раза моложе его и годился ему в сыновья. А может, потому, что у него, как и у всякого сильного человека, была потребность оберегать слабого. И еще он чувствовал себя виноватым в том, что взял сержанта в полет, который закончился так неудачно. Ведь он мог не брать его, мог лететь с любым другим летчиком эскадрильи. Выбор зависел только от него.
Умом он понимал, что никакой его вины во всем случившемся нет, но чувства говорили обратное.
Как ни странно, Тесленко после угрозы
