конечно, никому не возбранялось, но все-таки Кабинет Избранных на данную минуту состоял из левосторонних, белых, а не из правосторонних, черных, и если правосторонний целовал черную полоску, его могли обвинить в отсутствии истинного домового сверхпатриотизма, если белую — братцы по партии, когда им это потребуется, упрекнули бы в отсутствии железной стойкости. Целование левосторонним белой полоски в случае чего было легко расценить как махровый антиправосторонизм, черной — как уклонизм или даже предательство. Так что некоторые братцы целовали обе полоски, что, конечно же, при определенных обстоятельствах можно было запросто истолковать как разброд и шатание.
Когда отзвучали последние такты торжественного домового гимна и все братцы, включая сюда и меня с братцем Моной Лизой, вволю нацеловали знамя, я торжественно достал из бронированного сейфа круглую бронированную печать и торжественно опечатал ею все десять прописок. После чего братцы из группы поиска покинули хранилище, братец Мона Лиза оставила знамя, а я направился и братцу Цицерону П.
Поскольку братец Цицерон II был братцем Цицероном II, прописан он был на шестнадцатом ярусе и в свой персональный кабинет левого крыла шикарного дворца Департамента круглой печати добирался из своего шикарного дворца на шестнадцатом ярусе на персональном лифте с персональным братцем лифтером в персональном автомобиле с персональным братцем шофером.
Братец Цицерон II был очень толстый братец с круглым, всегда сияющим счастьем лицом, к которому чрезвычайно шла его всегда идеально начищенная персональным братцем чистильщиком корон полосатая, с выгравированными по кругу крупными цифрами «16» корона с шестнадцатью тонкой работы зубьями.
Я пробежал через приемную, где за секретарскими письменными столами, уставленными телефонами, селекторами и миниатюрными домовыми знаменами, напряженно скучали три персональных секретаря братца Цицерона II (два других находились в обусловленном списком декрете), вошел в персональный кабинет, щелкнул каблуками и, как было положено, рявкнул:
— Чего изволите?
Братцы пятизубочники при двух знаменах (домовом и департаментском) взяли на караул. Братец Цицерон II, не ответив на мое приветствие, продолжал что-то горячо декламировать, при этом размахивая руками.
Я застыл в дверях.
Наконец, замолчав, он сказал:
— Репетирую речь. Приказали, — он почтительно показал глазами, закрутившимися в орбитах, на пол, — прочитать лекцию о выдающейся работе нашего знаменосного департамента в подшефном детском доме.
Я почтительно сглотнул слюну и немного подался вперед, чуть шевеля короной в ожидании немедленных распоряжений.
— Ну? — спросил меня братец Цицерон II.
— Мой ассистентка при знамени, которое в хранилище, братец Мона Лиза передала мне, что ты, братец, приказал братцу Пилату III срочно прибыть в твой кабинет. Чего изволите? — напомнил я.
— Не приказал, — радостно хихикнув, воскликнул братец Цицерон II, — не приказал, а, так сказать, просил! Хорошие, замечательные, я бы сказал, орденоносные новости, так сказать, братец Пилат III. Нас ожидает твое понижение. Открывается новая синекура в нашем, так сказать, знаменосном департаменте. Там, — он почтительно показал глазами на пол, — считают, что в окружающую Наш Общий Дом ядовитую среду должен выходить наш представитель. Есть мнение, — он опять показал глазами на пол, на этот раз еще более почтительно, — что ты, так сказать, братец Пилат III, самая подходящая для этого кандидатура, как работник, так сказать, принципиальный и, я бы сказал, честный.
Я снова сглотнул слюну. Сообщение братца Цицерона II о моем понижении повергло меня в сильнейшее изумление. Не в связи же с моими принципиальностью и честностью меня собирались перевести на новую синекуру! Окружающая среда меня подери, подсказал мне мой умный ум, а ведь это все из-за братца Принцессы! Из-за братца Белого Полковника! Из-за спецзадания, слава Самому Братцу Президенту!
— Сейчас я составлю прошение о расширении, так сказать, нашего недодутого штатного расписания. Так сказать, инспекция на местах, так сказать, представительство гармоний департамента в, так сказать, хаосе, так сказать, дикой ядовитой окружающей среды. Работа в гуще масс. Краткосрочные командировки за Железный Бастион со всеми вытекающими последствиями. Он подмигнул мне левым глазом. — Я направлю прошение, а ты используй свои каналы. Так сказать, иди. Теперь, я уверен, мы будем встречаться чаще. И не забудь, что, так сказать, я оказал тебе, так сказать, содействие.
Щелкнув каблуками, я вышел из персонального кабинета. В моем желудке все ликовало. Еще бы! Я был на острие грани значительного понижения!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вернувшись в хранилище, я уселся непосредственно на стул непосредственно под портрет Самого Братца Президента и углубился в изучение оружия массовой информации. Чтение газетной передовицы целиком поглотило меня. В ней говорилось об оголтелой антинашдомовской кампании, развязанной гнусно- грязными борзописцами мерзопакостных серых газетенок разваливающегося Верха, которая была инспирирована продажными клевретами тамошнего разлагающегося Кабинета Избранных в связи с новым беспощадно-победоносным наступлением наших доблестных орденоносных тараканов на вражескую территорию нашего вечно заклятого врага, обезумевшего в своих тщетных попытках навязать нам чуждые нашему святому духу идеалы и…
Зазвонил телефон. С трудом оторвавшись от передовицы, я поднял трубку.
— Хранилище Департамента круглой печати.
В трубке молчали.
— Алло! Ничего не слышно! — крикнул я что было мочи и на всякий случай поднялся со стула.
Что— то щелкнуло мне в ухо, потом тихонечко засвистело, наконец я услышал голос:
— Братец Пилат III? Так точно!
— С тобой тайно переговаривается братец Цезарь X…
От неожиданности я чуть не свалился мимо стула, хотя, согласно инструкции, был обязан стоять по стойке «смирно» двадцатой степени. Справившись с неожиданностью, я прошептал:
— Тень Великого Ревизора? — и тут же рявкнул, вытянувшись в струнку: — Чего изволите?
— Сегодня тень, а завтра — день! Частота ПК, подслушивание исключается. В шесть тридцать на первом нулевом ярусе около восьмой таможни тебя будет поджидать братец извозчик, у которого в правой руке ты увидишь газету «Знамя первого нулевого яруса». Он отвезет тебя в забегаловку «Рог изобилия Великой Мечты». Все!
Послышались короткие гудки. Я рассеянно почесал за левым ухом, где чесалось. Положил трубку на отведенное ей инструкцией место… Вот так сюрприз! Братец Цезарь X! Этот звонок братцу Пилату III я мог объяснить себе только моим нечаянным знакомством с братцем Принцессой. Не пойти на первый нулевой ярус я, конечно, имел полное право. Право-то я имел полное. Быть может. Да кто его я поймет: полное или неполное? Права в Нашем замечательном Доме так крепко переплетались с обязанностями, что трудно было отделить одно от другого. Право-то, быть может, я имел, однако…
Телефон зазвонил снова.
— Хранилище Департамента круглой печати.
В трубке и на этот раз что-то щелкнуло, потом протяжно засвистело домовой гимн, и я услышал голос:
— Положи трубку на стол.
Не очень-то раздумывая над тем, зачем это тому, кто звонил, понадобилось, я бескомпромиссно повиновался.
Из трубки в хранилище просочилось маленькое дымное белое облачко. Облачко колыхнулось… и материализовалось в невысокого сутуловатого братца в пятизубой короне на голове и в не по рангу широкополосом потертом фраке на теле без пуговиц на фраке.
— Голос узнаешь? — спросил материализовавшийся братец.
— Так точно! — бодро рявкнул я, вытянувшись в струнку. — Братец Белый Полковник!
— Идиот! — гневно рявкнул тот. — Если бы это понадобилось, я бы и сам тебе представился. Помни о
