— Поглядите, миссис Хартман, меню кафе «Полустанок». Годов, наверно, тридцатых. Ну и цены были, просто не верится. Барбекю — десять центов, обед — тридцать пять! А за пирог всего пять центов!
— Быть не может! Теперь даже в кафе приличный обед стоит долларов пять-шесть, не считая напитков и десерта.
Пока миссис Хартман рассуждала о нынешней дороговизне, Эвелин нашла фотографию Иджи в клоунских очках и с фальшивым носом. Рядом стояли четыре слегка чокнутых с виду паренька в немыслимых одежках. Внизу надпись: «Клуб „Маринованный огурец“. „Глупости из морозилки“, 1942». Снимок Клео, сделанный на Пасху. Открытка, которую Эвелин прислала из Калифорнии. Меню пульмановского вагона — ресторана Южной железной дороги пятидесятых годов, наполовину использованный тюбик губной помады. Листок с текстом 90-го псалма и больничный жетон, который надевают на руку больному: «Миссис Вирджиния Тредгуд, 86 лет».
А на самом дне коробки Эвелин обнаружила конверт с надписью «Миссис Эвелин Коуч».
— Смотрите-ка, она оставила мне письмо!
Эвелин открыла конверт и прочитала:
«Эвелин, я тут написала вам несколько рецептов Сипси. Они мне очень нравились когда-то, вот и я подумала, может, вам тоже понравятся. Особенно обратите внимание на рецепт жареных зеленых помидоров.
Я люблю вас, Эвелин, детка. Будьте счастливы. Я счастлива.
Ваша подруга, миссис Вирджиния Тредгуд.»
Миссис Хартман сказала:
— Ну что ж, благослови её Бог.
Эвелин принялась аккуратно укладывать фотографии обратно в коробку, и ей стало горько. Боже мой, подумала она, человек прожил на этой земле восемьдесят шесть лет, и все, что от него осталось, — это коробка из-под обуви, набитая старыми бумагами.
Потом Эвелин попросила миссис Хартман показать ей, где было раньше кафе.
— Но ведь от него ничего не осталось! Конечно, я с удовольствием прогуляюсь с вами и все покажу, если хотите.
— Это было бы просто замечательно, если вам не трудно, конечно.
— Ничуть. Подождите немного, я только сниму с плиты фасоль и поставлю мясо в духовку, я мигом.
Эвелин отнесла коробку в машину и, поджидая миссис Хартман, прошлась до дома, где жила миссис Тредгуд. Подойдя к крыльцу, она взглянула вверх и засмеялась. Высоко в ветвях березы торчал веник, которым миссис Тредгуд запустила в соек почти год назад, а на телефонных проводах сидели дрозды — те самые, что подслушивали её телефонные разговоры. Дом оказался совершенно таким, как говорила миссис Тредгуд, — с геранями в кадках и кустами жасмина перед входом.
Потом вышла миссис Хартман, они проехали несколько кварталов, и она показала место, где когда-то было кафе, — совсем рядом с железнодорожными путями. Тут же стояло кирпичное здание, тоже заброшенное, но Эвелин удалось прочитать надпись над входом: «Салон красоты миссис Опал». Все было так, как она и представляла.
Потом миссис Хартман показала, где стоял магазинчик папы Тредгуда, — на его месте теперь красовалась аптека, а с другой стороны здания располагался Клуб любителей лосей.
Эвелин спросила, нельзя ли ей посмотреть на Трутвилль.
— Конечно, почему же нельзя, дорогая, это совсем рядом, за путями.
Когда они проезжали негритянский район, Эвелин удивилась, насколько он был маленький — всего лишь несколько кварталов с деревянными лачугами. Миссис Хартман показала на домик с выцветшими зелеными креслами на крыльце и сказала, что здесь жили Большой Джордж с Онзеллой, пока не переехали в Бирмингем к своему сыну Джасперу.
На обратном пути Эвелин заметила бакалейную лавку Осии рядом с разрушенным деревянным тиром — когда-то он был выкрашен в светло — голубой цвет. На фасаде лавки ещё виднелась полустертая надпись тридцатых годов: «Пейте имбирный эль „Буффало-рок“».
Внезапно Эвелин вспомнилось детство.
— Как вы думаете, миссис Хартман, у них есть земляничная газировка?
— Наверняка.
— А ничего, если мы зайдем?
— Конечно, тут многие белые покупают.
Эвелин остановила машину, и они зашли в лавку. Миссис Хартман подошла к старику негру в белой рубахе и подтяжках и крикнула ему прямо в ухо:
— Осия, это миссис Коуч! Она дружила с миссис Тредгуд.
Услышав имя миссис Тредгуд, Осия бросился к Эвелин и прижал её к груди. Никогда в жизни Эвелин не обнимал негр, и она растерялась — не знала, что сказать. Зато Осия принялся тарахтеть как пулемет, но Эвелин не смогла разобрать ни слова, поскольку у него не было зубов.
Миссис Хартман крикнула:
— Нет, дорогой, она не дочка ей! Это её подруга, миссис Коуч из Бирмингема.
Осия смотрел на неё во все глаза и улыбался, а миссис Хартман принялась искать в холодильнике земляничную воду.
— Ага, наконец-то!
Эвелин хотела заплатить, но Осия опять затараторил, и опять Эвелин ничего не поняла.
— Уберите деньги, миссис Коуч. Он хочет угостить вас.
Эвелин стало неловко, но она поблагодарила его, и Осия проводил их до машины, что-то лепеча и не сводя с неё глаз.
Миссис Хартман крикнула ему: «Пока!» — и шепнула Эвелин:
— Глухой как пень.
— Я так и подумала. Никак не могу прийти в себя после его объятий.
— Он просто обожал миссис Тредгуд, с самого детства её знал.
Они снова переехали пути, и миссис Хартман сказала:
— Знаете, дорогая, если здесь свернуть направо, то дальше будет старый дом Тредгудов.
Едва они въехали на следующую улицу, как Эвелин увидела его: большой двухэтажный белый деревянный дом с верандой вокруг. Она узнала его по фотографиям.
Эвелин остановила машину, и они вышли. Почти все окна были выбиты, пол на веранде сгнил и провалился, так что попасть внутрь им не удалось. Казалось, он вот-вот рухнет. Они обошли дом, и Эвелин сказала:
— Какая жалость, что он в таком состоянии. Когда-то он, наверное, был очень красивый.
— Да, это был самый красивый дом во всем Полустанке, — согласилась миссис Хартман. — Но никого из Тредгудов в живых не осталось, и, я думаю, его скоро снесут.
Они прошли на задний двор и остановились в удивлении: старая решетка у задней стены была покрыта ковром из роз, которые цвели так, словно им было невдомек, что их хозяев давно нет на свете.
Эвелин заглянула в разбитое окно и увидела белый стол с треснутой столешницей. Интересно, подумала она, сколько тысяч печений нарезали на этом столе?
Потом она отвезла миссис Хартман домой и поблагодарила за компанию.
— Ну что вы, я с таким удовольствием прокатилась с вами. С тех пор как перестали ходить поезда, здесь почти никто не бывает. Жаль, конечно, что нам пришлось свидеться при таких печальных обстоятельствах, но я очень рада была познакомиться и прошу вас, приезжайте к нам в любое время.
Хотя было поздно, Эвелин решила ещё разок съездить к старому дому. Уже темнело, и, когда фары её
