Жоржи Амаду
♥
Габриэла, корица и гвоздика
Юрий Дашкевич: Встречи с Габриэлой и ее земляками
Тем июльским днем 1961 года в Рио-де-Жанейро, открывая торжественное заседание Бразильской академии литературы, посвященное приему Жоржи Амаду в академики — в традиционное число «сорока бессмертных», — ее президент Раймундо Магальяэнс Жуниор приветствовал не только прославленного писателя, певца бразильского народа, но и героев его произведений.
«Вы, сеньор Жоржи Амаду, — говорил президент, — приобретаете тридцать девять друзей, давно ставших тридцатью девятью вашими поклонниками. Более того — неизмеримо более — выиграли мы, поскольку сюда прибыли не вы один. С собою вы привели по меньшей мере сотню персонажей — столь живых, столь полнокровных, столь реальных, как и вы сами. Привели — я неудачно выразился. Правду сказать, они еще до вас предстали… И сюда они пришли безо всяких церемоний, не испрашивали разрешения, да к тому же проникли так незаметно, что никто не отдал себе в этом отчета. А взгляните вокруг. Не замечаете?
Быть может потому, что не выделяются они своей одеждой, скромно притулились в коридорах либо в темных уголках… Проходите, дамы! Проходите, господа, раз вы уже тут! Входите, никто из вас не может здесь отсутствовать, вы же всюду выступаете во главе с вашим творцом, освещая ему путь… Входите и встаньте рядом с ним… И вы, Васко Москозо де Араган, капитан дальнего плавания! И вы, Жоаким Соарес да Кунья, хотя для вас предпочтительнее — Кинкас Сгинь Вода!.. Но осторожнее, не толпитесь! Прежде всего дайте пройти сеньоре доне Габриэле — аромату гвоздики и корицы цвета!..»
Простая и обаятельная мулатка Габриэла, по свидетельству Жоржи Амаду, «воспетая в краю какао», бесспорно заслужила особое внимание, ознаменовав своим появлением на страницах одноименного романа новый этап в творчестве писателя, став одной из популярнейших героинь современной прогрессивной литературы мира.
«Где она теперь? — спустя почти полтора десятка лет после выхода в свет романа писал Амаду. — Литературный персонаж принадлежит романисту, пока оба они вместе трудятся над своим творением — гончарной глиной, вымешанной на поту и крови, пропитанной болью, опрыснутой радостью. А сейчас девушка Габриэла из Ильеуса шествует по всему свету — кто знает, на каких языках говорит, я уже счет потерял».
В краю какао — неподалеку от города Ильеуса, что на юге штата Баия, 10 августа 1912 года родился Жоржи Амаду, создавший образ Габриэлы, образы ее земляков.
Еще в начале века сюда в поисках лучшей доли добрался отец будущего писателя, Жоан Амаду де Фариа, покинув родной штат Сержипе, самый маленький в Бразилии, отнюдь не богатый. В Баию многие тогда стремились, больше всего было беженцев из областей бедствия, северо-востока страны, где страшные засухи, сменявшиеся опустошительными наводнениями, обрекали людей на нищету, голод, гибель. А в Ильеусе, в Баие, видели землю обетованную: природные условия тут, как нигде, благоприятствовали выращиванию деревьев золотых плодов — какао. Были времена, когда Баия, поставлявшая более девяноста процентов всей национальной продукции какао, как магнит притягивала и тружеников, и разных авантюристов. Но процветание не оказалось вечным.
Не мало ударов судьбы пришлось претерпеть Жоану Амаду де Фариа. Однажды кто-то из алчных соседей, желая захватить его землю, подослал наемных убийц — их пулями был тяжело ранен Жоан Амаду, облив своей кровью десятимесячного Жоржи, которого он спасал. В ту пору Эулалия Леал, мать Жоржи, перед тем как лечь спать, непременно ставила заряженное ружье у изголовья постели: борьба за землю не стихала. На семью Амаду обрушилось еще одно несчастье: разливом реки смыло плантацию и постройки — пришлось переселиться в Ильеус и бедствовать там, пока отцу не удалось расчистить в лесных зарослях участок и разбить новую плантацию деревьев какао. С ранних лет Жоржи узнал привкус горечи в сладких бобах шоколадного дерева, возросшего на земле, обильно политой потом и кровью.
Детские и юношеские воспоминания впоследствии помогли писателю воссоздать сцены драматической жизни на юге штата Баия и в первом произведении, с которым он дебютировал в литературе, — романе «Страна карнавала» (1931) и в других романах — «Какао» (1933), «Бескрайние земли» (1943), «Сан-Жоржи дос Ильеус» (1944), «Габриэла, корица и гвоздика» (1958), о котором речь пойдет впереди, наконец, в изданном в 1984 году романе «Великая Засада: мрачный облик».
Не только юг штата Баия привлекал внимание писателя.
Действие романов «Пот» (1934), «Жубиаба» (1935), «Мертвое море» (1936), «Капитаны песков» (1937), «Пастухи ночи» (1964), «Дона Флор и два ее мужа» (1966), «Лавка чудес» (1969), а также новеллу и повести, составившие томик «Старые моряки» (1961), развертывается в столице этого же штата, которой Жоржи Амаду посвятил поэтичнейшую книгу «Баия Всех Святых — путеводитель по улицам и тайнам города Салвадора» (1945), где он живет последние десятилетия. В своем единственном драматургическом произведении «Любовь Кастро Алвеса» (1947; со второго издания выходит под названием «Любовь солдата») Амаду вывел образ знаменитого бразильского поэта, уроженца Баии, боровшегося за свободу в XIX веке. А в остальных романах? Исключением, пожалуй, является лишь «Военный китель, академический мундир, ночная рубашка» (1979), написанный в Баие, действующие лица которого автором размещены преимущественно в Рио-де-Жанейро, а «полем битвы» противоборствующих сторон — сил реакции и демократии — избрана Бразильская академия литературы в период господства антинародного режима «нового государства». Персонажи романа «Тереза Батиста, уставшая воевать» (1972) выступают частично в Баие, частично в штате Сержипе, там же действуют и герои романа «Тиета из Агресте, или Возвращение блудной дочери» (1976). Хотя в эпическом романе «Подполье свободы» (1954) автор ведет читателя то в Рио-де-Жанейро, то в Сан-Пауло, то в порт Сантос, однако в высказываниях, в воспоминаниях героев нередко всплывают Баия, Ильеус, Салвадор, изумрудные воды Бухты Всех Святых, засушливая полупустыня — сертаны или бесплодные равнины — каатинга на северо-востоке страны, где, по определению бразильского ученого Фрейре, «человек чаще всего стоит перед дилеммой — уходить или погибать». В романе «Красные всходы» (1946) нетрудно обнаружить случайных спутников мулатки Габриэлы — тех, кто брел с нею, спасаясь от засухи, через сертаны и каатингу, в надежде дойти до Ильеуса, «богатого города, где так легко устроиться… где деньги валяются на улицах», ведь «слава об Ильеусе распространялась по всему свету…» Вспомним, что и отца писателя в свое время привлек к себе Ильеус.
«Начиная со „Страны карнавала“, — подтверждал Жоржи Амаду, — все мои произведения рождены, сформировались в гуще бразильского народа, среди людей Баии».
Означает ли это, что большинство своих произведений писатель преднамеренно ограничивал географическими пределами родного штата, оставаясь только «баиянским романистом», придерживаясь рамок своеобразного микромира, не то «хроники одного провинциального города», как гласит подзаголовок в названии романа «Габриэла, корица и гвоздика»?
Буржуазные литературоведы, между прочим, не раз пытались и пытаются свести богатейшее творчество Амаду к так называемой региональной литературе с явной целью — умалить общенациональное, бразильское, вообще латиноамериканское звучание и значение его произведений. Попытки такого рода встречали отповедь со стороны бразильской прогрессивной критики, исследователей творчества писателя. «Неужели персонажи Жоржи Амаду — люди с мозолистыми руками и опухшими от клейкого какаового сока ногами, те, кто живет и умирает согбенными над землей, — могут считаться региональными…» — годы назад писал Алкантара Силвейра в журнале «Ревиста бразилиэнсе». Прошло время, и все же американский еженедельник «Паблишера уикли» по-прежнему относит Амаду к «регионалистам».
Действие романа «Габриэла, корица и гвоздика» в основном не выходит за городскую черту Ильеуса. Однако следует ли это произведение определять «романом провинциальных нравов»? Да и правомерно ли сюжет книги, кстати, не особенно сложный, трактовать лишь как историю любви Габриэлы и Насиба? Очевидно, было бы ошибочным согласиться с подобными оценками.
