— Если не окажется? — Он почесал курчавый затылок. — Полковник на плантации, а его жена ничего не понимает, с ней говорить бесполезно.
— Какой полковник?
— Сеньор Мелк. Ты знаешь полковника Амансио?
Кривого?
— Конечно знаю. Он часто бывает в баре.
— Так вот, если не найдешь Блондинчика, разыщи полковника, он поможет.
К счастью, девчонка не ночевала в доме Насиба.
Она уходила домой после обеда. Габриэла отвела Фагундеса в заднюю комнатку, где жила до недавних пор.
— Дай мне еще хлебнуть, — попросил он.
Она принесла бутылку кашасы:
— Слишком много не пей.
— Иди, иди, не бойся. Один глоток, чтоб прийти в себя. Я не имею ничего против того, чтобы умереть от нули. В драке мы умираем с улыбкой. Но я не хочу, чтобы меня кололи кинжалом. Это злая смерть, невеселая и плохая. На моих глазах один человек умер такой смертью. Страшно было смотреть.
Габриэла спросила:
— Почему ты стрелял? Зачем тебе это понадобилось? Разве он сделал тебе что-нибудь плохое?
— Мне он ничего плохого не сделал. Но так велел полковник. Блондинчик послал меня. И я не мог не пойти. У каждого своя работа, у меня — такая. К тому же нам с Клементе нужно купить участок земли. Мы уже с ним договорились.
— Но тот, в кого ты стрелял, выжил. Так что ничего ты не заработаешь.
— Как он мог выжит, не понимаю. Видно, не настал еще его час.
Габриэла велела ему не шуметь, не зажигать огня и не выходить из комнаты. Охота на холме продолжалась. Кота, который стремительно выскочил из кустарника, жагунсо приняли за убийцу. Они пядь за пядью прочесали все рощи.
Габриэла надела старые желтые туфли. Часы показывали половину десятого. В Ильеусе так поздно замужние женщины не ходят по улицам. Только проститутки. Габриэла не подумала об этом. Не подумала она и о том, что скажет Насиб, если узнает, что она выходила, и что скажут те, кто увидит ее на улице. Негр Фагундес хорошо относился к ней, когда они шли с другими беженцами из сертана. Он нес на спине ее дядю, пока тот не умер, и, когда Клементе в ярости ударил Габриэлу, он встал на ее защиту. Она не оставит его на произвол судьбы, ведь он может попасть в руки жагунсо. Убивать это плохо, ей не нравятся люди, которые убивают. Но негр Фагундес ничего другого не умеет. Он никогда ничему не учился и умеет только убивать.
Габриэла вышла на улицу, заперла наружную дверь, а ключ взяла с собой. На улице Сапо, которая шла по обеим сторонам железной дороги, она никогда не бывала. Она спустилась на набережную. В баре было очень много народу, почти все столики были заняты, и многие посетители стояли. Насиб расхаживал между столиками, иногда подсаживался к кому-нибудь. На площади Руя Барбозы она свернула в сторону и пошла к площади Сеабра. Еще попадались прохожие, некоторые посматривали на Габриэлу с любопытством, некоторые здоровались. Это были знакомые Насиба — посетители бара. Но они были так захвачены событиями дня, что эта странная встреча их не удивляла. Габриэла добралась до железнодорожных путей и вышла к убогим домишкам окраинных уличек. Мимо нее шли проститутки самого низкого пошиба, некоторые удивленно оборачивались. Одна схватила ее за руку:
— Э, да ты, кажется, новенькая, я тебя никогда раньше не видела… Откуда ты взялась?
— Из сертана, — ответила Габриэла машинально. — Где тут улица Сапо?
— Немного дальше. А зачем тебе туда? Ты к Мэ?
— Нет. В «Бате-Фундо».
— Так, значит, вот куда ты идешь? Ты храбрая девка. Я, например, туда не хожу. А сегодня там особенно опасно, там черт знает что творится. Возьми вправо — и выйдешь прямо к «Бате-Фундо».
Габриэла свернула за угол. Ее остановил какой-то негр:
— Куда топаешь, красотка? — Он заглянул ей в лицо, и она ему понравилась, он сильно ущипнул Габриэлу за щеку. — Где ты живешь?
— Далеко.
— Это неважно. Пойдем позабавимся.
— Сейчас не могу. Я тороплюсь.
— Боишься, что я тебя надую? Смотри… — Он сунул руку в карман и вытащил несколько мелких кредиток.
— Я не боюсь, я тороплюсь.
— Мне тоже не терпится, потому я и вышел на улицу.
— Но я тороплюсь по другому делу. Пусти меня. Я скоро вернусь.
— Вернешься?
— Честное слово.
— Я тебя буду ждать.
— Хорошо, жди здесь.
Габриэла быстро ушла. Совсем рядом с «Бате-Фундо», откуда доносились грохот бубнов и звон гитары, какой-то пьяный, качнувшись, попытался ее обнять.
Габриэла оттолкнула его локтем, он потерял равновесие и схватился за фонарь. Из двери «Батё- Фундо», находившегося на плохо освещенной улице, слышался гул голосов, громкие раскаты смеха и крики. Габриэла вошла. Кто-то сейчас же окликнул ее:
— Эй, смуглянка, иди сюда, выпей с нами глоточек.
Старик играл на гитаре, девчонка била в бубен.
Здесь было много увядших женщин, грубо накрашенных и пьяных. Но встречались и совсем молоденькие.
Одной из них, с распущенными волосами и худым лицом, не было, должно быть, и пятнадцати лет. Какой-то мужчина пристал к Габриэле, чтобы она подсела к нему. Женщины, старухи и девчонки подозрительно поглядывали на нее. Откуда взялась эта красивая и привлекательная соперница? Потом Габриэлу подозвал другой мужчина. Хозяин бара, одноногий мулат, стуча по полу деревянной ногой, подошел к ней. Какой-то матрос, очевидно с одного из пароходов компании «Баияна», обнял Габриэлу за талию и шепнул:
— Ты свободна, моя крошка? Я пойду с тобой…
— Нет, я занята…
Она улыбнулась ему, это был симпатичный парень, и от него пахло морем. Матрос сказал «жалко!», прижал Габриэлу к груди и направился в глубину зала искать другую. Одноногий мулат остановился перед Габриэлей.
— Где я тебя видел? Наверняка мы где-то встречались. Но где?
Пока он вспоминал, Габриэла спросила?
— Здесь есть парень по прозвищу Блондинчик? Мне нужно с ним поговорить. У меня к нему срочное дело.
Одна из женщин услышала вопрос Габриэлы и крикнула:
— Эдит! Мадаме нужен Блондинчик!
В зале раздался дружный хохот. Пятнадцатилетняя девчонка в платье выше колен вскочила:
— Что нужно этой корове от моего Блондинчика? — Она пошла на Габриэлу, подбоченившись с вызывающим видом.
— Сегодня ты его не найдешь, — засмеялся какой-то мужчина.
Девчонка стала против Габриэлы:
— Так зачем тебе, навозная куча, понадобился мой парень?
— Мне надо с ним поговорить…
— Поговорить… — Девчонка сплюнула. — Знаю я вас, грязных шлюх. Просто ты в него втюрилась. Все бабы к нему лезут. Все коровы.
