покажу!
— А что ты сделаешь? — спросил Алеха.
— Знаю что…
Моську осенила мысль.
— Стой! — воскликнул он. — Давайте вот что сделаем! Давайте соберем этот мусор, привезем и у теть Фроси прямо под окнами высыпем. Пускай глядит!
Моськина мысль была, конечно, хорошая и справедливая, но Андрейка ее забраковал:
— Улицу портить? Улица не виновата…
— Тогда… тогда… Перекидаем все к ним через забор! Во!
Так выходило еще лучше, но уперся Алеха:
— Да тут такое пойдет! От одной теть Фроси крику не оберешься! И дома… Отец сегодня только первый день начал со мной разговаривать, и мать ругаться перестала… И все опять сначала, не успеешь отдохнуть?
— Чего ни скажи, все нельзя! — обозлился Моська. — Чего я ни придумаю, нельзя да нельзя… Ну и как хотите!
Рассерженный Моська свернул на стежку, тянувшуюся к его дому… За ним и Андрейка с Алехой разошлись каждый в свою сторону…
Андрейка шел, задумавшись, пока не набрел на самого Гришу — теть Фросиного сына. Он был тощий, жилистый и кривоногий, а лицо широкое, как блин, с крошечным носишкой и реденькими кошачьими усами.
Наряженный в новые синие джинсы и распашную рубаху, изрисованную крылатыми лошадьми, он протирал тряпочкой своего красного «Жигуля», что делал по нескольку раз в день. Рядом стоял подвыпивший пастух дядя Коля Копейкин и спорил про каких-то англичан:
— Ты мне об англичанов не толкуй, иде ты мог их видать? С пароходу? Ты у дядь Коли спроси, дядя Коля их в войну видал-перевидал в городе Архангельском! Матросы из арктицких конвоев! Народ скупой! Сердитай! Вот спроси у него закурить, это он дасть, это он не откажет! Но боже тебя упаси к нему в тумбочку, не спроша, залезть! Серчает! Драться лезет!
— Непривычные к нашему панибратству… — хехекнул Гриша.
Андрейка не вытерпел и встрял в разговор:
— А мусор везде выбрасывать — не панибратство, да?
— Какой мусор? — прикинулся непонимающим Гриша.
— «Какой»! Ваш мусор! Где березовая поляна… Мы точно узнали чей: и обои, и боты отрезанные, и пузырьки…
— Какие щепетильные, скажи на милость! — насмешливо развел руками Гриша. — А куда же его девать?
— На свалку! Есть свалка… Почему обязательно в самое красивое место?..
Гриша продолжал посмеиваться:
— Глядите-ка! Тоже стали разбираться: «красивое»… Эстетики нашлись! Я, например, не заметил там особенной красоты: полянка как полянка… По-моему, все полянки одинаковые… А на свалку не всякий поедет: инфекций прикажешь там набираться, на свалке вашей?..
— Ты, Андрюха, помалкивай, чего не понимаешь! — сказал дядя Коля. — Ты его слухай… Он человек бывалый, козырный: они с Пятровной нынче из бара пьють! Мы народ серый, мы покуда из стакана! Абы поболе!
— Неужели трудно было до свалки довезти? — не отставал Андрейка.
За Гришу ответил дядя Коля:
— Наш мусор недостоин рядом с ихним находиться! У них — культура!.. Куда нам…
Гриша перестал посмеиваться:
— А чем ты докажешь, что я? Ты видал?
— Знаю!
— Нужно доказать!
— Докажем!
— Ну и что?
— А то!
— Ты чего лезешь не в свое дело? Ты сознательный?
— Сознательный!
— А я — нет! Ясно? И отвали! Нечего мне тут права качать!.. Молокососы, понимаешь…
И Гриша полез в своего «Жигуля».
— Ладно… Мы тебе устроим штуку… — тихонько злобился Андрейка. — Растопырил усы, как кот… и думает, что полянки можно замусоривать. Попомнишь полянку, кошачья морда!..
Но Гриша услыхал и высунулся из кабины:
— Что ты мне сделаешь?
— Увидишь! Вот увидишь…
— Молчать! — шутливо прикрикнул дядя Коля на Андрейку. — Ты как осмеливаешься некультурность свою выказывать? Большого человека оскорбил, котом его обозвал. Тебя чему в школе воспитывали? Какой он тебе кот? Конешно, по усам маленько смахивает… Чистоплотный тоже!.. Коты, они завсегда чистоплотные… Был у меня один…
Гриша дал газ и укатил. Андрейка тоже не стал дослушивать про чистоплотного дядь Колиного кота, увидав, что по улице идет Читака и несет ведро воды из колонки, поставив его себе на голову и слегка придерживая руками.
— Во! — похвалился он. — Вчера по телевизору показывали, как в Индии носят… Получается? А так правда удобнее: руки почти не заняты, только макушку больно и глаза по сторонам не видят. Да можно привыкнуть… А ты почему такой?
Андрейка рассказал про полянку.
Читака выслушал, потом, присев на корточки, поставил ведро на землю, пощупал макушку и заявил:
— Этого дела так нельзя оставлять!
— Мы и хотели с тобой посоветоваться…
Моськино предложение Читака, как человек ученый, мирный, не любящий скандалов и боев, тоже не одобрил и пообещал что-нибудь посоветовать — потом.
— Когда?
— Не знаю… Я уже мозги включил, теперь они сами думают… Они у меня автоматические! Когда надумают, не знаю: сегодня или завтра… От меня не зависит…
— А могут ничего и не надумать?
— Такого не может быть!.. — ответил Читака. — Чего-нибудь да надумают…
Он опять водрузил ведро на голову и пошел, глядя прямо перед собой. Но мозги у него и вправду оказались автоматические, потому что, отойдя немного, Читака вдруг остановился, поспешно снял ведро и, оставив его посреди улицы, побежал за Андрейкой:
— Стой! Знаешь что? Нужно его через газету протащить! Опозорится на весь мир! Так и надо! Помнишь, как дядь Колю Копейкина описали в райгазете за то, что он с работы на работу часто переходил: «Жив курилка!» — называлась. Его потом задразнили прямо! Кто ни увидит: «Дядь Коль, да ты жив?», «Дядь Коль, давай закурим, раз ты жив!» И сами: га-га-га! До того довели, что он чуть не завербовался в Караганду, но пока дом продавал, всем надоело его дразнить, он и остался… Даже курить бросил, хотя, говорит, через кашель…
— А ты сумеешь написать? — обрадовался Андрейка.
— Сумею! — кивнул Читака. — Хотя и не пробовал… Только не сейчас, а когда-нибудь после… Сейчас мы уезжаем гостить в город на неделю! Ты попробуй пока сам.
— Да я не умею.
— А чего тут уметь? Что тут такого? Описывай все подробно, главное, старайся, чтоб посмешней получалось… Жалко, что название «Жив курилка!» уже было, а то хорошо бы его проставить. Сейчас я тебе
