когда Тополь наконец-то вернется, закатиться с ним в боулинг на всю ночь… и чтобы идти потом домой под обсыпанным звездами небом, таким близким, и орать что-нибудь неистовое… Типа «По полю танки грохотаа-али…».
Я поплотнее завернулся в свою куртку, прислонился спиной к валуну и закрыл глаза.
А вот Тигрёнок — тот раскраснелся и растрепался.
Непривычный к алкоголю, он стал необычайно откровенен и болтлив.
Болтал он по преимуществу про свою девушку Алёну — ту самую, которая в коме лежала.
— …Ведь как несправедливо все получилось! Как несправедливо, Владимир Сергеич! Она на велосипеде ехала, из детдома, где работала волонтером. Она у меня на преподавательницу английского учится. И в свободное от учебы время ходит детдомовским преподает, детям с дефектами развития… Курс у нее такой… «Веселый английский» называется… Она им там сказки разыгрывает при помощи домашнего кукольного театра…
Английские сказки, конечно… А они отзывчивые такие, эти дети… Алёна мне фотографии показывала — мордашки грустные, но сообразительные все равно! Так вот она занятие закончила, на велосипед села и домой поехала. Было еще светло. Часов шесть. И на парковке возле супермаркета ее машина сбила. «Бээмвэ»! За рулем сидел какой-то мутный хрен, прокурор области — Ровенской, что ли… Она кубарем с велосипеда полетела и о столбик парковочный головой ударилась…
— Небось переломов много, да? — спросил я не столько потому, что был охоч до всяких катастроф и их последствий, сколько для поддержания беседы.
— Переломов — ни одного. Единственная ссадина на голове плюс шишка. Даже синяков — и то на теле не было. Но когда «скорая» приехала, Алёнка моя уже без сознания лежала… И в таком вот бессознательном состоянии с тех пор и находится. Целых два месяца. Мы, конечно, все к ней ходим — и я, и одногруппники ее, и дети эти, которых она английскому учит. Мы с ней разговариваем, тормошим ее. Но она лежит без движения.
Как спящая красавица из сказки. Непонятно только, где тот принц, который ее оживит, — грустно подытожил Тигрёнок.
— Как это — где?! — неподдельно возмутился я. — Ты! Ты и есть тот принц, который заставит спящую красавицу проснуться!
Тигрёнок посмотрел на меня испытующе своими умными серыми глазами.
— Вы правда так думаете, Владимир Сергеевич? — спросил он совершенно серьезно.
— Да.
— Не врете?
— К чему мне?
— Уверены?
— Спрашиваешь!
На самом деле я, конечно, ни в чем уверен не был.
Тем более в том, что девушку можно вывести из комы при помощи каких-то артефактов из Зоны.
Чтобы в этом быть уверенным, нужно темой интересоваться. Что-то узнавать, информацию собирать…
Но не мог же я сказать это пацану, которому всего-навсего нужна была надежда? Тем более неуместны были такие сомнения в Зоне!
В Зоне вообще надо быть прямым и твердым, как рельса. И ни в коем случае не сомневаться в глобальном хеппи-энде. Такое тут у нас, извините, комильфо.
Когда сгустились сумерки, мы наконец-то приступили к тому, за чем пришли.
Никакой жребий мы, конечно, не тянули. Потому что защитный костюм класса «А» у нас был только один. И это был мой костюм.
Поэтому Тигрёнок получил в руки мой большой полевой фонарь «Гелиос Люкс» (на который я предварительно навернул светофильтр) и был назначен «сканирующим», как называем эту роль мы, радиоактивное мясо.
А я сам стал «ловцом».
Для этого мне пришлось войти в горячее пятно, обрамляющее лужу возле разлома. И внимательно наблюдать за перемещениями по дну светового пятна от фонарика в руках Тигрёнка.
Ну а Тигрёнок, стало быть, аккуратно и неторопливо водил фонариком, воздев руки высоко над головой, чтобы обеспечить как можно меньшее отклонение луча от нормали (которое, увы, и так было очень внушительным).
— Давай-ка чуть левее… Нет! Назад! Чуть левее я сказал… У меня интуиция… — командовал я. — Нет, это чересчур… Так можно его проворонить… Да что у тебя, руки, что ли, трясутся?! Или ты специально ими трясешь, мамкина норка?!!
Так мы и работали, экзаменуя лужу метр за метром.
Несмотря на то, что всматривание в темную толщу радиоактивной жидкости полностью поглощало мое внимание, я все же находил в себе силы изредка отрываться от подсолнухоискательства и окидывать окрестности Белого Замка, а также гребни дюн цепкими опасливыми взглядами.
Один раз мне показалось, что в окнах Белого Замка мелькнул некий неясный силуэт. Но датчик движения ПДА был безмолвен.
Когда на дне лужи засиял неземным цветом волшебный цветок, предмет наших поисков, я был потен, изможден и… счастлив!
— Нашел, Тигрёнок! Всё в порядке! — крикнул я. — Так и держи, пока я не скажу.
До «подсолнуха» было десять шагов. Но это были не самые легкие шаги в моей жизни.
Начать с того, что лужа была заполнена камнями, точнее — маленькими вулканическими «бомбами» из спекшейся глины, которые охотно выплевывают разломы в процессе своей эволюции.
Как ни называй их, камни эти были чудовищно скользкими. Два раза я едва не упал на спину. А один раз чувствительно подвернул ногу, которая угодила в узкую расщелину между двумя особо крупными вулканическими «бомбами».
Интенсивность излучения росла от краев к центру лужи, достигая тысячи рентген в час.
Это тоже не прибавляло оптимизма. Защитные ресурсы моего костюма были отнюдь не безграничны.
— Ну как там? — звонко спросил Тигрёнок, которого, видать, удивлял тот факт, что все происходит так медленно.
— Погоди… Сейчас…
Я уж было примерился к тому, чтобы наклониться и поднять «подсолнух» со дна, когда луч фонаря вдруг метнулся вправо-вверх и раздался громкий вскрик Тигрёнка. Не то «ой!», не то «ай!», не то «аой!».
— Что там, итить твою двести? — поинтересовался я нарочито спокойным голосом.
— Тут кто-то камнями кидается! — прогундосил мой спасеныш.
У меня возникло сразу несколько версий относительно услышанного. И любая из версий заставила бы менее опытного сталкера, чем я, затрястись крупной дрожью от адреналиновой лихорадки.
Но один из главнейших законов Зоны гласит: конец — всему делу венец. Иными словами, сначала добудь артефакт, а потом уже дознания устраивай. И трясись в адреналиновой лихорадке, если хочешь.
— Отставить панику, — скомандовал я. — Посвети фонарем на меня, а потом на дно, как и раньше. Это ясно?
— Да ясно… ясно…
Во второй уже раз я сфокусировался на «подсолнухе», ответившем притягательными переливами лучу света от фонарика «Гелиос Люкс».
Я осторожно наклонился и наконец-то взял артефакт в руки, прижимая мокрое, неистово фонящее сокровище к груди. Как вдруг рядом со мной в воду плюхнулся изрядной величины камень!
Я чертыхнулся и едва не выронил скользкий «подсолнух».
Тигрёнок испугался еще пуще!
