— В таком случае возвращаемся к плану А. Ты бежишь, я занимаюсь демосталкерами.
— Я согласен… Давайте «подсолнух».
Тигрёнок бежал сквозь пули, как человек бежит сквозь ливень. Неприятно, но безопасно.
Тигрёнок кричал.
И кричал он свою фирменную «ёблинмаму», так хорошо запомнившуюся мне с окрестностей Водокачки.
Тигрёнок бежал довольно борзо, что было для меня неожиданностью, ведь впечатления спортсмена- разрядника он, мягко говоря, не производил. Что значит адреналин!
Увы, у меня не было времени досматривать его показательное выступление до финиша в кустах за статуей.
Мне было важно только одно: удостовериться, что горячую плоть Тигрёнка пытаются нащупать и все три «калаша», и роковой снайперский «Винторез».
А удостоверившись, я сразу превратился в наэлектризованный комок мышц и с низкого старта рванул через улицу к бензоколонке, соседствующей с клубом.
Я спрятался за плакатом, призывавшим колхозников повышать удойность КРС (то есть крупного рогатого скота) и урожайность бобовых вкупе с обмолачиваемостью зерновых. Мое дыхание было тяжелым и прерывистым. Но мне достало тренированности для того, чтобы совладать с собой и стать тихим и незаметным, каким и должен быть безжалостный истребитель нежити.
Вопли Тигрёнка наконец-то затихли. Хотелось надеяться, что он благополучно достиг укрытия, а не стал жертвой гравиконцентрата или птичьей карусельки.
Но как бы ни сложилось с Тигрёнком, у меня лично не было других вариантов действий.
Сигнальный пистолет, заряженный «пробкой», приятно тяжелил ладонь.
Короткой перебежкой я достиг пожарного выхода из клуба.
Проржавленная, обильно покрытая жгучим пухом железная лестница вела на второй этаж.
Но мне нужно было на первый. В дверь с табличкой «Посторонним вход запрещен».
Дверь со скрипом закрылась за моей спиной, и я очутился в достаточно просторном кинозале.
Там не было привычных мне, горожанину, рядов однотипных кресел с откидными сиденьями.
Колхозникам кресел не полагалось. В сельском кинозале кино смотрели с лавочек. Или со стульев — разнокалиберных, разной степени потерханности и засиженности.
Я прошел по центральному проходу, бдительно озираясь.
Сквозь прореху в крыше в кинозал попадал дневной свет, он заливал утробу кинозала мертвенно- серым.
Дойдя ряда до пятого, я обернулся к пожарному выходу и посмотрел на экран.
Его уже давно недевственная белизна была покалечена размашистой уродливой надписью, выполненной от руки при помощи строительной кисти и банки коричневой масляной краски.
«Люди не ночуйте здесь это один сплошной…». Кто именно сплошной — ад, кошмар или песец, — история умалчивала. На слове «сплошной» предостережение интригующе обрывалось.
Что заставило умолкнуть заботливого автора надписи, оставалось только гадать — шальная пуля, случайно свалившаяся на голову псевдоплоть, а может, обширный инфаркт миокарда…
Ночевать в кинозале я не собирался. Но мысленно поблагодарил его, анонимного добряка-писаку. Побольше бы таких предостережений, глядишь, и нашего брата-сталкера на ерунде гибло бы поменьше…
По возможности бесшумно я достиг двери на противоположной от выхода стене. К счастью, в двери имелись несколько вертикальных щелей. Вполне возможно — след давнего удара когтистой лапы кровососа средних размеров.
На расстоянии четырех шагов за дверью я увидел спину демосталкера с винтовкой «Винторез».
Черт возьми, со спины он ничем не отличался от обычного сталкера! Свободные штаны, измазанные грязью берцы, коричневая куртка с капюшоном, накинутым на голову…
Я едва поборол искушение прошить его из «Калашникова».
Но разум все-таки возобладал.
Я вскинул ракетницу и выстрелил в проклятое существо сквозь дверь, благо деревянная дверь электромагнитному импульсу была не помеха.
«Пробка» издала свой фирменный оглушительный «бабах».
Сквозь щель я увидел, как осело наземь тело демосталкера.
Громыхнула упавшая винтовка.
Я перезарядил ракетницу и вошел.
Демосталкер лежал на куче сопревших журналов «Здоровье», глядя глазами, начисто лишенными глазных яблок, в прохудившийся, с плесневелыми перекрестьями дранки, потолок.
— Первый нах, — тихонько пробормотал я.
Хотя искушение взять у мертвого (обездвиженного? выключенного?) демосталкера снайперскую винтовку было велико, я все же воздержался от этого акта трофеесобирательства. А вдруг она после демосталкеров какая-то «законтаченная»? И фонит какими-нибудь бешеными нейтронами?
Основным вопросом текущего момента был такой: отреагировали ли оставшиеся трое демосталкеров на звук выстрела пистолета системы Голосовкера?
Я прислушался. Если судить по звукам стрельбы — редкие короткие дежурные очереди явно в том же направлении сквера возле памятника воину-освободителю, — демосталкеры не насторожились.
В ту минуту я был готов полностью согласиться со своим старым приятелем Кабулом, по вероисповеданию мусульманином, который в вечерней молитве любил благодарить Аллаха, всемилостивого и всеблагого, за то, что Он сотворил тварей Зоны такими беспредельно тупыми…
Следующим помещением оказался зал игровых автоматов, древних, как говно плезиозавра.
Я едва сдержал вопль восторга, когда вошел в него.
Мать моя женщина! «Морской бой»!
Скармливаешь автомату монетку, становишься на ящик из-под помидоров, прижимаешь свою мордашку к перископу из низкосортной резины и давай давить на гашетку с целью изничтожения вражеских линкоров, крейсеров и транспортов, с вызывающей вальяжностью проползающих по горизонту…
А здесь у нас что? «Футбол»!
Ряды красно-синих футболистов, нанизанных на никелированные вертящиеся штыри. С гладкими розовыми ногами и ничего не выражающими, какими-то итальянскими рожами.
А это? Это «Охота»!
Как жаль, что винтовка, из которой положено бить по жестяным зверям, вырвана с мясом каким-то анонимным идиотом. Поймал бы — голову отвинтил!
Мои затянувшиеся ностальгические восторги едва не стоили мне жизни.
На пару мгновений я запоздал с идентификацией демосталкера на фоне всего этого великолепия. Впрочем. оно и неудивительно, ведь данный экземпляр в отличие от предыдущего не походил на человека совершенно.
В это трудно поверить, но туловищем демосталкеру служил сгусток чего-то, более всего походившего на крепко спрессованное пшено. Да-да, пшено, я не сошел с ума, друзья! А роль конечностей, в которых некроорганизм сжимал АК-74, выполняли туго скрученные куски грязной засаленной парусины. Лишь ладонь и пальцы с розовыми пластинами сравнительно ухоженных ногтей были у него вполне человеческими.
Кошмар наяву, честное слово…
Так вот: этот многосоставной кошмар неким образом обнаружил мое присутствие и, резко развернувшись, вскинул автомат, изготовившись стрелять.
Меня спасло то, что «пшенный человек» был всё-таки достаточно неуклюж. И, вскидывая ствол, задел переключателем видов огня окованный железом угол игрального автомата «Баскетбол».
В итоге переключатель видов огня встал в положение «на предохранитель». Спусковой крючок щелкнул впустую. Драгоценная секунда была потеряна, и щелчок «пробки» в моей сигнальной ракетнице
