пошли на запад.
Еще один вертолет, стоящий на отшибе, ждал, надо полагать, тех, кто прикрывал отход товарищей.
Наконец четвертый не подавал признаков жизни.
Похоже, его пилоты были убиты шальными пулями.
Или попросту дезертировали — такое тоже бывает в жизни.
Меж тем бой внутри вала неумолимо затухал.
Мне даже начало казаться, что вот-вот будет объявлено перемирие.
А почему бы и нет? Вот возьмут, договорятся о чем-нибудь здесь, внутри вала, и скажут тем, на бронемашинах с той стороны вала, что, мол, пора завязывать стрельбу, дружба-мир, гони сувенир…
Окрыленный этими пацифистскими надеждами я, наплевав на предостережения Тополя, поднялся в полный рост.
И что же я увидел!
А увидел я негодяйскую Гайку. Опытно, по-солдатски сгорбившись, девушка бежала вдоль передней кромки левого крыла «Руслана».
Видел я ее неотчетливо, промельком. Поскольку, напомню, под крыльями самолета у «каперов» были оборудованы различные подсобные помещения, в частности, мастерские, и Гайку почти все время скрывали нагромождения вспомогательных металлических конструкций и разного барахла.
Однако все это не помешало мне заметить, что в каждой руке она держала по обрезу помпового ружья «моссберг». А это означало, что моя отважная зазноба вышла на тропу войны.
— Гайка! Ириша! Ты куда это?! — надсадно заорал я.
Но она то ли не слышала, то ли сделала вид, что не слышит. С характером ее тринитротолуоловым я уже был знаком достаточно близко, так что второй вариант представлялся куда более вероятным…
Гайка бежала к ближайшему «Корморану» — это стало ясно в последнюю секунду.
За эти секунды, друзья, ваш Комбат чуть не поседел. Ибо я отчетливо помнил, что из отвора десантной двери этого вертолета торчит тупое массивное рыло шестиствольного «Минигана» — оружия, способного превратить нашу Иришу в облако кровавых брызг за десятую долю секунды.
В тот миг, когда Гайка оказалась на директрисе огня «Минигана», у меня чуть не лопнуло сердце.
Уж не знаю, что там произошло со стрелком, почему он замешкался, но только оба «моссберга» Гайки прогрохотали слаженно, опередив стальное торнадо, готовое вырваться из вороненых стволов шестиствольного пулемета!
— Ну что там, Комбат? — спросил меня Тополь.
Мой друг все это время пролежал, вжавшись в землю и ведя наблюдение в противоположном направлении — чтобы нас не застигли врасплох, напав с правого фланга. И, стало быть, он всего этого ужаса в исполнении Гайки, на свое счастье, не видел.
— Да сестрица твоя жжёт со страшной силой, — как можно более развязно сказал я, чтобы скрыть свою нервозность.
— А именно?
— Похоже, пытается вертолет захватить!
— Чего-о?! — Тополь тут же вскочил на ноги.
— Да вон, полюбуйся. — Я указал в сторону «Корморана».
Даже с нашего места было видно, как Гайка приставила обрез к правому уху пилота, закрытому наушником шлема, и сказала что-то очень веское.
В следующий миг турбины вертолета стремительно набрали обороты.
— Ты куда, мелкая?! Ты куда это собралась?! — орал Тополь, грозя кулаком в бессильной педагогической злобе.
Но вот теперь Гайка уж точно ничего не слышала — из-за рева винтов.
Накренившись, вертолет развернулся на месте.
Пошел вперед. Преодолел вал, едва не чиркнув по его гребню носовой стойкой шасси. И пошел вслед за своими собратьями, на запад.
— Как ты думаешь, куда ее понесло? — спросил Тополь.
— В солярий, я думаю. Ну или на педикюр. Тут два варианта ровно, — выдал экспертное заключение я.
Пока мы стояли, как два унылых пингвина, в той же стороне, откуда Гайка начала свой мортальный разбег, замаячил Тигрёнок. И вскоре его сутулая безоружная фигурка приковыляла прямехонько к нам.
— Ты не знаешь, куда это наша мадемуазель на вертолете полетела? — спросил я.
— Знаю. Она сказала, что ей стыдно. И что она должна загладить свою вину.
— Стыдно? Перед кем? — Я был в замешательстве и, конечно, нахмурил брови.
— Передо мной. Что она «ножницы» украла. Пока мы там сидели, я ей про Алёну свою рассказал… Про то, как мы с ней дружили… Как в Крым с палатками ездили, в Ласпинскую бухту… Ну которая недалеко от Севастополя. Про то, как она в вокальную студию ходила, как учила детей английскому…
— Ну?!.
— Ну вот и стало ей стыдно…
— Стыдно ей стало! Стыдно! Ты говори, куда именно она полетела? — Тополь схватил Тигрёнка за плечи и тряхнул.
— Она сказала, что точно знает: «ножницы» находятся у тех людей, которые только что улетели на вертолетах.
— Половина «ножниц» вообще-то у меня! — вполголоса сообщил я, извлекая на свет сверкающий полуметровый клинок.
— Значит, она полетела за второй половиной! Она преследует тех людей, на вертолетах!
— У тебя совершенно шибзданутая сестра, — сказал я Тополю. — В одиночку преследовать взвод головорезов, не имея даже путевого экзоскелета!
— Это еще что, — задумчиво промолвил Тополь. — Когда ей тринадцать лет было, на нее как-то во дворе четверо хулиганов напали. Так трое из них в неотложку загудели. А четвертому она так засветила обрезком арматурины по руке, что он на всю жизнь калекой остался… Короче, не Гайку мне жалко. А головорезов с «кварцевыми ножницами».
Я кивнул. Дескать, с пониманием: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
Решение лететь за Гайкой мы приняли все трое одновременно.
— Надо захватить вон тот вертолет, — предложил Тополь, указывая на машину без пилота. — Мы должны полететь за ними и помочь дурехе!
— Да я бы с радостью. Но кто здесь умеет пилотировать? — Я был уверен, что задаю совершенно риторический вопрос. Но я ошибся.
— Я умею! — звонко выкрикнул Тигрёнок.
— «…А слепой указывал дорогу, а безногий жал на тормоза», — уныло констатировал Тополь.
— Нет, правда умеешь? — недоверчиво уточнил я.
— Правда. У меня дядя пилот, я с 12 лет в авиаклубе занимаюсь. На «Ансате» у меня налет сорок два часа.
— А на «Корморане»?
— Ноль, естественно.
— То-то и оно.
— Но я смогу!
Мы с Тополем переглянулись.
— Ладно, поверим ему. Других-то вариантов все равно нет!
Глава 22. Ахтунг, ахтунг, в воздухе Тигрёнок!
