адресату.
— Так вот оно что! Вы совершили все эти ужасные преступления, только чтобы узнать о содержании письма? Чем можно оправдать подобные поступки? Христиане вы или варвары?
Незнакомец с забинтованной рукой собирался еще раз ударить Джованни, но его остановил властный голос:
— Достаточно! Я сам его допрошу.
Голос принадлежал старику: говорил человек, который сидел на стуле. Он медленно поднялся и подошел к Джованни.
— Ты не ведаешь, о чем говоришь. Но я понимаю твою скорбь и гнев. Увы, к сожалению, по-другому нельзя было предотвратить нечто более серьезное, чем эти преступления.
Джованни смотрел на него со смесью недоверия, злости и презрения.
— И что же это такое «серьезное», что дает вам право пытать и убивать ни в чем не повинных людей?
— Ни в чем не повинных людей?! — гневно воскликнул старик. — Ни в чем не повинных людей! Да есть ли у тебя хоть малейшее представление о том, что было в конверте, который тебе дали?
— Никакого.
— Он лжет! — вскричал один из непрошеных гостей.
— Не думаю, — сказал старик уже спокойнее. — В противном случае он бы не удивился смерти астролога.
Затем подошел еще ближе и пристально посмотрел Джованни в глаза. Юноше стало не по себе. Никогда в жизни он еще не видел столь ледяного, жесткого взгляда, возможно, впечатление от него усилила маска.
— Где ты был все эти годы? — продолжил старик холодным угрожающим тоном. — Что ты сделал с письмом?
Мысли Джованни путались. Он понял, что Елена не передала письмо по назначению, Папе. Одно упоминание о Венеции могло навести разбойников на ее след. Необходимо увести их в другую сторону.
— Когда я сбежал от вас несколько лет назад в Пескаре, я сел на корабль, который направлялся в Грецию. Добравшись туда, я отдал письмо одному купцу из Рима, который обещал доставить его в Ватикан. А я принял православие и стал странствующим монахом.
— Вздор! — не поверил укушенный, приближаясь к Джованни.
Старик жестом велел ему замолчать.
— Трудно поверить в подобную историю. Как ты докажешь, что был монахом?
— Посмотрите в моем кармане.
Один из разбойников обыскал Джованни и вытащил потрепанные самодельные четки из шерсти.
— Надо же! Такими пользуются монахи на Афоне, — произнес старик, явно удивившись. — Это ничего не доказывает, но, возможно, в твоем рассказе есть доля правды. Впрочем, может, ты и отправился в Грецию, но никогда не поверю, что ты отдал незнакомцу письмо, зная, как много оно значит для твоего хозяина.
— И все же так оно и было. Я не знал о его содержании, но понял, что, скорее всего, никогда не смогу вручить его Папе. Едва бы я добрался до Рима, вы бы нашли меня и убили. И потому я решил, что правильнее будет отдать его торговцу, который показался мне стоящим доверия.
Тяжелое молчание воцарилось в хижине.
— Не могу понять — то ли ты ни в чем не повинный дурак, то ли пытаешься нас обмануть, — произнес наконец старик. — На самом деле я почти ничего о тебе не знаю, только то, что ты провел с этим проклятым астрологом и его сообщником несколько лет. Как тебя зовут и откуда ты родом?
Подумав, что эти люди вполне могут найти его близких и пытать, Джованни снова солгал.
— Меня зовут Джованни Да Скола, я родился в Калабрии.
— Зачем ты пришел сюда к мессеру Луцио?
— Я покинул родную деревню, чтобы учиться в большом городе на севере страны. По чистой случайности познакомился с этим великим ученым и три года изучал у него философию.
— Я не верю в случайности, — холодно заметил старик. — А астрологии он тебя тоже учил?
Джованни почувствовал, что снова нужно солгать.
— Нет.
— Значит, ты не знаешь, о чем попросил его Папа? Но ты же видел, что твой учитель несколько месяцев над чем-то работал, прежде чем послать тебя с письмом. У тебя должны быть какие-то предположения.
— Я… я думаю, что он пользовался своими астрологическими книгами. Но только не знаю зачем.
— Неужели? — усомнился старик, пристально смотря на Джованни пронзительным взглядом, словно пытаясь заглянуть в его душу.
— Понятия не имею.
— Жаль. Нам придется отсечь тебе руку или ногу, чтобы убедиться, что ты говоришь правду. Было бы намного проще, если бы ты сразу сказал, где письмо.
Джованни содрогнулся от ужаса. Но его тут же охватила ярость, которая пересилила страх.
— Никакая пытка не заставит меня сказать то, чего я не знаю. Разве на ваших руках мало крови? Какому делу вы служите?
— Делу всемогущего Создателя и Его сына Иисуса Христа, — тихо ответил старик.
— Как же вы можете убивать во имя Христа, который проповедовал любовь? — вскричал Джованни, вне себя от гнева.
— Для того, чтобы сохранить слово Божье и сделать все возможное, чтобы его не исказили ересь и астрологические предсказания.
Джованни недоверчиво взглянул на старика.
— Вы хотите сказать, что убили моего учителя и его слугу Пьетро… только потому, что он занимался астрологией?
— О нет! Христианская церковь сейчас настолько заражена этим нечестивым занятием, осужденным в Священном Писании, что человеческой жизни не хватило бы на то, чтобы убить всех священнослужителей, которые им интересуются! Нет, мой юный друг, твой учитель совершил гораздо худшее преступление!
Старик подошел к Джованни поближе и прошептал в ухо юноши:
— По просьбе Павла Третьего, этого дьявольского пособника, опорочившего святейший сан Папы, он осмелился использовать свое гнусное ремесло, чтобы нанести удар в самое сердце нашей веры!
Джованни никак не мог понять, какую христианскую догму его наставник мог разрушить при помощи астрологии. Но еще сильнее его интересовал ответ на более важный при данных обстоятельствах вопрос — кто эти фанатики-убийцы?
— Так, значит, вы последователи Лютера, раз ненавидите Папу до такой степени?
Старик рассмеялся жутким сухим смешком.
— Трудно придумать худшее оскорбление, чтобы разозлить меня! Мне даже захотелось самому предать тебя мучениям, жалкий глупец! Во многих отношениях реформаторы страшнее астрологов! Они предали священное учение церкви, подобно тому как фальшивые папы-идолопоклонники запятнали его своими языческими верованиями и занятиями! Но хотя они слабы, как их вера, и ничтожны, как их религиозная концепция, никто из них не осмелился бы сделать то, что совершил твой учитель!
Старик перевел дыхание и прорычал в лицо Джованни:
— Гнуснейшее из всех зол!
— Что бы ни сделал мой учитель, разве вы не отомстили ему, подвергнув мучительной пытке и убив вместе с самым преданным другом и слугой? Зачем вы вернулись за мной после стольких лет?
— Потому что никто не должен увидеть это письмо! — прошипел старик, схватив Джованни за шею. — Никто, понимаешь?! Только я должен узнать его содержание и уничтожить его навсегда!
Старик, словно сумасшедший, продолжал сжимать горло Джованни. Затем отпустил юношу, отошел назад, чтобы снова сесть, явно обессиленный внезапной вспышкой ярости. При его приближении Ной зарычал. Неожиданно старик остановился и бросил взгляд на пса.
