вошли во двор, и идет через этот двор снова.
Но оцепенение ее длилось недолго.
– Ты – ключи? – сказал Дима, тот Дима, который стоял рядом с Таней. – Так ведь и я забыл! И как мы теперь домой попадем?
Она повертела головой и поняла, что с ее сознанием ничего страшного не произошло и галлюцинации ее не посещают. Просто на свете существуют близнецы, и именно близнецы стоят теперь прямо перед нею – потому что Димин близнец уже пересек двор и остановился рядом с братом.
И, еще не успев толком разглядеть их, когда они стояли рядом, Таня не выдержала и засмеялась.
– Ой! – воскликнула она. – Вы так похожи! Я даже испугалась, честное слово!
Ей тут же стало неловко за свой глупый смех и возглас, особенно перед Диминым братом, ведь она не была с ним даже знакома. Таня посмотрела на него, чтобы извиниться… И замерла.
Как ей могло показаться, что они похожи? Нет, конечно, черты их лиц действительно были схожи, даже, пожалуй, одинаковы. Но разве дело в этом внешнем, легко бросающемся в глаза сходстве?..
Совсем другой, совсем особенный облик был у Диминого брата. Дерзость в нем была, дерзость – и такой, такой… Полет, вот что! Такой полет, что от одного взгляда на него захватывало дух.
И Таня стояла, замерев, и чувствовала, что дух ее захвачен в самый счастливый плен, какой только бывает на свете.
Глава 12
Нинка вернулась из Ольвии неожиданно, даже позвонить не удосужилась.
Позвонила она уже в дверь и ни свет ни заря, а когда Андрей открыл, то с порога заявила:
– Ну просто у меня деньги на телефоне кончились. И чего вообще-то звонить? Встречать же нас не надо. От вокзала два шага, мы пешком прекрасно дошли. Только ключи я потеряла. Мам, пап, – добавила она; Ольга, конечно, тоже вышла встречать дочку, – это Кирилл, он будет у нас жить.
Ольга всегда просыпалась с трудом – она и засыпала с трудом, но если уж засыпала, то полностью погружалась в сонный мир и подчинялась его законам совершенно, поэтому не сразу поняла, что это такое Нинка говорит. Однокурснику негде остановиться, что ли? Ну да, наверное, он после практики едет к себе домой, куда-нибудь далеко, и ему надо перекантоваться до поезда.
– Проходите, Кирилл, – сказал Андрей. Он уходил на работу раньше Ольги, уже успел умыться-одеться и, как вскоре выяснилось, сразу понял, о чем говорит их восхитительная дочка. – Вам чай или кофе?
– Нам ванную, – сказала Нинка. – Мы же на перекладных из Николаева добирались, а от Тулы вообще электричкой, билетов же с юга нету ни фига.
Пока Ольга целовала Нинку, восклицая при этом что-то о ее прекрасном загаре и о том, какая она бессовестная, нельзя же ничего о себе не сообщать, ведь они волнуются, ведь практика давно закончилась, – Кирилл прошел в кухню.
– Это твой однокурсник? – понизив голос, поинтересовалась Ольга. – Он надолго к нам?
– Посмотрим, как карта ляжет, – хмыкнула Нинка. – Пока что он мне вроде бы нравится. Поживем – увидим.
– Как – поживем?! – ахнула Ольга.
– Гражданским браком, – объяснила Нинка. И пропела: – «Жили мы с Фейгеле гражданским браком, жизнь наша с ней была как булочка с маком…» Помнишь, нянька мне колыбельную пела, а я потом ее в детском саду на первомайском утреннике исполнила? Мам! – хихикнула она. – Отомри! Не все, как ты, на золотую свадьбу настроены. Столько не живут! Мы сейчас душ примем и спать завалимся. Есть не хотим – беляшей наелись в Туле. Кир! – крикнула она. – Чай не пей, а то не уснешь, папа зверский чифирь заваривает! Лучше кофе попроси. Я первая в ванную.
И она прошествовала в ванную, оставив ошеломленную Ольгу общаться с Кириллом, появившимся в их квартире буквально как та особа, которая с порога заявляет: «Здравствуйте, я ваша тетя, буду у вас жить».
Молодой человек, впрочем, ничего такого судьбоносного не заявлял, видимо, предоставив подобные заявления Нинке. Когда Ольга пришла в кухню, он сосредоточенно пил заваренный Андреем чай. Волосы у него были заплетены в косичку, а одна прядь, самая длинная, прилепилась ко лбу. Пыльную кепку он на время чаепития не снял.
– Вы Нинин однокурсник? – не зная, что сказать, спросила Ольга.
– Нет, я с Николаева, – ответил он. – Мы с Ниной на раскопках познакомились.
– А… вы, наверное, тоже на истфаке учитесь? – растерянно поинтересовалась она.
– Я не учусь. Не уверен, что мне это по жизни надо, – объяснил он. – А на раскопках так, подрабатывал просто.
– А вообще где вы работаете, Кирилл? – спросил Андрей.
Его голос звучал так же невозмутимо, как голос новоявленного зятя. Ольга же готова была едва ли не в обморок хлопнуться.
– Вообще – где получится. Еще не определился.
– Ну, определяйтесь, – заключил Андрей. – Оля, я уехал. Пойдем, дверь за мной закроешь.
Замок на входной двери захлопывался сам собой, закрывать его за кем-то не было надобности. Но сейчас это не пришло Ольге в голову. В полном ошеломлении она вышла из кухни вслед за мужем.
– Ну что ты остолбенела? – сказал Андрей в прихожей. – Нинку не знаешь? Чего-то подобного следовало ожидать. Она, по-моему, еще в пятом классе говорила, что в восемнадцать лет выйдет замуж, а в девятнадцать быстренько разведется. Так что гражданский брак с молодым человеком с Николаева еще не самое плохое. И не самое долговременное, надеюсь.
Андрей умел успокаивать. Весь Ольгин здравый смысл, отключившийся было при виде дочкиного избранника, мгновенно к ней вернулся.
«Что это я, в самом-то деле? – подумала она. – И правда, как будто от Нинки можно было ожидать чего-то общепринятого! Могла вообще за чукчу замуж выйти и в чум на постоянное жительство перебраться. Действительно, поживем – увидим».
Ольга достала из шкафа свежее постельное белье, отнесла в детскую, теперь уже бывшую детскую, к сожалению, потом вернулась в кухню и поджарила на двоих Нинкину любимую яичницу с помидорами. На двоих, потому что сама ограничивалась по утрам кофе, с тех пор как поняла, что стройность, которая в молодости не требовала никаких усилий, с возрастом становится плодом вот именно усилий и самоограничений.
Расспрашивать Кирилла, что он привык есть на завтрак, Ольга не стала. Зачем? Скорее всего, он ответит что-нибудь глубокомысленное, еще и про карму того и гляди добавит. Судя по его манере держаться, с него станется. А от яичницы с помидорами и без спросу никто еще не умер.
Жаль только, что не удалось выспаться: через три часа предстояло сдавать практическое вождение. Теорию Ольга уже сдала, и вот сегодня вся эта эпопея с получением прав должна была наконец завершиться. Если она все благополучно сдаст, конечно. В том числе и параллельную парковку.
Стоило ей вспомнить этот термин, как сразу же вспомнилась и белая стена ливня, отделившая ее с Сергеем от всего белого света, и сердце захлестнул холодок то ли страха, то ли счастья. Нет, не страха – именно счастья. Не было смысла себя обманывать.
Одеваясь в спальне, она все время видела себя в большом, вделанном в ясеневый шифоньер, зеркале. И видела, что лицо у нее взволнованное и счастливое. От такого двойного выражения та разрозненность, даже несочетаемость всех черт, которая была свойственна ее лицу, усиливалась многократно. Разрозненность была в цвете волос и глаз – обычных русых с необычными… Аметистовыми! Господи, да что же ей все время вспоминается Сергей и все его слова?! Но глаза у нее в самом деле были странного цвета, это и мама говорила, еще когда Ольга была совсем маленькая. И еще мама говорила, что никогда не разберешь, растрепана она или, наоборот, тщательно причесана. Как такое может быть? Ольга и теперь не понимала.
Но теперь ей это было все равно. Она смотрела в свои тревожные глаза, щеки у нее горели, и счастье бередило сердце.
Глава 13
– Надо было просто заплатить, и все! Что за дурацкая меня обуяла принципиальность? Все же мне говорили!..
