порочных, поскольку именно такие люди соответствуют заданным стандартам и мобильны при решении бесчестных вопросов; т) когда критерий подлости станет структурообразующим принципом государства, оно обречено; у) распад страны станет желателен для соседних государств, как только контроль за предприятиями добычи будет грамотно распределен меж корпорациями; ф) остается вопрос атомной энергии, но, поскольку ответственным за атомную промышленность назначен министр, который уже трижды менял свои программы в угоду новым хозяевам, соседи могут за атом не беспокоиться.
Вот, собственно, и все, подумал Струев, и никаких загадок, и сфинксов никаких. При чем здесь письма Тургенева? Вот простые причины, почему мерзавцы распоряжаются чужими жизнями и остаются безнаказанными. Вот такие условия задачи, можно подумать и порешать. Он лежал, укрывшись спальным мешком, и чертил в блокноте схемы. Выход из ситуации должен быть, не существует безвыходных ситуаций. Надо было выработать тактический план и план стратегический.
В сущности, ничто не мешало спокойно прикидывать варианты — его отвлекало только лицо убитого сельхозрабочего из деревни Грязь, оно постоянно мерещилось Струеву. Лицо это, окостеневшее в смертной муке, возникало в сознании постоянно, и Струев, видя его, испытывал ярость и не находил для ярости выхода. Точно он должен был с кем-то свести счеты за незнакомого ему рабочего, точно он должен был отмстить. И Струев гнал от себя этот образ: стоит личному интересу вмешаться в общую конструкцию, и — пропало дело. И однако лицо убитого рабочего из деревни Грязь, искаженное болью и бесправием, не уходило никуда, и рядом с ним вставало лицо матери убитого — и Струев видел снова и снова безответную женщину, которая приняла данное ей зло, и готова принимать еще. И ей сделают еще новое зло, и еще новое, и еще, хотя и сделанного довольно. Он видел, как она оседает на пол, беспомощно цепляясь руками за край простыни, покрывавшей убитого. И Струев испытывал желание кого-то ударить, его душила злость. Спокойно, говорил себе Струев, разберемся и с ними. Сейчас надо придумать план спасения России, а этого гада из деревни Грязь я еще найду. И он пообещал себе, что найдет владельца коттеджей в деревне Грязь.
Подобно теоретикам, что во время Испанской революции бойко предлагали социальные программы, не заботясь об их воплощении, Струев не испытал особых трудностей со стратегией. Стратегия была понятна, тактика — не очень. Не случилось рядом профессора Татарникова, который бы объяснил, что центр страны возник в Москве закономерно и не мог быть нигде больше, почему страна, развивавшаяся экстенсивно, должна была иметь удаленный от мест колонизации центр, почему иной порядок в России невозможен. И Чарльза Пайпса-Чимни не оказалось поблизости, он бы подсказал, в чем историческое значение того, что своей головой, т. е. мыслящей частью организма, страна обращена к Европе. Не мог и Борис Кузин объяснить другу всю пагубу социальных перемен, указать на вред, чинимый социальными взрывами. Не было их рядом, да и слушать бы их Струев не стал. Он придумал иную конструкцию, не схожую с планом Ивана Калиты и Петра.
Перформанс Струева состоял в следующем: Россия должна отступить в Сибирь. Борясь с западными нашествиями, Россия всегда отступала в глубь самой себя, оставляя противнику бесплодную территорию, в которой тот терял силы. То была стратегия обеих великих отечественных войн. Русская армия оставила Москву победоносному Наполеону и обрекла французскую армию на бессмысленные маневры по мерзлым дорогам. Столица России должна была быть перенесена в Куйбышев во время Второй мировой войны, во времена Смуты ополчение собиралось в Новгороде, в годы Белого движения альтернативную столицу замыслили в Омске. Нелепая география длинной и холодной страны и есть запасной вариант ее развития, стратегия ее укреплений — т. е. глубокий тыл, куда она уходит, чтобы собраться с силами. Сегодня именно это свое преимущество Россия теряет, бросая все силы на развитие Москвы и отдавая тыл — нашествию. Когда тыл будет оккупирован, Россия перестанет существовать, это ясно. Эту ситуацию надо сломать. Пришла пора воспользоваться географическим устройством России, чтобы преодолеть распад. Некогда Петр рвался прочь из Азии в цветущую Европу и переносил столицу ближе к благам цивилизации, к торговле, к деньгам. Теперь сама Европа в беде, цивилизация со всех сторон, а товар, коим торгуем, — в тылу. Столица государства должна быть перенесена в Новосибирск. Туда, в снег и холод, но в непосредственную близость к природным богатствам, обязано переехать правительство, президент, министерства и ведомства. Именно оттуда, то есть из Сибири, будет осуществляться контроль за ресурсами, в Сибири же и расположенными. Это немедленно ликвидирует самоуправство местной администрации, отменит локальное воровство, незарегистрированные формы добычи. Президент и правительство сами смогут осуществлять контроль непосредственно. В Сибири обязаны зарегистрироваться все существующие партии, их штаб-квартиры должны находиться там, выборы должны проходить только там. Парламент должен безвылазно сидеть в Новосибирске, и депутаты получат квартиры в местных общежитиях. Депутат обязан находиться в сибирском парламенте постоянно, за исключением необходимых командировок к избирателям (например, в Крым или Петербург). Развитие инфраструктуры снежного города будет способствовать в числе прочего и развитию науки — тому научному центру Новосибирска, который еще существует. Президент страны должен получить право на два каникулярных срока — по две недели каждый, — которые он сможет проводить вне своего рабочего места. В остальное время он будет ограничен в передвижениях, как китайский император или английская королева. В том случае, если Россия сделается парламентской республикой (то есть если премьер-министр будет представлять победившую на выборах партию и из нее формировать кабинет), к президенту перейдут лишь представительские полномочия — но представлять страну он сможет лишь в Новосибирске. Равно и премьер-министр все свои функции будет исполнять там же. Правительственные и депутатские должности перестанут быть символом вальяжной столичной жизни — но сделаются подлинно рабочими местами, не удаленными от производства. Работа есть работа — и чтобы быть примером населению, правительство и парламент обязаны взять на себя свою долю труда в полной мере — и в тех же условиях, что и большинство. Подобный образ жизни и труда естественным образом выбраковывает стяжателей — тех, что ищут легкой наживы и комфорта. Следует ввести законы, запрещающие члену правительства переезжать в европейскую часть страны в следующие три года после истечения срока его полномочий. Если в это время не будет установлено фактов коррупции и вкладывания средств в зарубежные инвестиции, он может передвигаться по своему усмотрению. Мера чрезвычайная, но и положение чрезвычайное.
Посольства иностранных держав также переезжают в Сибирь, как бы то ни было неприятно милым атташе и веселым консулам, освоившим прелести московской ночной жизни. Визиты руководителей иностранных держав окажутся осложнены расстоянием — однако летают же Тони Блэр и Жак Ширак в Китай или Японию, прилетят и в Новосибирск. И совсем недурно будет для Берлускони прокатиться в Сибирь — для разнообразия после Сардинии. Что же касается отношений с восточными странами, то контакты упростятся. Надо наладить отношения с русскими поселениями на Дальнем Востоке, в Харбине. Надо рассмотреть вопрос с рабочими местами, отданными сегодня китайцам, — переезд правительства создаст условия, при которых русские из бывших республик смогут переехать в Сибирь.
Москва остается финансовым центром, в ней присутствуют иностранные банки и представительства тех корпораций, что сотрудничают с сибирским правительством. Впрочем, все серьезные переговоры осуществляются в Новосибирске. Москва остается также культурной столицей, и Струев злорадно подумал, что Кремль следует передать в ведомство Центрального университета современных искусств и мейнстримного авангарда (ЦУСИМА) — для демонстрации прогрессивных инсталляций, видеоарта, шедевров минимализма. Передать Кремлевский комплекс в музейное ведомство — необходимая мера. Кстати говоря, это снимет проблему Мавзолея — его можно будет сохранить как арт-объект, наряду с произведениями Лили Шиздяпиной, Иосифа Стремовского и Филиппа Преображенского. Основные помещения Кремля следует, как дворцы в Лас-Вегасе, преобразовать в игорные дома. В Грановитой палате — открыть казино, привлекать богатых туристов. Интенсивность духовной жизни в городе на семи холмах только возрастет. Интеллектуалы, разумеется, останутся в Москве и Питере, но те из них, что захотят тесного сотрудничества с правительством, должны будут двигаться в направлении метелей и низких температур. Конечно, москвичи решат, что их бросили, отдали неприятелю, однако оккупировать город никто не станет, он и так уже оккупирован. А страну — спасем.
Эта, противная Петровской, концепция развития показалась Струеву убедительной. Осталось сделать немного — придумать, как взять власть. Очевидно, что надо воспользоваться имеющимися правилами — то есть принципиальным отсутствием таковых. Сегодня на царство назначается практически любой, без заслуг, опыта и знаний — если он удобен, если за его место заплачено. Газеты, телевидение, парламент — примут
