«…Развёртывание массового кооперирования крестьян и оживление советов и связанные с этим организация бедноты и борьба за среднее крестьянство приобретают особо важное значение в данный момент ввиду ускоряющегося развития товарных отношений вследствие хорошего урожая и неизбежного для ближайшего времени усиления процессов социального расслоения (дифференциации) крестьянства».
Не пройдёт и нескольких недель, как этот урожай и эти товарные отношения преподнесут правительству сюрприз, весьма показательный и насчёт командных высот, и насчет того, кто на самом деле рулит нэпом. Но это через несколько недель, а пока все полны оптимизма…
В октябре 1927 года состоялся Пленум ЦК, который принято считать отправной точкой коллективизации. И это так и есть. В резолюции «О работе в деревне» подводился итог предшествующему периоду восстановления и развития сельского хозяйства и давалось направление дальнейшей работы.
«Утвердить решение ЦК об итогах колхозного и совхозного строительства от 30 декабря 1926 г. и обязать все партийные организации и партийных работников советских и кооперативных органов усилить помощь делу колхозного строительства…»
«Опыт колхозного строительства показывает, что в настоящих условиях наиболее массовой формой коллективизации являются простейшие производственные объединения (товарищества по общественной обработке земли, машинные товарищества и т. д.) Учитывая эти тенденции в развитии колхозного строительства, ЦК считает необходимым, наряду с укреплением более сложных форм (артели и коммуны), обратить особое внимание на развитие и укрепление простейших форм, вовлекая в них все большие массы крестьянства, в первую очередь его бедняцкие слои. При этом необходимо всемерно содействовать постепенному и основанному на самодеятельности переходу простейших форм коллективных объединений к более сложным. Во всей этой работе необходимо иметь в виду, что положенные в основу кооперативного строительства начала добровольного членства и свобода выбора организационных форм должны найти в коллективном движении наиболее последовательное и полное применение. Какое бы то ни было принуждение при организации колхозов или искусственное форсирование перехода простейших форм колхозов к более сложным формам неизбежно нанесли бы коллективному движению огромный вред и задержали бы его развитие».
Вы что-нибудь понимаете? Выходит, что еще в октябре 1927 года ни о какой массовой, а тем более сплошной коллективизации и речи не было. Но прошло меньше двух лет, и коллективизация внезапно рванулась с места — массово, дико, неумело, с огромным количеством злоупотреблений и перегибов.
Что же произошло?
Глава 9
ШПОРЫ ДЛЯ КРАСНОГО КОНЯ
Стране не до слёз, не до шуток: у ней боевые дела, — я видел, как на парашютах бросаются люди с крыла.
К 1927 году, в общем и целом, закончился послевоенный восстановительный период. Определилось состояние советской экономики и перспективы ее развития. Власти СССР бодро рапортовали об успехах — это было нетрудно, достаточно выбрать наиболее благоприятные статистические показатели, а из них — самые высокие цифры. Впрочем, о реальном состоянии экономики тоже говорили открыто, опуская лишь выводы и подменяя их «задачами социалистического строительства».
А состояние экономики было катастрофическим. В результате политики нэпа удалось кое-как восстановить то, что имела Российская империя, — но и только. Сил на развитие уже не набиралось, более того, и перспектив не просматривалось. Радостные репортажи маскировали такие неприятные вещи, как износ основных фондов, — еще несколько лет, и промышленность начнет попросту рушиться. Если что и рухнет скорее, чем промышленность, так это железные дороги, число аварий на которых приближалось к критическому пределу. По официальным данным, которые привел на XIII съезде Советов председатель ВСНХ Г. И. Ломов, износ основных фондов в среднем по стране оценивался в 36,6 %, по металлопромышленности — на 43 %, на Урале — до 50 %. А ведь это официальные данные, то есть лучшие показатели, изловленные в статистических дебрях. Каковы реальные — едва ли кто-то знал, но они были всяко не лучше. Впрочем, износ фондов являлся самой мелкой из проблем советской экономики.
Несколько приличней обстояло с энергетикой — в смысле фондов, но не объемов. За семь лет социалистического строительства суммарную мощность электростанций удалось удвоить: в 1927 году страна имела 858 станций общей мощностью 620 000 кВт, или 620 МВт. Много это ли мало? Проектная мощность одного только ДнепроГЭСа[229], достигнутая им к 1939 году, составила 560 МВт — почти столько, сколько в 1927 году производила вся страна. А ведь развитие промышленности ограничивала не только, да и не столько материальная основа — станки, в конце концов, можно купить, все лучше, чем покупать товары, — сколько отсутствие энергетической базы. Что, так и продолжать гонять уголь по дорогам?
Да, дороги… Они традиционно являлись лучшим оборонным сооружением России. В 1927 году к этому пределу подошли и железнодорожные линии — еще несколько лет, и в случае войны их лучше будет не взрывать, а оставлять в неприкосновенности, на страх агрессору. Ну и в довершение счастья на советской экономике мертвым грузом висело чудовищное сельское хозяйство, проблемы которого мы уже столько времени обсуждаем. Проводить индустриализацию без аграрной реформы — все равно что накачать бицепсы и бежать марафон на костылях. В рамках параолимииады очень даже смотрится, но на той арене СССР противостояли вполне здоровые соперники.
Для подъёма промышленности нужны были деньги и люди. СССР обладал потрясающе неприхотливым и благодарным народом, готовым жить в бараках и работать за кусок хлеба, особенно если он знает, во имя чего это нужно[230]. «Во имя чего» — долго объяснять не требовалось, немыслимый социалистический эксперимент был по-прежнему близок большинству населения. Народ отчаянно ругал правительство, но это в России в порядке вещей, вот если перестают ругать — надо срочно разбираться, что происходит. Однако с образованием и квалификацией рабочей силы дело обстояло намного хуже, чем энтузиазмом — половина населения страны была неграмотна (в прямом смысле), а образование большинства второй половины ограничивалось церковно-приходской школой. Лопатой махать смогут, а вот стать к станку…
Впрочем, перед тем как ставить население к станку, надо было где-то взять сами станки. Практически все оборудование предстояло закупать за границей. Советского было очень мало, а уж качество… Индустриальная культура России насчитывала всего-то полвека, из которых на мирное развитие приходилось не более тридцати лет. Это — культуру производства — тоже еще предстояло создать.
Впечатляет?
К 1927 году стало ясно, что обычным, нэповским, эволюционным путем страну не поднять и даже не
