видят полуграмотные сельчане.
Все эти письма крутятся вокруг одного и того же ответа: кулак — категория не экономическая, а человеческая, и эта человеческая категория может иметь в хозяйстве одну лошадь и одну корову, но сути своей от того не изменит, разве что злости прибавит. Может, и не стоит определять это состояние души словами, а просто проиллюстрировать…
В политический сводке по письмам в редакцию «Крестьянской правды» и журнала «Красная деревня» за весну 1928 года приведены несколько писем, отнесенных ее авторами к разряду «кулацких». Письма эти большей часть анонимные. Впрочем, слог, которым написано первое письмо, и псевдоним «Ал. Посредников» заставляют усомниться в том, что его автор вообще крестьянин. Предмет его гнева — льготы, которые правительство предоставляет беднякам.
«Трудовое крестьянство или в три шеи погонит правительственных „пенсионеров“ вон из деревни, чтобы они не бередили их равновесие, или жe сами постараются сравняться с беднотой, образуя единое „мощное“ общество, доводя свое хозяйство до одной лошаденки, коровенки, петуха да курицы, запахивая такой „клин“, который дач бы возможность, хотя и впроголодь, прокормить свою семью, и ни одного фунта зерна на рынок. Что тогда заговорит город и промышленные районы. А это будет, т. к. само правительство толкает трудовое крестьянство на ту гибкую дорогу. Советскому правительству как будто приятнее иметь в управляемом им государстве сплошную сельскую бедноту, чем зажиточного крестьянина…»
Не будем спешить соглашаться, лучше задумаемся, о чем это письмо. Что за дело настоящему «трудовому» крестьянину, зарабатывающему сотни рублей, до чужих копеек, даже если его самого прижали налогами? У него после всех выплат все равно останется столько, сколько тому бедняку и во сне не видать, — а его заели соседские пять-десять рублей льготы. Сейчас бизнесмены нисколько не страдают морально от того, что кому-то дают грошовые скидки или оказывают материальную помощь, и тем более не горят желанием поменяться местами с дворниками и продавщицами.
У меня лично есть только один ответ. У кого малоимущий сосед брал в долг деньги на уплату налога и ссуду на обзаведение? А теперь получил от государства, да еще и ходит гоголем: мол, кончилось твое время, соседушка, кланялись мы тебе много, аи больше не станем… Есть от чего прогневаться!
«Не будет у кулака гнуться спина, то и конец миру. Труженику-рабу никогда нет никакого манифеста, отдай все платежи целиком. Чем больше этой брашке прощают, тем больше становится лентяев. Прошу об их немного бы и позасохнуть и помолчать об таких негодяях бедняках, тогда бы у всех читателей было бы на сердце очень спокойно. Он бедняк был и при царизме и сейчас такой же тоже не переродился кулаком, а той скотиной бедняком…
Прошу скажите, что это такое называется бедняк и батрак. Бедняки это есть три сорта мусорной травы: первый сорт это горькие пьяницы, а второй сорт настоящий лентяй, да хулиган. Это вся почтеннейшая советская драгоценная братка — твердая почва. Он спит сутками да лежит и надеется как на городову стену живет как у Бога за пазухой, его в газетах не забывают, да и все продналоги прощают. Жить не нажиться. А зажиточный и труженик мужик, т. е. крестьянин, который встанет с раннего утра и до поздней ночи не пивши не евши работает без отдыха. Теперь он называется по советски настоящий кулак…» (
Вот так автор одним росчерком пера записывает 50 миллионов человек в пьяницы и лодыри. Почему? Ведь он отлично знает, что при тех условиях, которые сложились в русской деревне, все крестьяне просто не могут, как бы трудолюбивы ни были, создать крепкое хозяйство. Кроме трудолюбия нужно еще и здоровье и, наконец, элементарное везение. А какой самый простой путь? Правильно. Взбираться наверх по чужим спинам. Один даст лошадь соседу-бедняку просто так или за маленькую плату, а другой — за два дня отработки. Один одолжит семян просто так или за небольшой процент, другой потребует пол-урожая. Какой быстрее разбогатеет? Риторический вопрос, да?
Но дело даже не в этом. Для настоящего «трудовика» чужие льготы — не повод для обиды. Он скорее гордится тем, что ему эти льготы не нужны, для него сумма налога — не повод для жалоб, а мерило преуспевания. Как тот же Смагин или другой крестьянин, который, серьезно задетый письмом Соколова, с гордостью пишет, как выбивался из нищеты:
«Нет, гр-н Соколов, извини. За пазухой у Советской власти не сижу. Она мне действительно, когда я поднимался, помогала. А теперь я тоже налог плачу и, пожалуй, немаленький, а 50 руб. за то, что имею землю и сад в 1 десятину».
А для Соколова бедняцкие льготы — нож острый, и уж явно не потому, что на чужие копейки обзавидовался. Эти льготы подрывают основы его влияния и тем самым
Вот ещё одно анонимное письмо:
«Говорят мужик то сер, да ошибаются, не черт ум то съел. Лопнет терпение кому заедет нож в спину это скрыто, хотя десять лет лямку тянули…»
Интересно, какую лямку тянул автор этого письма «десять лет», то есть с 1918 года? И кем он был до тех пор, ежели тогда лямки не тянул?
Кулаки в Сибири
Как неожиданно выяснилось, в Сибири слово «кулак» имело кроме обычного еще и особое значение, связанное со столыпинским переселением. Узнала я это из письма, присланного одним из моих интернет- собеседников по форуму о. Андрея Кураева под пиком «Сергей из Хабаровска» (имен он просил не называть). Он прислал мне записанный по памяти рассказ своей бабушки о доколхозной деревне. Девочкой приехала она в Приамурье в числе столыпинских переселенцев, натерпелась и навидалась всякого. Говорила потом: «А что рассказывать? Бедовали, голодовали да работали на кулаков за просто так, вот и вся жизнь».
Итак, её отец в начале века перебрался из Белоруссии в Казахстан, но там ему не поправилось. Во время столыпинской реформы он «соблазнился и уехал в Амурскую область. Потом, знать, не раз жалел, но возвращаться было просто не на что. Денег на новом месте не было не то что на конфеты для детей, но даже на мыло. Мылись едучим зольным щёлоком.
Во-первых, земли дали не так уж много, да и ту — с кочками да кустарником („с кустом“). Во-вторых, там оказалось — не столько в тесноте, сколько в противоречиях— сразу несколько русскоязычных племён. Иначе и не скажешь, если становиться на ту сетку координат, которая выстраивалась в бабушкиных воспоминаниях.
Самым молодым и бесправным из племен были „мужики“, иначе говоря — „новотОры“ (вновь приехавшие). Было еще одно назваиьице: нахалюги. Даже слобода, в которой они селились, называлась
