прописана. А тело забрать бы надо.
– Как она умерла? – спросила Анна, с трудом держась на ногах.
– Страшной смертью, – вздохнул собеседник. – Собака ее загрызла. Насмерть. Все горло разорвала, паскуда.
– Вы уверены, что это была собака? – механическим от напряжения голосом спросила Анна.
– Уверен. Кто же еще? Волки да медведи в наших лесах не водятся. Даже кабанов нет. Нет, нет, конечно, собака. Их в последнее время полно развелось, одичали совсем, уже на людей бросаются.
– Где это случилось? – спросила Аня, моля бога, чтобы словоохотливый капитан не вспомнил о том, что не обязан рассказывать о происшедшем первому попавшемуся. Но ему, похоже, и самому было тошно. В этих местах, далеких от центра, человеческая смерть, пусть даже и от несчастного случая, все еще редкость. Это вам не столица с ее чуть ли не ежедневными криминальными разборками.
– В лесу несчастье случилось, – вздохнул Тимофеев. – Она на последнюю электричку торопилась, в одиннадцать сорок, хотела угол срезать и свернула в лес, на тропинку. Там пес ее и подкараулил.
Анна поблагодарила, пообещала позднее сообщить адреса родственников Лены и положила трубку. Все это она проделала как будто в полусне. В голове стучала одна-единственная мысль: в половине двенадцатого он слышала далекий вой дикого зверя, вышедшего на охоту. Именно в половине двенадцатого…
Тонкие пальцы сжали грубую деревянную рукоятку, луч заходящего солнца отразился в блестящем лезвии, яркая вспышка больно резанула по глазам. Анна зажмурилась, почувствовав острую боль, пронзившую ее мозг. Перед глазами замелькали картины, обрывочные и смазанные, как будто снятые на старую пленку, кадры немого кино. Девушка застонала, но она уже не слышала собственного голоса, она потеряла чувство реальности, она была там, внутри этих картин, внутри чужого тела, тела того, кто до нее держал в руках нож.
Анна ощутила прилив ярости и нечеловеческой жестокости. Необузданная злоба стремилась вырваться наружу. Она видела темные силуэты деревьев, призрачные облака, полную луну, которая таинственным образом подавляла ее своей властью. Она как будто бежала куда-то, быстро, гораздо быстрее, чем могла бы сделать это на самом деле. Ее ноги едва касались земли, она знала, что должна кого-то догнать. Догнать во что бы то ни стало. И убить. Это было самым важным.
Ее слух обострился, она слышала малейший шорох. Лапки жука, царапающие кору соседнего дерева, производили такой шум, что у нее едва не лопались барабанные перепонки. Тысячи незнакомых ранее запахов щекотали ее ноздри, и среди них тот, единственный, который вел ее за собой. Походка ее стала крадущейся, она старалась не шуметь, чтобы не спугнуть жертву до времени. Она уже видела ее, нелепую фигурку, бредущую по лесной тропе. Женщина ускорила шаг, она встревоженно вертела головой, словно чувствовала приближающуюся опасность. Но было поздно. Неведомая сила подбросила тело Анны вверх, и она обрушилась на человека, повалив его на землю и стараясь добраться до горла, до того места, где на шее часто-часто пульсирует набухшая от притока крови голубая жилка. Кровь затопила ее рот, хлынув горячим потоком. Анна захлебнулась, закашлялась и страшно закричала. Она выгнулась, борясь с жестокими судорогами, сотрясающими ее тело, и выронила нож. Он со стуком упал на пол.
Девушка открыла глаза, озираясь вокруг. Она все еще кашляла, чувствуя во рту сладковатый привкус горячей крови. Ее тошнило. Зажав рот руками, она бросилась в ванную, ничего не видя перед собой, натыкаясь на стены и двери. Она едва успела добежать до раковины, судорожные спазмы буквально вывернули ее наизнанку. Из глаз текли слезы, глаза лезли из орбит, а рвота все не прекращалась. Едва ее немного отпускало, она вновь видела перед собой страшное видение и со стоном склонялась над фаянсовой раковиной.
Приподняв голову во время очередной передышки, она увидела в зеркале, как отворяется дверь смежной спальни, а затем округлившиеся глаза Женечки.
– Господи, что с тобой?! – вскрикнула девушка.
Анна пошатнулась и вцепилась пальцами в скользкий край раковины.
– Уйди, – прохрипела она.
– Щас! Разбежалась! – фыркнула Женя, бросаясь к Ане.
Анна шумно дышала, глаза ее ввалились, но присутствие Женечки придало ей сил. Судороги прекратились. Обнимая подружку одной рукой за плечи, Женя заботливо умыла Ане лицо, сполоснула раковину, ласково, как больному ребенку, приговаривая:
– Вот и молодец, вот и умница. А теперь пойдем в постельку. Полежишь, расслабишься, и все как рукой снимет.
– Спасибо, я сама, – попыталась сопротивляться Аня, но Женя только усмехнулась:
– Сама, как же. Ты себя в зеркало видела? Краше в гроб кладут.
– Я не собираюсь умирать, – криво усмехнулась Анна.
– По тебе этого не скажешь, – парировала ее добровольная сиделка.
Анна подчинилась. Медленно передвигая ноги, она побрела в спальню, осознавая, что действительно одна, без посторонней помощи, ни за что не смогла бы преодолеть эти несколько метров.
Кровать, на которую она рухнула как подкошенная, показалась ей в тот момент самым лучшим местом на земле. Комната кружилась перед глазами, как «чертово колесо», даже неяркий свет заходящего солнца резал глаза. Женя присела на край постели, протянула руку и погладила Анну по слипшимся на лбу волосам.
– Что с тобой случилось? – спросила она мягко.
– Не знаю. Отравилась, наверное, вашей суперполезной пищей, – соврала Аня.
– Ну, это вряд ли. Мне в голову пришла другая мысль.
Анна, удивленная ее интонацией, приоткрыла глаза и увидела, что Женечка хитро улыбается, довольно неубедительно изображая смущение. Она походила на кошку, только что слопавшую сосиску и старающуюся убедить хозяйку, что она тут ни при чем.
– Что-то не пойму, куда ты клонишь? – нахмурилась Анна.
– Да никуда. Это же вполне естественно. Я давно чувствовала, что с тобой что-то не так…
– Эй, что за разговоры! Что не так-то?
– Неужели сама не догадываешься? Рвота, слабость. Небось еще и на солененькое тянет. Угадала?
– Хочешь сказать, что я беременна? – ошалело захлопала глазами Анна.
– Ну да. Только никак не пойму, ты залетела до приезда сюда или после?
– Да я вообще не залетала! Что за глупости? Послушай…
– С удовольствием послушаю, – хихикнула Женя. – Поверю ли я – вот в чем вопрос.
– Тьфу ты, пропасть! Отвяжись, ради бога, и без того тошно.
– Да мне-то что? Всегда пожалуйста.
Женечка легко спрыгнула с кровати и принялась бесцельно бродить по комнате, напевая что-то себе под нос.
– Что ты делаешь? – спросила Аня, приподнимаясь на локте.
– Ничего. Просто хожу.
– А ты не можешь ходить в своей спальне? Мне уже лучше, и я постараюсь заснуть.
Женя остановилась, смерила Анну критическим взглядом и с серьезным видом повертела головой:
– Нет. Не могу. Побуду еще немного. Вдруг тебе понадоблюсь? Ой, а это здесь откуда? Фу, какая гадость!
Только сейчас Анна вспомнила, что нож остался валяться на полу, когда ее скрутило. Но было поздно. Женя быстро нагнулась и подняла нож, брезгливо держа его двумя пальчиками.
– Мерзость какая, – повторила она. – Да еще и грязный. Откуда ты его притащила?
– Если скажу, ты все равно не поверишь.
– Тогда не говори. Хватит того, что мужчины вечно рассказывают мне небылицы. Куда положить эту штуку? Заметь, какая я тактичная! На самом деле я знаю, куда его положить, а спрашиваю исключительно из вежливости, – важно сообщила Женя.
– И куда же?
– В мусорное ведро, естественно. На помойке ему самое место.
– Положи на шкаф. Если не дотянешься – возьми стул.
