Посадки нет

мне здесь совершенно не полагалось. — Михаил, — представился один из них, тот, что был в синем костюме. — А это — Витёк. Мы здесь… — Гляди-ка! — радостно перебил его Витёк. — Дядя Гриша опять манюка завалил! Здорового! — Молодец, дядя Гриша! — отозвался Михаил, подходя к торчащей из мешка злобной морде. — Поздравляю! И как ты только их находишь? Ночью-то… По запаху, что ли?.. Все трое рассмеялись. — А мы сегодня тоже неплохо поохотились! — гордо похвастался Витёк. Двоих этих видел? На сосне висят… — Да видел, видел я, — отозвался дядя Гриша. — Браконьеры, что ли? — Ну да, — нахмурился Михаил. — Повадились, понимаешь, в нашу зону… Вот, брынчей набили, восемь штук… — он кивком указал на мешки. — Сволочи… — Ага! — с жаром подхватил Витёк. — Идём это мы по лесу, и вдруг — костёр! А этот гад брынчей в мешки запихивает! И ружьишко его рядом… Лежит дожидается… Так и не дождалось!.. — А второй-то? — спросил дядя Гриша. — Тоже браконьер? — Да нет, — отмахнулся Михаил. — Это мы так, для компании… Под руку подвернулся… — А чё! — расхохотался Витёк. — Веревка была, время до поезда — тоже! Ничего, пускай повисит пока… Я сидел ни жив, ни мёртв, слушая эти разговоры. Страх захлестнул меня холодной волной. Я боялся, что люди, так спокойно ведущие эту дикую беседу, вдруг вспомнят обо мне. Вспомнят, и тогда будет что-то страшное, что-то такое, чего я даже не могу себе представить. Попутчики заметили моё состояние и замолчали, с интересом уставившись на меня. — Ты чего? — спросил Витёк. — Чего-чего! — передразнил его дядя Гриша. — Нагнали страху на городского человека своими разговорами, а теперь ещё и спрашивает — «чего»! Не видишь, что ли? — Да вы не волнуйтесь, — успокаивающе произнёс Михаил. — Ну что вы, в самом-то деле… Они же ещё денька три там висеть будут, не меньше… Да и слезут-то только в том случае, если их никто не сожрёт… Так что они нам не опасны, покойники эти… — Гляди-ка, — прервал его монолог Витёк. — Светает уже. Надо же, как мы с тобой сегодня припозднились… Я посмотрел на часы. Было ровно пять. — Сколько там? — спросил дядя Гриша, кивая на моё запястье. — Пять, — ответил я. — Ну, тогда ещё ничего, — заключил он. — Часа два у нас ещё есть. Можно и отдохнуть немного… Он тут же растянулся на лавке и вскоре уже вовсю захрапел. Его спутники примостились на полу и тоже задремали. Один я остался бодрствовать. Мне было настолько неуютно, что заснуть я всё равно бы не смог. Я уже свыкся (смирился) с происходящими событиями. Не то, чтобы я их воспринимал, как должное, но я начинал реагировать на все эти события как на ВОЗМОЖНЫЕ. Как на вполне допустимые в этом странном, бредовом мире, где я (непонятно как) оказался. Тьма за окнами вагона становилась всё менее плотной. Краешек неба посветлел и мелькающие в ночи пейзажи приобретали всё более чёткие очертания. Я с интересом разглядывал ландшафт, хотя, по правде сказать, ничего особенно интересного в нём не было. Обычная сельская местность. Деревья, рощи, холмы, поля… Едва только я так подумал, как это самое «интересное» не заставило себя ждать. Поезд как раз проезжал мимо небольшой группы деревьев и они, отступив, открыли моему взору потрясающее в своей отталкивающей отвратительности зрелище. Если вы смотрели фильм Стивена Спилберга «Парк юрского периода», то вы получите достаточное представление о том, что же я увидел. Здоровенная двухметровая тварь, стоящая на крепких мускулистых задних ногах опершись на толстый хвост, рвала зубами какую-то добычу, какое-то не менее мерзкого вида животное. Небольшие передние лапки этой твари, оканчивающиеся тремя когтистыми пальцами, были прижаты к чешуйчатой груди. Восходящее солнце играло на изумрудной чешуе, покрывавшей тело этого чудовища. Приглядевшись повнимательнее, я понял, что подобное же создание и было ночной добычей дяди Гриши. Манюк, кажется… Так он её называл. Словно бы почувствовав мой взгляд, тварь подняла голову и блеснула жёлтыми, с узкими кошачьими зрачками, глазами в мою сторону. Она оторвалась от своей трапезы и сделал два шага по направлению к поезду. Но, видимо поняв, что догнать его не сможет, остановилась, вытянула шею и широко раскрыла мерзкую хищную пасть. Мне даже почудилось, что она, может быть, зарычала, но я ничего не услышал — поезд уже пронёсся мимо, оставив эту гадость далеко позади. Я вздохнул с облегчением. Догнать нас она, пожалуй, не смогла бы, но, к счастью, мне не подвернулся случай проверить это на собственном опыте. С меня достаточно было выражения её глаз. Этого злобного золотистого блеска, этой победной ярости в зрачках. Попадись я ей не в проезжающем мимо поезде, а где-нибудь на лесной тропе, и меня ждала бы очень незавидная участь. Я присел на скамейку и закрыл глаза. Мне подумалось, что если мои спутники так беспечно спят, то, значит, опасность нам пока не грозит. Я вытянул ноги, устраиваясь поудобнее, и уткнулся ими в один из мешков, принесённых Михаилом и Витьком. Мешок мне мешал, и я осторожно стал его отодвигать ногой. И вдруг в мешке что-то забилось, задёргалось, зашевелилось! Я отдёрнул ноги, вскочил и заорал. А вы бы что сделали на моём месте? То-то!.. Вся вооружённая компания подскочила, словно шилом ткнутая. Секунды им хватило, чтобы разобраться в чём дело. Михаил мгновенно выпустил по извивающемуся мешку автоматную очередь. Раздался громкий визг, очень похожий на поросячий. Михаил выстрелил ещё раз и визг оборвался. Мешок совершил несколько судорожных движений и замер. По его поверхности медленно расплывались, сливаясь в одно, ярко-красные кровавые пятна. Витёк присел на корточки, развязал мешок и вывалил на пол его содержимое. Больше всего это походило на осьминога, покрытого длинной, розовой шерстью. В мешке было две таких зверюги. Витёк покачал головой и упрятал их обратно. — Жалко, — сказал он, — хорошие были шкурки… Жалко… — А что мне было делать? — возразил Михаил, меняя обойму в автомате. Ждать, пока он выберется? — Да нет, всё верно, — согласился Витёк. — С брынчами шутки плохи… В лесу-то ещё — ладно, а тут… — Сколько время-то сейчас? — подал голос дядя Гриша. Я посмотрел на часы. Было начало седьмого. — Ну, тогда пора готовиться, — заключил дядя Гриша и принялся доставать из карманов ватника патроны и раскладывать их на скамейке. Михаил открыл форточки, шедшие по верхней части окон, и присел на лавку. Витёк и дядя Гриша затихли, напряжённо всматриваясь в пейзаж за окном. Я почувствовал их напряжение и готовность к чему-то не очень приятному. Но за окнами пока всё было спокойно. Мы выехали на открытое, просматриваемое до самого горизонта пространство. Вокруг нас лежала голая каменистая степь. Ни травинки, ни кустика, ни деревца. Только россыпи камней. В таком напряжённом ожидании прошло около часа. Выматывающее душу гнетущее молчание сильно действовало мне на нервы. Я попытался выяснить, чего же ждут мои спутники, чего они опасаются? — Хряпней, — коротко ответил мне Витёк. — Это такие сволочи… Не дай Бог, учуют… Я замолчал, но ощутил горячее желание забиться подальше в угол. Ничего из его объяснений я не понял. Хряпни, так хряпни… Плевать… — Идут! — звонко крикнул Витёк, высунул ствол своего автомата в окно и во что-то прицелился. Я тоже приник к стеклу, но в первый момент ничего особенного не увидел. И только присмотревшись, заметил какие-то фигурки, совершающие замысловатые прыжки на фоне утреннего неба. Видимо, это и были те самые хряпни… или как их там?.. Позы моих спутников выражали крайнее напряжение. Они словно бы превратились в изваяния, в механизмы, в придатки своего оружия. Они готовы были сражаться, вести бой с опасностью, мне пока ещё неведомой. Видимо, они, в отличие от меня, хорошо себе представляли, что это за опасность и чем она им (нам!) грозит. Я же пока видел только смутные силуэты, и то лишь в те моменты, когда они взлетали и становились более заметными на фоне светлеющего неба. На каменистой же россыпи они полностью сливались с серыми обломками и были абсолютно неразличимы. Постепенно эти скачущие фигурки приближались и вскоре я уже смог их разглядеть довольно отчётливо. Лучше бы мне их, конечно, не видеть. Нельзя сказать, что их внешний вид прибавил мне спокойствия и уверенности в себе. Ибо выглядели они не просто странно или фантастично, а как-то бредово (другого слова просто не могу подобрать)… Не знаю, как выглядят герои белой горячки или наркотического бреда, но, думаю, точно также. Ростом эти существа не превышали среднего человека, хвостом же и костяным панцирем напоминали крокодила или какую-то древнюю рептилию. У них были сильные, мускулистые ноги, а вместо рук (или, например, передних лап) пара перепончатых крыльев, как у летучих мышей или, скажем, у птеродактилей. Морды их по форме напоминали собачьи, но с гораздо большим количеством зубов и шишковатыми костяными пластинами над глазами. Весь вид этих существ наводил на мысль, что передо мной явные родственники ужасных тварей, обитавших на земле много миллионов лет назад. То, что я вначале принял за странные прыжки, назвать таковыми было, собственно говоря, нельзя. Существо наклонялось вперёд, расправляло свои кожистые крылья, пригибало вниз хищно оскаленную морду и, с силой отталкиваясь ногами, прыгало. В результате его гибкое тело взлетало над землёй и планировало вперёд. Опустившись на камни оно делало следующий прыжок, потом ещё… Я не видел, чтобы они совершали крыльями машущие движения, подобно птицам, но каждый их прыжок достигал метров двадцати, не меньше. И скакали они по направлению к нам. Именно к нашему вагону… Нереальность всего происходящего вызвала во мне странные чувства. Я, словно бы, сидел в зале кинотеатра и со стороны наблюдал за разворачивающимися на экране событиями. Будто бы через час — полтора, после того, как закончится этот непонятный фильм, я спокойненько встану и отправлюсь домой (не на метро!!!). Я почему-