охране окружающей среды и экологии. Основателем и директором этой организации стал доктор Ян Свингленд. Это было первое академическое учреждение, целиком сосредоточившее свои усилия на охране окружающей среды и на экологической биологии. На следующий день Джеральд получил еще одну почетную ученую степень, на этот раз от Кентского университета.
На содержание Фонда и зоопарка в год уходило около двух миллионов фунтов. Но в конце восьмидесятых члены Фонда проявили такую щедрость, что Джерсийское государственное казначейство предположило, что настал наиболее подходящий момент для погашения полученного займа. В 1989 году финансовое состояние Фонда стало еще устойчивее благодаря беспрецедентному по своей щедрости жесту. Один миллион фунтов был пожертвован на поддержание функционирования Подготовительного центра Фондом защиты животных Уитли. Пожертвование сделал Эдвард Уитли, чей двоюродный дядюшка, Герберт, богатый и эксцентричный основатель Пейтонского зоопарка, в 1949 году финансировал вторую камерунскую экспедицию Джеральда (он согласился купить половину привезенных им животных, а также всех зверей, которых не возьмет Лондонский зоопарк).
Уитли был банкиром, но мечтал стать писателем. Вдохновленный рассказами эксцентричного дядюшки, Эдвард прилетел на Джерси, чтобы взять у Джеральда интервью. Естественно, что в детстве он читал все книги Даррелла, но все же сам легендарный основатель Джерсийского зоопарка сумел его поразить. «Своей белой бородой, гривой седых волос и яркими голубыми глазами, — вспоминал Уитли, — он напоминал одновременно певца в стиле кантри и ветхозаветного пророка. Он оказался полнее и ниже, чем я ожидал. Ему было нелегко садиться. «Бедренные суставы меня подвели, — пожаловался он мне. — Пришлось заменить их искусственными». Уитли получил вполне предсказуемое интервью и забыл о нем. Впоследствии он прислал Джеральду любезное письмо с благодарностью за уделенное ему и его жене Араминте время.
Имя Араминта очаровало Джеральда, и он написал ответное письмо: «Как только ваша прелестная жена вошла в комнату, я был настолько очарован ее внешностью, что пропустил мимо ушей ее имя, которое, если я правильно разобрал ваш почерк, звучит как Араминта — великолепное старинное имя, весьма приятное на слух». Магия этого имени была настолько сильна, что еще во время поездки в Австралию в 1962 году Джеральд придумал себе воображаемую подружку Араминту Джонс. Впоследствии он назвал Араминтой свою машину. В письмах к Ли Джеральд называл Араминтой ее воображаемую соперницу, с которой он собирался отправиться на Баффинову Землю.
«С этого момента началась наша дружба, — вспоминал Эдвард Уитли. — Он взял меня под свое крыло… Через полгода я бросил свою работу и стал писателем. Джерри постоянно звонил и писал мне. Он стал для меня настоящим, верным другом».
В 1989 году Уитли вернулся на Джерси. Джеральд показал ему зоопарк и Подготовительный центр. Уитли был буквально потрясен увиденным, но его беспокоило то, что работа Подготовительного центра обходится Фонду в круглую сумму и это учебное заведение находится на грани закрытия. «Я же был банкиром, — писал Уитли. — Я разработал бизнес-план, который обеспечивал вполне приличные доходы». Миллион фунтов мог спасти Подготовительный центр. Новости поразили Джеральда, Ли и их коллег. Джеральд написал молодому человеку: «Мы все поражены вашим поступком. Я никогда не мечтал, что мне удастся создать Подготовительный центр, а теперь я уверен в его будущем. Вы действительно выдающийся человек — конечно, не столь привлекательный, как Ваша жена Араминта, но все же обладающий определенным обаянием. Я не могу выразить Вам свою благодарность и надеюсь, что Вы с Араминтой приедете, чтобы я смог отблагодарить вас, отравив блюдом собственного приготовления». Довольно скоро Уитли отправился в кругосветное путешествие, чтобы собственными глазами увидеть работу выпускников Центра в десяти странах. Результатом этого путешествия стала книга «Армия Джеральда Даррелла».
Джеральд и Ли всегда отмечали Рождество в Мемфисе, проводили лето во Франции. Финансовое состояние семьи улучшилось. Доходы от «Натуралиста-любителя» и «Даррелла в России» оказались довольно приличными. В Мазе удалось отремонтировать террасу, построить новый плавательный бассейн, оранжерею и студию, выходящую окнами на бассейн и окрестные холмы, которые Джеральд окрестил Дельфами. Джеральд избавился от кое-какой старой мебели, а сестра Ли, Хэт, убедила его перепланиро вать сад. «Мне кажется, что, с нормальной точки зрения, нас можно счесть законченными шизофрениками, — писал Джеральд родителям Ли. — Но мы очень счастливы. Мы можем приехать в ваш замечательный дом, полный любви, вкусной пищи и бесплатного виски. У нас есть Джерси, где ребята и девушки встречают нас радостно и приветливо. У нас есть Ма-Мишель, где мы можем расслабиться, поработать и немного погреться на солнышке. А кроме этого, нам нравится то, что мы делаем, несмотря на то, что мы постоянно воздеваем руки к небу и жалуемся на судьбу».
Греясь на солнышке рядом с Ли и Хэт, Джеральд наконец-то получил возможность создать давно обещанную оду Араминте Уитли. В шестьдесят пять лет он не утратил чувственного удовольствия, получаемого от представительниц женского пола. Даже на смертном одре он не переставал флир товать.
В конце осени 1990 года Джеральд и Ли вернулись на Мадагаскар, чтобы поймать ай-ай и несколько других видов животных, которым грозило вымирание. Это было последнее путешествие Джеральда. Он в последний раз увидел джунгли.
Мадагаскар — не самое здоровое место даже в самые лучшие времена года. Несомненно, душой Джеральд радовался предстоящему путешествию, но его тело сопротивлялось, как могло. Боль в суставах, пораженных артритом, настолько усилилась, что порой ему приходилось оставаться в лагере, пока его спутники отправлялись в джунгли на поиски приключений.
Целью экспедиции было поймать несколько пар лемуров двух видов — ай-ай и кротких, гигантскую прыгающую крысу и плоскую черепаху (капидоло). В среде естественного обитания этих животных сложились условия, угрожающие дальнейшему существованию видов. Ай-ай, безвредное ночное животное, являлось основной целью экспедиции. Огнево-подсечное земледелие сужало среду естественного обитания этого зверька. Несчастный ай-ай приспособился к тем растениям, которыми человек вытеснил более привычные для него. Он стал поедать кокосы и сахарный тростник, тем самым нанося ущерб сельскому хозяйству. Но мало того, многие малагасийцы верят в то, что этот зверь с загадочными круглыми глазами, крупными зубами и длинными, похожими на антенны пальцами, обладает магической силой и является предвестником смерти. Поэтому вряд ли стоило ожидать теплого, дружеского отношения к подобному созданию.
Экспедиция должна была посетить три района острова. Сначала Джеральд, Ли, Джон Хартли и Квентин Блоксам со съемочной группой искали ай-ай в районе Мананара на восточном побережье Мадагаскара. Затем Хартли и Блоксам перебрались западнее, в Морондава. Здесь они устроили лагерь и принялись ловить крыс и черепах. А Джеральд и Ли отправились на озеро Алаотра, крупнейшее озеро Мадагаскара. Они хотели поймать кроткого лемура, а затем должны были присоединиться к остальным в Морондава.
Экспедиция выехала из Антананариву — столицы Мадагаскара, которую чаще называют просто Тана, — и направилась на север. Дороги мгновенно ухудшились. Джеральда мучили боли в пораженных артритом суставах. Добравшись до Мананары, он не смог ходить. Но когда Квентин Блоксам вернулся с ночной вылазки в состоянии радостного возбуждения, его настроение улучшилось. «Ай-ай повсюду, — радовался Квентин. — Они кругом! Они буквально кишат на каждом дереве… Это удивительно… Невероятно… Я хочу сказать… Ай-ай повсюду!»
Квентину удалось увидеть настоящую любовную оргию ай-ай. Экспедиция разбила лагерь неподалеку от Антанамбаобе. Первого ай-ай, Верити, им подарил старинный друг Джеральда, профессор Альбиньяк, основатель заповедника «Человек и биосфера», в окрестностях которого и работали путешественники. Вот что писал Джеральд об ай-ай:
«В сгущающихся сумерках он спустился ко мне по ветвям. Его круглые гипнотические глаза сверкали, похожие на ложки уши поворачивались во все стороны независимо друг от друга, словно радары, белые усы топорщились и шевелились, как сенсоры. Его черные руки с тонкими, изысканными пальцами — из которых третий был еще более длинным, — элегантно цеплялись за ветки, пока он спускался — ну точно пианист- виртуоз, играющий Шопена. Казалось, что перед вами ведъмин черный кот или инопланетный пришелец. Если бы поблизости оказалась летающая тарелка с Марса, вы бы сразу решили, что это существо только что
