для Би-би-си еще в 1954 году, рассказал историю об экспедициях в Западную Африку, организованных Лондонским зоопарком. Его слова доказывают, что у Джеральда были все основания для критики.
«В зоопарке не поддерживалось нормальное количество животных, поэтому нужно было постоянно отлавливать новые экземпляры в джунглях. Зоопарк по-прежнему придерживался викторианской идеи о том, что научно организованный зоопарк должен демонстрировать посетителям как можно большее количество видов, словно речь шла о коллекции марок. Джордж Кэнсдейл был очень властным человеком и не пользовался большой популярностью среди сотрудников. Его постоянно обвиняли в различных нарушениях. Думаю, что многие были бы рады, если бы он ушел со своего поста. Представьте себе его реакцию, когда какой-то младший смотритель из Уипснейда осмеливается говорить, что в Лондонском зоопарке все устроено не так, как нужно!»
Но это действительно было так. Британский зоологический истеблишмент отверг Джеральда. Отказали ему и директора некоммерческих зоопарков, которым Кэнсдейл разослал письма, где обвинял Джеральда в невнимательном отношении к животным и вопиющей некомпетентности.
Джеральд обосновался в суматошном и безалаберном доме Маргарет. Ночные звуки напоминали ему джунгли Амазонки. Он безуспешно продолжал искать работу. Наконец, отчаявшись найти что-нибудь подходящее, он написал в зоопарк Бель-Вью и согласился на временную работу в аквариуме. В его обязанности входил также присмотр за рептилиями. Эта работа должна была продолжаться до конца 1950 года. Джеральд никогда не писал о столь тяжелом периоде своей жизни. Упомянул о нем он всего лишь дважды — один раз в письме к другу и второй раз, обращаясь в банк. Несмотря на свою беспечность, он понимал, что этот незавидный пост хоть в какой-то мере поможет ему восполнить финансовые потери, понесенные в результате последней экспедиции. Кроме того, он мог быть рядом с Джеки — в Манчестере он поселился в гостинице ее отца.
Отъезд Джеральда из Борнмута Маргарет запомнила не хуже, чем его прибытие. «Запугав всех обитателей дома, Джеральд с величайшими предосторожностями уложил своего питона в саквояж и, оставив меня наедине с протестующими обезьянками, запертыми в гараже, отбыл. У меня зародилось мрачное предчувствие, что он еще вернется. Единственным утешением служило лишь то, что мои жильцы этого не заметят».
К тому моменту когда Джеральд вернулся, обезьяны в гараже поняли, что присматривать за ними некому, и сумели выбраться на свободу. Маргарет узнала об этом от раздраженного соседа. Лорд Бут позвонил ей и сообщил, что в его спальне сидит какой-то зверь, который сожрал весь табак и вырубил свет во всем доме.
Вскоре возле дома остановилась полицейская машина.
— Доброе утро, — поздоровался офицер. — Вы ничего не потеряли? Может быть, пару обезьян?
Как оказалось, сбежали двенадцать обезьян, а поймать сразу удалось всего трех. Остальные выбрались в город. Местные газеты на следующий день расписывали подвиги несчастных зверушек на первых страницах. Джеральд немедленно вернулся и постепенно сумел собрать всех своих питомцев. «Обезьяны радостно и трогательно приветствовали своего приемного отца, — вспоминала Маргарет. — Эта сцена была трогательной для всех, кто не подвергся бесчинствам и укусам со стороны этих милых кро шек!»
К этому моменту Джеки уже достигла совершеннолетия и могла выйти замуж без согласия отца, но это лишь осложнило жизнь в родительском доме. Она испытала огромное облегчение, когда Маргарет пригласила ее погостить в Борнмуте. Маргарет снова вышла замуж. Свадьба оказалась хорошим поводом представить Джеки остальным членам семьи, что было особенно важно, если она собиралась в нее войти.
Джеральд привез Джеки в Борнмут. Они приехали довольно поздно, и Джеки сразу же включилась в жизнь этой необычной семьи. Все, что она знала о них, основывалось только на рассказах Джеральда, но и этого было более чем достаточно. «Мысль о том, что мне придется познакомиться со всеми, приводила меня в ужас, — вспоминала она. — Если бы они не приняли меня, то жизнь рядом с ними была бы несносной».
Встретили Джеки Маргарет и ее второй муж, рослый молодой мужчина по имени Малкольм Дункан. Маргарет в длинном клетчатом халате сидела на диване. Комната напоминала «фруктовый сад, охваченный огнем». На стенах висели яркие восточные ковры и открытки из разных городов. На взгляд неопытной Джеки, атмосфера в доме Маргарет была весьма богемной.
Маргарет приветствовала приехавших радостной улыбкой и сообщила, что мама устала и легла спать, еда в кладовке, а постели приготовлены. Все расположились вокруг камина и основательно подкрепились. Маргарет предложила Джеральду и Джеки, если они решат пожениться, поселиться в одной из квартир ее дома.
Однако не все обрадовались Джеки. Маргарет вспоминает: «Пока Джеральд жил у меня, у него был бурный роман с одной из моих жиличек, привлекательной молоденькой медсестрой скандинавской наружности с крашеными светлыми волосами. Она влюбилась в Джерри и была очень недовольна тем, что он привез с собой Джеки. Она поняла, что между ними все кончено. Не думаю, что она долго переживала. Очень скоро наша медсестра утешилась с молодым человеком, жившим у подножия холма».
На следующее утро Джеральд представил Джеки маме. «Я была поражена, — вспоминала Джеки знакомство с остальными членами семьи. — Она оказалась совсем не такой, какой я ее себе представляла. Вместо высокой, строгой женщины, рисовавшейся в моем воображении, передо мной появилась маленькая, нежная женщина с веселыми голубыми глазами и седыми волосами.
— Какое счастье, дорогая, что вы не блондинка, — сказала мама, лукаво улыбаясь.
Позже я узнала, что все подружки ее обожаемого сыночка были голубоглазыми блондинками (миссис Даррелл считала их настоящими коровами). Мысль о том, что подобная блондинка может стать ее невесткой, приводила ее в ужас».
Выбор Джеральда удивил не только его мать. Маленькая, очаровательная, задорная, лукавая Джеки казалась совершеннейшим ребенком. Она совершенно не походила на тех, кого Джеральд приводил домой раньше. Маргарет и мама головы сломали, пытаясь понять, как же он ухитрился влюбиться в подобную девушку. Даже сама Джеки не могла дать ответ на этот вопрос, но родственники приняли ее немедленно.
Оставалось познакомиться с братьями Джеральда. Ларри был в Югославии по делам Министерства иностранных дел, а Лесли примчался к Маргарет в тот же день. «Он ворвался в гостиную, взглянул на маму, потом на меня, повернулся на каблуках и удалился в кухню, — вспоминала Джеки. — Джерри заставит его вернуться и познакомит нас. Лесли был темноволосым молодым человеком с пронзительными голубыми глазами. Как и большинство членов семьи, он оказался невысоким, чуть выше меня». Лесли понравился Джеки, как и остальные Дарреллы. Ей было трудно расстаться с этой гостеприимной, дружной, веселой семьей и вернуться в неприветливую атмосферу отцовской гостиницы.
Жизнь с отцом становилась все труднее. Хотя Джеки больше не нуждалась в его разрешении, чтобы выйти замуж, она надеялась по крайней мере на благословение. Но отец был категорически против ее брака с Джерри. Впрочем, он не разрешил бы ей выйти замуж и за любого другого мужчину. «Отец не хотел смягчаться, — вспоминала Джеки с горечью. — В конце концов он вообще отказался обсуждать со мной эту тему». Назревал кризис. Джеральд настаивал на том, чтобы она приняла решение. Маргарет предлагала жилье. Мама сказала, что поможет молодоженам деньгами, до тех пор пока Джеральд, лишившийся заработка в зоопарке Бель-Вью, найдет новую работу. «Я чувствовала себя ужасно, — писала Джеки. — Я не хотела расставаться с отцом и идти против его воли. Но я чувствовала, что мне предоставляется отличная возможность выйти из-под его опеки и начать жить собственной жизнью».
Джеки колебалась. Ей приходилось принимать нелегкое решение. У Джеральда не было работы и денег. Если бы она вышла замуж против воли отца, тот лишил бы ее всяческих средств. Перед ней открывалась перспектива музыкальной карьеры, но после свадьбы на этом можно было поставить крест. Джеральду нужна была жена, которая разделяла бы его увлеченность животными и была бы готова путешествовать вместе с ним. Джеки не была уверена в том, что она этого хочет. Да, Джеральд был
