Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер

«День Чамли проходил очень просто, — писала Джеки. — Он просы­палея, выпивал большую чашку чая с молоком, затем надевал экзотиче­ский свитер, который связала для него моя свекровь, «чтобы он не простудился, дорогая». Весь остаток дня он преследовал обитателей дома, пока наконец нам не удавалось уложить его в постель с помощью солидной дозы «Овалтина». Только тогда мы все могли хоть немного передохнуть и пере­вести дух».

Сначала шимпанзе спал в маминой комнате. Но когда обнаружилось, что она боится зажечь свет, чтобы не разбудить обезьяну, Чамли перевели в маленькую комнатку Джеральда и Джеки. Там он быстро научился за­жигать свет, привык к шуму, сигаретному дыму и присутствию многочис­ленных друзей хозяев. «Любимой игрой Чамли, — вспоминала Джеки, — было залезать на шторы в гостиной и висеть там, к вящей радости всех ок­рестных ребятишек». Полюбил Чамли играть на площадке для игры в гольф, находящейся в конце улицы. Там он мог залезать на деревья, ку­выркаться, гоняться за собаками, пугать игроков и швыряться в прохожих сосновыми шишками. Когда он уставал, то позволял привозить его домой в детском кресле на колесиках.

«За обедом, — писал Джеральд, — Чамли вел себя исключительно вос­питанно. Он сидел у меня на коленях и терпеливо ждал, пока я что-нибудь ему дам. Ел он очень деликатно, пододвигал кусочек к краю тарелки указа­тельным пальцем, а затем аккуратно брал его своими длинными хвататель­ными губами. Если подавали что-нибудь вроде зеленого горошка, он тща­тельно очищал горошины от кожицы, при этом половина оставалась на та­релке, а вторая на моих коленях».

После обеда Чалмондейли любил порезвиться — он обожал прятки, ка­чание на шторах или катание в кресле-качалке, причем раскачивался он с такой энергией, что в конце концов несчастное кресло переворачивалось. Как и любой ребенок, Чамли был очень любопытен и стремился потрогать любой новый для себя предмет. У него было несколько приятелей среди животных — два волнистых попугайчика, один зеленый, а другой желтый, хотя Чамли постоянно считал желтого приятеля каким-то новым видом ба­ нанов.

После игр наступало время чая. «Чамли радостно приветствовал появ­ление чайного стоянка, — вспоминал Джеральд. — Он стремился первым усесться за стол и с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как я нали­вал ему чай в чашку. Затем он осторожно пробовал налиток, окуная в него верхнюю губу. Чамли обожал чай и трепетно к нему относился. Чай дол­жен был быть определенной температуры и определенного цвета — не слишком крепкий, но и не слишком слабый. И никакого сахара. Если чай казался ему чересчур горячим или холодным, если в чае было слишком много молока, он отставлял чашку в сторону и принимался дергать вас за рукав, указывая на чайник или молочник, чтобы вы сделали его налиток приемлемым».

Спал Чамли в большой корзине, рядом с которой ставили бумажный пакет на случай, если ему захочется перекусить. На ночь ему оставляли пару помидоров, яблоко, ветку винограда, кусок черного хлеба, четыре бисквита и пакет картофельных чипсов. «Эта пища, — писал Джеральд, — подкрепляла его в ночные часы, так что от голода он не страдал». А потом наступало утро, утренний чай или, что шимпанзе любил еще больше, четы­ре кружки какао и сырые яйца.

Чалмондейли стал местной знаменитостью. Соседи отлично знали шим­панзе в футбольных трусах и свитере. Иногда он отправлялся в город вме­сте с Джеральдом на его мотоцикле. Как-то раз Чамли принял участие в программе Би-би-си, где проверяли уровень его интеллекта. Шимпанзе по­казал отличные результаты. Уровень его ментального развития соответст­вовал семилетнему ребенку, хотя по возрасту он был значительно моложе. Когда он заболевал, Джеральд отвозил его к Алану Огдену, который хоть и ворчал, что он не ветеринар, но все же делал ему укол пенициллина, от чего все болезни Чалмондейли обычно проходили. Как-то раз многостра­дальному Огдену пришлось лечить и карликовую мангусту, которая про­глотила солому из своей подстилки.

А тем временем Джеральд искал место для своих животных. Он хотел убедить Борнмутский совет продать или отдать ему в аренду земельный участок, используя зверинец в доме Маргарет в качестве и приманки, и уг­розы. Он чувствовал, что город будет рад приобрести новую достопримеча­тельность, которая ему ничего не будет стоить. Сначала совет соглашался и даже предложил два места, каждое из которых оказалось совершенно не­подходящим. Но постепенно эта идея перестала привлекать чиновников. Животные представляют опасность, к тому же пахнут, а впрочем, у городе все равно нет свободных земельных участков.

Джеральд попытался развернуть кампанию в прессе. Вскоре в дом Мар­гарет потянулись журналисты местных и национальных газет. Их встречал Чалмондейли, а затем Джеральд и Джеки. «Нет ли у вас места для зоопар­ка? — спрашивает мистер Даррелл», — гласил заголовок «Борнмут эко». «Если вы знаете такое место, — писал журналист, — мистер Даррелл с ра­достыо выслушает ваши предложения».

Джеральд получил только одно письмо, от городского совета Пула, не­большого городка, находящегося поблизости от Борнмута. У них есть место для зоопарка — большое, но запущенное поместье Аптон-Хаус, бывшая ре­зиденция семейства Лльюэллин. Пятьдесят четыре акра земли на береге Пульского залива.

Предложение Джеральда заинтересовало. Первичный осмотр подтвер­дил, что поместье отлично подходит для зоопарка. 6 августа 1957 года Дар­релл отправил в совет Пула длинное письмо, в котором излагал свои планы относительно устройства зоопарка, а также прилагал смету расходов на ближайшие два года.

«Я считаю, что придется вложить десять тысяч фунтов в реконструк­цию, а затем шесть тысяч на содержание. Я готов содержать зоопарк, но реконструкцию вам придется взять на себя. Хочу подчеркнуть, что собира­юсь работать в этом зоопарке не как наемный сотрудник. Я всегда хотел иметь собственный зоопарк, в котором мог бы воплощать в жизнь свои идеи. Хочу заверить вас, что приложу максимум усилий к тому, чтобы наш проект увенчался не только финансовым успехом, но и имел серьезное на­учное значение для всего мира. За девять лет я сделаю этот зоопарк веду­щим зоопарком Англии».

В начале октября Джеральд полностью разработал предложения по созданию зоопарка. Следовало немедленно приступить к ремонту дома и восстановлению окружающего его сада. Входная плата должна была со­ставлять два шиллинга, во время специальных мероприятий ее можно было повышать. В зоопарке должно было быть не меньше семидесяти вось­ми вольеров, некоторые с прудами, одиннадцать загонов, в том числе для львов и медведей, четыре вольера с прудами для мелких млекопитающих, небольшое помещение для млекопитающих с сорока клетками, обезьянник с шестью клетками, дом рептилий, аквариум и площадка молодняка. День­ги можно было бы сэкономить, превратив теннисные корты в площадку молодняка, площадку для игры в сквош — в аквариум, тренерский дом — в склад и центр питания, а саму усадьбу — в кафе и помещения для персо­нала. Особенную прелесть проекту придавало то, что береговую линию за­лива можно было превратить в цепь островков, разместить на них живот­ных и показывать во время экскурсий, проводимых на лодках. Следовало приобрести 875 млекопитающих, птиц, рептилий и рыб, общей стоимо­стью в 2600 фунтов, но Джеральд мог предоставить зоопарку двести собст­венных животных — «молодых и в прекрасном состоянии».

Хотя было очевидно, что Аптон-Хаус не совсем подходит для устройст­ва зоопарка, но даже если бы он подходил идеально, разницы бы не было. Приближалась зима, сад Маргарет напоминал, по выражению Джеральда, «сцену из фильма о Тарзане». Сообщение о том, что поместье не может быть готово ранее Нового года, глубоко разочаровало Даррелла. Животные не могли зимовать под тентом. Что же делать?

В этот критический момент Джеки посетила блестящая идея. «Почему бы не предложить наших животных магазинам города в качестве рождест­венских «приманок»?» — предложила она.

В Борнмуте был только один крупный магазин. Дж. Дж. Аллеи предос­тавил витрину для замечательного рождественского «подарка». Так родил­ся «Зверинец Даррелла». В цокольном этаже под наблюдением Джеральда были устроены просторные клетки, стены разрисованы картинами тропического рая, на обозрение публики выставили церемониальные одеяния, привезенные Джеральдом из Бафута. Животных, которые могли размес­титься в магазине, привезли незадолго до Рождества, остальных приютил Пейтонский зоопарк. «Зверинец Даррелла» пользовался таким успехом, что просуществовал в магазине в течение нескольких недель после Рожде­ства, хотя обезьяны всегда представляли потенциальную угрозу. И вот на­конец гроза разразилась. В воскресенье утром Дарреллам позвонили.