— Бесплатно деньги отдаешь.
— Не хочешь так брать, расскажи что-нибудь или спой.
— Чего рассказать?
— Как тебя зовут, например.
— Ромкой зовут… А спеть чего?
— Цыганское, конечно.
Мальчонка живо схватил монету и, притопывая изо всей силы пятками, зачастил:
— Хорошая песня, — сказал Антон. — Кто тебя научил?
— Сеструха батькина, Розка.
— Пригласи ее сюда.
— Зачем?
— Чтобы она сама мне эту песню спела.
Ромка насупился:
— Нельзя.
— Почему?
— Батька в палатку ее засадил.
— За что?
— Рыжих цыганят хотела в таборе расплодить.
— Чего?..
— За медом к пасечнику повадилась, вот чего.
— А кто Розу кнутом исхлестал?
— Твое какое лело? — огрызнулся Ромка. — Давай еще деньги — сразу две песни про любовь спою.
— Лучше расскажи, кто у тебя лошадь угнал.
— Я это знаю, да?
— Расскажи, что знаешь.
— Хитрый ты…
Ромка разжал кулак, будто хотел убедиться — на месте ли монета, и внезапно со всех ног стриганул к палаткам. Бирюков пошел следом.
Вызвать из палатки Розу оказалось не так-то просто. Старая цыганка, раскладывающая карты, прикинулась, непонимающей по-русски, а чубатый гитарист отрицательно покрутил головой. Пришлось показать служебное удостоверение. Глядя в раскрытые корочки, цыган не столько читал, что там написано, сколько сверял фотографию с оригиналом. Убедившись, кто перед ним, нехотя проговорил что-то на своем языке сидящей рядом цыганке, только что прекратившей кормить ребенка. Та поднялась и вместе с ребенком скрылась в одной из палаток.
Прошло не меньше десяти минут, пока появилась Роза. Бирюков узнал ее по синякам на смуглом лице. В отличие от своих соплеменниц, одетых в крикливо-пестрые наряды с длинными юбками, Роза была в светленьком современном платье, обнажающем до колен загоревшие стройные ноги, исполосованные синяками. Густые смоляного цвета волосы были откинуты за спину. На шее — бусы из разноцветных крохотных ракушек, в ушах — клипсы-висюльки. Особенно Бирюкова заинтересовали Розины глаза. Большие, с сизоватым отливом, они были переполнены ужасом.
Едва Бирюков заговорил о пасечнике, Роза прижала маленькие ладони к ушам:
— Не знаю! Ничего не знаю!
— Вы послушайте… — начал было успокаивать Антон.
— Не буду слушать! Ничего не буду слушать!
— Кто вас так напугал?
— Кровь! Кровь! Кровь! — истерично раз за разом выкрикнула Роза и убежала к палатке.
Чубатый парень с силой ударил по струнам гитары.
— Что это с ней? — сумрачно спросил Бирюков.
Лицо цыгана нервно передернулось:
— Собака-пасечник до крови изувечил.
— За что?
— Спроси собаку!
Бирюков повернулся и зашагал к райотделу.
Слава Голубев к этому времени успел обзвонить все фельдшерские пункты, расположенные вблизи Серебровки и в райцентре. Ни в одном из них медицинскую помощь подозрительному раненому не оказывали.
Решив немедленно ехать в Серебровку, Антон надел форменный пиджак и фуражку.
6. На основе фактов
В разгар уборочной страды поймать попутную машину легче всего у районного элеватора. Именно туда и «подбросил» Бирюкова шофер ровдовского «газика».
От ворот хлебоприемного пункта тянулся чуть не километровый хвост груженых «Колхид», самосвалов, бортовых автомашин, армейских трехосок и «Беларусей» с прицепными тележками. Бирюков показал вахтеру удостоверение, прошел на территорию элеватора, тоже забитую машинами, и огляделся. У весовой площадки, в кузове очередного ЗИЛа, пухленькая лаборантка в белом халате, запуская длинный металлический зонд в золотистый ворох зерна, брала пробы. Подойдя к ЗИЛу, Антон спросил:
— Девушка, с кем бы мне в Серебровку уехать?
Лаборантка, стрельнув подкрашенными глазами, оглядела с высоты многочисленные машины и звонко крикнула:
— Тропынин!.. Иди-ка сюда, родненький!
— Поцеловать на прощанье хочешь? — послышалось издали.
Лаборантка, как пикой, погрозила блеснувшим на солнце зондом:
— Вот этим поцелую — долго помнить будешь.
— Ради этого не пойду.
— Иди, родненький, попутчик тебе есть.
— А не попутчица?..
— По-пут-чик!
— Я больше попутчиц уважаю, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба.
— Болтун, человек тебя ждет.
— Скажи, чтобы пятерку готовил.
— Не дороговато ли?
— Овес, Верочка, ноне подорожал…
Из-за кузова ЗИЛа вышел веселый парень в нейлоновой куртке на многочисленных замках-молниях. Увидев одетого по форме Бирюкова, он опешил:
— Здравия желаю, товарищ капитан!
