что от Изара получили, сегодня потратили. Если деньги копить и беречь, они перестают прибавляться, а как на что-нибудь начнешь спускать, так они к тебе сами стремиться начнут.
— А кончатся, мы еще поищем!? — с энтузиазмом предложил Фаль, которому очень понравились занятия черной археологией. Нет, все-таки сильф еще форменный ребенок, все в детстве этой страстью болеют.
— Накопаем, — подтвердила я и спросила у Лакса: — Эй, рыжий, мне кажется, или ты нас куда-то в другую сторону ведешь?
— В другую, — подтвердил вор. — Нам лучше через веселый квартал дорогу срезать. Быстрее будет, чище и безопаснее. Чего-то мурашки у меня по спине бегают.
— Ну если мурашки, — уважительно протянула я, так ничего и не поняв. — Ладно, веди. Но не обижайся, если к нам будут приставать, я скажу, что уже сняла тебя на всю ночь!
Лакс поперхнулся от неожиданности, а потом все-таки весело расхохотался, хлопнув себя по бедру:
— Идет!
Молодец, не обиделся! Люблю вот таких, легких на подъем, смеющихся моим подчас весьма ядовитым шуточкам ребят!
Веселый квартал начался резко, секунду назад я видела мрачные жмущиеся друг к другу домишки Куриной Гузки и обоняла запах помойки, а вот повеяло терпким соцветием чего-то среднего между вонью и смесью ароматов духов, вина и жратвы (мясного, жареного и местами пригорелого), стало заметно светлее от пестрого набора фонарей и свечей в окнах. Нахлынули звуки: женский смех, мужской гогот, чей-то плач, темпераментная перебранка, пьяная, но очень прочувствованная песня о короткой юбчонке какой-то веселой девчонки…
Мостовая стала заметно чище и дома крупнее, в два-три этажа, камень, широкие двери, окна, открытые веранды, балконы, с которых, зазывая клиентов, свешивались ярко раскрашенные, броско одетые, вернее раздетые, девицы и парни. Здесь царил вечный карнавал красок. Пестрая, яркая и веселая выплескивалась на улицы Ночь, может быть, и искусственно веселая. Но кто в ночной темени, придя сюда в поисках удовольствий, будет разбирать этакие нюансы? Фаль вот весь рассиялся и порхал вокруг нас так резво, словно пытался успеть рассмотреть каждую деталь веселого квартала. Ну, конечно, сильфу было безумно любопытно, ведь он никогда не видал борделей. Я-то хоть кино смотрела и книжки читала, а и то едва удерживалась, чтоб клювом не щелкать.
Двигались мы довольно быстро, не столько даже потому, что торопились, сколько чтобы избежать настойчивых нескромных предложений, и так сыпавшихся в изрядном изобилии. Пока нам удавалось отмахиваться и отшучиваться без проблем. Лакса, кстати, в веселом квартале знали неплохо. Время от времени какая-нибудь шлюха (не в оскорбление, но, обозначая профессию, будет сказано), а то и две-три, вешались моему приятелю на шею, чтобы залепить ему сочный поцелуй и лукаво спросить, когда же он, мерзавец, придет их навестить?
Лакс делал вид, что ему неудобно от такой популярности, но по поблескивающим глазам и самодовольной ухмылочке, я замечала, парень собой весьма гордится. Все-таки мужики неисправимые павлины!
— Ты не сердишься? — улучил он минутку, чтобы бросить вопрос.
— С чего бы? — мило улыбнулась я приятелю. — Они ведь нас не задерживают. Наоборот, интересно, я никогда раньше столько шлюх сразу вблизи не видела.
— А? Ага, — кивнул мне Лакс и отвернулся, кажется, капельку разочарованный.
А что он хотел? Чтобы я заявила, будто хочу выцарапать глаза каждой из этих разрисованных кукол? Ну хочу, только не скажу и не покажу. Не магевское это дело друзей к шлюхам ревновать. А так хочется врезать этим нахалкам!..
— Эй, красавица, не хочешь позабавиться? — наконец, не убоявшись магевского звания, окликнул и меня какой-то весьма мускулистый, высокий парень в совершенно непотребным образом облегающих все хозяйство черных кожаных штанах и распахнутой на груди белой рубашке. Я даже приостановилась, соображая, а не подкладывает ли он чего в свои штаны для большей рельефности.
— Магева спешит, — неожиданно резко и почти злобно ответил за меня Лакс и буквально потащил куда-то в открывший между домов проулок. — В этой толкотне мы еще долго пробираться будем, — поспешно объяснил мне свой поступок вор. — Я тут одну дорожку знаю, вмиг к 'Трем сапогам' доберемся.
— А? Ага, — скопировала я фразочку Лакса и сделала вид, что оглядываюсь в сторону улицы, где остался 'хозяйственный' парень, сделавший мне нескромное предложение.
Вор скрипнул зубами и надолго замолчал. Ура-а-а! Сработало! Вот так-то! Съел дружок? Не будешь мне своих девочек демонстрировать! Я так увлеклась самодовольным обдумыванием собственной выходки и ее последствий, что почти перестала смотреть по сторонам, тем паче, что задворки веселого квартала были куда менее привлекательны, чем его парадный фасад. Чем-то это походило на перевязь Портоса — спереди позолота, а изнутри… На что хватило денег, на то хватило, нечего придираться. Люди сюда не за эстетическими переживаниями ходят.
Дальше мы шли уже спокойнее, шум веселья слышался глуше, где-то чуть в стороне, и люди стали попадаться значительно реже, к тому же никакого особого интереса к нам не проявляли. Фаль, наслаждавшийся яркой суматохой, даже капельку заскучал. Внезапно Лакс споткнулся на ровном месте, и, выпрямляясь, выругался на удивление грязно.
— Ты чего? — удивилась я.
— За нами идут, — очень тихо шепнул мне вор и тут же, громко икнув, принялся с пьяными завываниями расписывать красоту ночи и, что еще более удивительно, мои прелести.
— И что с того? Ограбить что ли хотят? — удивилась я, стараясь не обращать внимания на сочные комплименты, от которых краснели даже уши и как-то подозрительно теплело в груди.
— Хотели б, давно бы ограбили, как бы нас до засады не вели, их четверо, под гуляк запоздалых косят, — одними губами промолвил рыжий конспиратор и по совместительству знаток уникальной непотребщины. — Ну ничего, я тут одну тропинку знаю, с виду глухой тупик. Так что иди спокойно, будто и не заметила ничего. Пусть думают, что мы у них в руках.
Будто я что-то и в самом деле заметила? Не скажи мне Лакс, так ничего и не узнала бы. До Штирлица мне далеко, я даже на пастора Шлага не претендую, а перед всякими Зорге и Лазо могу только уважительно склонять голову, но в последователи их не стремлюсь. Кончина в печке не по мне.
Если кто развеселился от вестей о слежке, так это Фаль. Сильф тут же принялся крутиться у меня на плече, высматривая засады, ловушки и прочие восхитительно интересные вещи. Я, в общем-то, тоже не особенно беспокоилась, считая, что Лакс малость перебарщивает. Коль идут за нами какие-то мерзавцы, так пусть себе идут, может, тут у них гнездо. А кроме шуток, когда подберутся поближе да разглядят, что я магева, так сами деру дадут. Авторитет, наработанный моими коллегами — отличная мера защиты. Пока же я решила потрафить мании преследования Лакса и увлеклась розыгрышем сценки: 'пьяный спутник заигрывает с магевой', тем более, что рука вора, уверенно обвившаяся вокруг моей талии, оказалась приятным дополнением к спектаклю. Давненько я вот так с парнями не ходила. Не приняты у нас больше такие нежности, а ведь жаль, ей богу, жаль!
— Проулок рядом, слева. Готовься, Оса, чуток пробежаться, — предупредил меня в скором времени Лакс, нагнувшись к моему ушку и усиленно делая вид, будто шепчет милые непристойности.
— Как скажешь, милый, — я усиленно захлопала ресницами и почти повисла у вора на шее, впрочем, целовать его не стала, дабы не дезориентировать если не Лакса, то уж точно саму себя.
Парень прижал меня сильнее и, сделав вид, что теряет терпение, дернул в сторону совершенно сплошной на первый взгляд чернеющей стены. Мы провалились в проулок, освещенный лишь искорками звезд, да парой жалких лучиков, сочащихся из-под закрытых ставень довольно высоко на верху, этаже третьем или очень высоком втором. Под ногами шуршало и чуть-чуть поскрипывало. Мощенная булыжником площадка местами была покрыта шелухой от семечек и орехов, похоже, кто-то очень любил лузгать их у окошка и сплевывать вниз. Карлсон что ли в Патере завелся?
Из-за небольшой тучки проглянула луна. Она ярко осветила место, куда затащил и продолжал усиленно тянуть меня вор — двор-колодец — дома с трех сторон, четвертая — высокая стенка. Нога
