настоятельством и др.), то семейно — хозяйственными изобилиями или, наоборот, недостатком, лишениями и скорбями. Духом уныния, разделения, рассеянности он отвращает от молитвы и благоговейно — сосредоточенного совершения богослужения. Восходящих на вершины подвига благоговейными предлогами (вплоть до явлений в образе «ангела света») он «низвергает вниз», в бездну греха и порока. Сидящих у подошвы горы, «внизу» успокаивает соблазном «малых дел» («где уж нам, мы люди маленькие»), роднит с суетой века сего, туманит чревоугодием, духовно расслабляет, пока, наконец, не превращает в бездушных наемников, остающихся на службе в Церкви Христовой лишь ради прибытка.
Острота искушений Спасителя есть острота искушений каждого пастыря. Острота неослабевающая в течение всей жизни пастыря. Чем сильнее ревность пастыря, тем сильнее на него нападает диавол. И особенно часто это нападение бывает в первые годы пастырской деятельности молодого священника, когда у него возникают на приходе трудности. Под влиянием их батюшка готов впасть в тоску, в уныние. Появляется мысль бежать в лучший приход.
Бывает, заедет к такому батюшке его друг и ведет с ним такую беседу.
— Что же, прихожане, быть может, тебя ругают? — Нет.
— Быть может, они в тебя плюют или бьют? — Нет, что ты.
— Быть может, они тебя распинают, терновый венец на голову возлагают? — Батюшка понял иронический смысл речи друга, устыдился своего малодушия, усилил молитвенное бдение и труд и тем избавился от искусителя — диавола. Отпала нужда в другом приходе.
Часто молодой священник от первых успехов на приходе впадает в самообольщение, в гордость. Ему кажется, что он на верном пути и впереди ему мерещатся только лавры. Чтобы смирить такого пастыря и не дать укрепиться ему в горделивой надменности, Господь иногда отступается от него, предоставляя его естественным силам. И тогда искусные сети диавола улавливают его и ведут от одного поражения к другому. Пастырь после каждого падения начинает чувствовать великую скорбь души. Ему не мил мир. Он готов бросить все и бежать туда, где нет людей, соблазнов, где он может остаться только с Богом. Но он не может это сделать, так как неумолкаемо слышит в душе голос: «паси овцы Моя». И тогда, «пришед в себя», остается на месте. Остается для того, чтобы в труде, терпении, посте и молитве найти великую поддержку в «духовной брани».
Христос победил «князя мира сего» в Своей собственной жизни и осудил его, чтобы дать вечную жизнь всякому верующему в Него. Пастырь стада Христова также призван к тому, чтобы препобеждать исконного врага человеческого рода и способствовать победе над ним и своей пастве.
3. Учительство Пастыреначальника
Сын Божий сошел с неба на землю, чтобы человека поднять до небес, соединить с Богом, «обожить» (св. Афанасий Великий). Совершить это чрезвычайное дело можно было лишь искупительным подвигом Спасителя, Его самозакланием. Эта великая жертва могла быть оправдана лишь другим чрезвычайным обстоятельством: полным пониманием Учителя со стороны учеников и народа, верой в Него, готовностью перестроить всю свою жизнь ради Него.
«Поэтому, — по словам проф. А. Ветелева, — пред искупительным подвигом Спасителю предстояло совершить радикальное изменение в умах и сердцах испорченного грехом ветхозаветного человека. Это должно было сделать и Слово и чудеса Его, и любовь к народу и вся чудодейственная сила чистоты, мудрости, смиренной кротости, чарующей обаятельности, которые исходили от всего Неземного облика Его»[70].
«Блаженно чрево, носившее Тя», — мог только сказать народ, слушая Его, созерцая и пленяясь Им (Лк. 11,27).
Христос Спаситель был не просто учитель — теоретик. Он был основателем Новой религии, Небесного Царства, Творец «нового человека» (Еф. 4,22–24). Поэтому Он и выступал с Своей проповедью, требуя от людей и пламенной веры, и жертвенной любви, и полного переворота во всем строе внутренней личной жизни. Все личное в жизни человека должно было перестроиться на общественное; греховное — на чистое, святое; земное — на небесное; затхлое, старое — на светозарное, новое.
«Вы слышали, что сказано древним… А Я говорю вам…» (Мф. 5,21). Так, восполняя старое, ветхозаветное, Христос решительно, властно утверждал новое, новозаветное. Исцеляя слепых, возвращая к разумной жизни бесноватых, вскрывая тайну блудливых, привлекая к Себе грешников, Он творил из них новых, беззаветно преданных Ему людей. И это не случайно, так как Он и пришел «не праведников, а грешников призвать к покаянию» (Мф. 9,13) и спасению. Открывая уста для проповеди, в одних случаях Он рассчитывал на ум, в других — на сердце или волю слушателя.
Для раскрытия Своего учения Христу необходимо было только одно условие — иметь народ, желающий Его слушать, а где это происходило и когда, не имело решительно никакого значения, везде и всегда Он был Пастырем, учившим делом, словом и даже молчанием. Святой Евангелист Матфей предваряет «нагорную беседу» словами: «увидев народ… Он, отверзши уста Свои, учил их» (Мф. 5,1–2).
Время для учительства не имело никакого значения. С четырех часов пополудни и до позднего вечера (Ин. 1,35–39). С самарянкой Он беседует в двенадцать часов пополудни (Ин. 4,6), с Никодимом — глубокой ночью и т. д.
Догматика Пастыреначальника начиналась с амартологии (учение о грехе). У слушателей Спасителя грех первого человека был налицо, и Ему не было необходимости разъяснять сущность греха. Грех первых людей состоял в принятии для жизни своей воли и в непослушании Отцу Небесному. Адам и Ева, а в них и все человечество поставили свою волю выше воли Божией, отчего и произошел их разрыв с Богом. Естественным следствием такого разрыва с Богом было лишение благодатного общения с Ним. Результатом этого была смерть духовная и смерть телесная. Царство Божие противостало царству сатаны.
Амартология естественно переходила в христологию и сотериологию, то есть, в учение о спасении. Цель пришествия Христова — искупление всех, чтобы все составили всемирное царство с единым Главою. Христос возводит к Богу, возвышая их над миром, в обители вечного блаженства Отца Небесного. Путь Свой Христос и предлагал взять: «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, … ибо иго Мое благо и бремя Мое легко». Христос ценит не плотскую принадлежность к известному народу, а обладание теми духовными качествами, какие делали человека подданным Царствия Божия. Царство Божие внутри всякого человека (Лк. 17,20–21). Христос соединил духовное с чувственным, человеческую природу с Божественной; «как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» (Ин. 17,21–23). Новая тварь…, для нового человека требуется и новое рождение от воды и Духа. «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3,5).
Евангелие признает вечную жизнь лишь продолжением жизни настоящей, так как человек здесь на земле созидает в себе то настроение, которое будет содержанием его жизни за гробом. Страдания богача и блаженство Лазаря (Лк. 16,25), справедливо вознаграждают каждого за его земную жизнь. На Страшном Суде праведники исповедуют свое стремление к милости Божией, а грешники — свое удаление от Бога. Таким образом, сотериология соприкасается с эсхатологией[71].
При всем исключительном значении Своего собственного учительства Христос считал необходимым избрать на дело благовестия и особых лиц и заняться подготовкой их сразу же после избрания. Подготовив, Он послал их на проповедь (Втор. 1, 23–25). Это посланничество Христос предварил тем, что дал им «власть
