Своего Царства, но всех призывает к Нему; принять или отклонить зов Его свободен всякий[66]. Так и относительно пастырства. Пусть никто не ждет каких–либо особых чудесных явлений, заставляющих принять известное решение, а пусть всякий, способный к пастырству и особенно призванный в силу своего внутреннего самоопределения, свободно работает во имя Христовой любви, то есть, во имя пастырства, и в этом полагает свое призвание, развивает чувство долга, к которому он от вечности промыслительно предопределен (Еф. 1,11).
Не будем более вдаваться в разбор частных взглядов на пастырское призвание. Вместо этого укажем ясно различные моменты внутреннего, внешнего и церковного призвания.
2. Виды призвания
Природная склонность души кандидата пастырства к духовной жизни и деятельности признак внутреннего призвания. Эта склонность может быть унаследованной от благочестивых и благоговейных родителей.
Увлеченный бесподобным, полным величия и беспредельной любви к человечеству образом Христа Спасителя, будущий пастырь вместе с пророком восклицает: «Ты влек меня, Господи, и я увлечен; Ты сильнее меня и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мноюИ подумал я: не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его; но было в сердце моем как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог» (Иер. 20,7,9). Подобное же настроение апостол Петр выразил в восклицании: «Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго» (Ин. 6,689).
Сознание чрезвычайной важности пастырской работы и настойчивое требование совести посвятить себя ей (Мф. 9,36) - все это элементы внутреннего порядка; ускорение или замедление в следовании их одного за другим зависит от разных обстоятельств в жизни. Окончательно же определяющим моментом является требование совести свободно посвятить себя пастырскому служению. Совесть должна разобраться: от Бога ли побуждения эти или от собственного «я»; влечет ли кандидата пастырства чистое самоотверженное желание послужить спасению людей, или же его толкают на этот путь другие побуждения, не столь возвышенного порядка; стремится ли он к пастырству, чтобы питать и поить духовно алчущих и жаждущих, или его привлекают там тук и волна его духовных овец (Иез. 34,3); предвидит ли он неизбежные при пастырском служении скорби и печали и готов ли за имя Христа их понести, или он надеется в пастырстве найти беспечальный «живот» и готовый кусок хлеба; идет ли он на пастырский подвиг с готовностью принимать оплевания, заушения и понести крест Христов, или его влекут туда жажда власти и суетной мирской славы. Совесть должна испытать намерения кандидата священства, и если окажется, что намечаемая им цель пастырствования совпадет с целью, изображенной Евангелием, тогда наличие пастырского призвания у кандидатов не подлежит сомнению.
Кроме внутреннего призвания бывает призвание внешнее. Во–первых, оно проявляется иногда в чрезвычайных действиях, когда Господь чудесным образом призывает избранника к пастырству. Так было с апостолом Павлом (Деян. 9), с апостолом Нафанаилом (Ин. 1,474) и другими.
Во–вторых, проявляется оно и волей родителей видеть сына священником. По внешнему призванию идут люди иногда с явно корыстными целями иметь легкую и сытую жизнь с почестями и славой, не проникая во внутренний подвиг пастырского делания, хотя современный путь пастырской жизни далеко не славный и не почтенный. Все «наемники, и тати, и разбойники, которые иногда проникают во двор овчий» (Ин. 10), чтобы «распудить» овец, идут чрез внешнее призвание.
Что касается ценности этих двух призваний (внутреннего и внешнего), то, конечно, первое, то есть внутреннее призвание является самым долговечным, честным и прочным.
Внутреннее и природное призвание в пастырском служении великое, первейшее дело. Но можно ли только им одним руководствоваться? Ведь внутреннее призвание самим призываемым может быть совсем не осознанно или же осознанно очень поздно, и другими может быть не замечено. Да и много ли таких избранников, которые с уверенностью могут сказать, что они от утробы матери призваны к пастырству? «Люди с таким природным дарованием, замечает митрополит Антоний, чрезвычайно редки, притом же и они не предохранены от самообольщения, если не будут работать над собою» [67]. Всякая сила и способность для лучшего выявления и действования нуждается в развитии и воспитании. Было бы наивно думать, что наделенный от природы большими математическими способностями может, не учившись, постигнуть высоты математики и приняться за чтение лекций по этому предмету. Образование и воспитание будят способности спящие и усовершают обнаруживающиеся, обогащая обучаемого запасом знаний, без которых самые большие способности не могут получить должного применения и дать совершенного плода. Эта очевидная для всех истина не может быть исключена и в отношении пастырского служения.
Приготовление к пастырскому служению должно сопровождать и дополнять призвание. Оправдание этому мы видим в примере Спасителя. Призвав Апостолов, чтобы сделать их «ловцами человеков» (Мф. 4,19), Он в течение трех лет подготовлял их к уловлению человеческих душ, наставляя их и словами, и примером Своим. Святитель Амвросий Медиоланский, по указанию свыше избранный и посвященный в сан епископа, горько сетовал о своей неподготовленности к пастырскому служению и всеми силами старался восполнить недостаток специального богословского образования. Сделавшись епископом, он устроил пастырскую школу для клириков, чтобы и они потом не оказались в таком же затруднительном положении, в каком очутился он. Существование в Церкви во все последующее время специальных школ, готовивших к прохождению пастырского служения, доказывает, что сознание необходимости особого приготовления избранника к пастырскому служению в Церкви никогда не исчезало. Призвание Божий дар, приготовление человеческий труд. Великое дело Божие и доброе человеческое должны гармонично соединиться, чтобы для славы Божией и блага людей принести добрый плод.
Таким образом, пастырское призвание есть способность к свободному, непринужденному следованию человека за Христом, связанное со стремлением продолжения дела Христова на земле.
«Случилось, рассказывает святой Евангелист Лука, когда они были в пути, некто сказал Иисусу Христу: Господи, я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. Но Иисус сказал ему: лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где главы приклонить. А другому сказал: следуй за Мной; тот ответил: Господи, позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать мертвецов, а ты иди, благовествуй Царство Божие. Еще другой сказал: я пойду за Тобой, Господи! Но прежде позволь проститься с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто возложивший руку на плуг и озирающийся назад не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9,572).
Очевидно, были причины, по которым Господь отверг желание одного, позвал другого, а третьего признал неблагонадежным для Царства Божия. Первый видел во Христе Иисусе Мессию и желал поступить в число учеников Его со своекорыстными рассчетами, почему Иисус и отверг его. У второго были искренние
