1. Предстояние пастыря пред Богом в специальном смысле
Специальное понятие пастырского служения есть Богослужебная часть пастырского дела. Здесь во время Богослужения, совершения Тайн Божиих, всевозможных треб и проч. пастырь наиболее ярко, специфически выражает собою идею предстоятельства.
Он проявляет это непосредственно, лично, как бы не отходя, не отступая ни на шаг от Источника силы — Бога. Здесь же наиболее пламенна и действенна его предстоятельская молитва. Особенно, когда ов стоит пред Святыми Животворящими Тайнами Христовыми. Скажите, какая иная молитва может сравняться с этой?
Специальное предстояние обусловливается ещё и тем, что здесь пастырь облачается в специальные священные одежды, которые дают ему особый торжественный вид и вместе право молитвенного дерзновения.
В Богослужебном предстоянии пастыря вскрывается с особой силой и убедительностью самая идея пастырства и со всей положительностью решается вопрос пастырского посредничества.
Деятельность пастыря как совершителя Богослужения является наиболее специальною, таинственною и ответственнейшею частью его служения. Если поучать других, руководить другими может и мирянин, то священнодействовать может только пастырь по силе, данной ему при хиротонии. И этот именно благодатный дар относит священство, по выражению святителя Иоанна Златоуста, к разряду небесных учреждений, несмотря на то, что оно совершается людьми на земле[39].
Сущность этой части пастырского дела, как и предъявляемые ею к пастырю требования, определяются сущностью самого служения. В последнем надо различать две стороны: Божественную и человеческую[40].
Божественное в служении это то, что от Бога чрез священнодействующего пастыря низводится на человека.
Человеческое — то, что и священнодействующий привносит от себя в священнодействие, с чем люди приходят к Богу, чтобы удостоиться благодати.
Эти две стороны различны: первая от Бога — вечна и абсолютно совершенна. Вторая зависит от личности, настроения, отношения к своему делу пастыря.
По своей первой стороне (Божественной) христианское служение есть продолжающееся сообщение Духом Святым человечеству даров совершенного Иисусом Христом спасения.
Пришедший на землю и вочеловечившийся Единородный Сын Божий в Своем учении сообщил людям истинное знание о небе и дал высочайшие принципы для жизни в этом мире. Своими же страданиями и смертью принес искупительную за людей жертву, открывшую последним неизсякаемый источник Божественной благодати. Для сообщения же этой благодати во все времена до скончания века отдельным людям Христом Спасителем установлен и определенный культ с лицами священнодействующими и освящаемыми. В христианском Богослужении как бы повторяется все дело Христово:
1) Беспрерывно паки и паки приносится в таинстве Евхаристии Голгофская жертва в благодарность за великие Божии благодеяния и в умилостивление за грехи людей.
2) При всех священнодействиях возглашается Слово Христа.
3) На верующих низводится полнота даров Духа Святого.
4) И люди, и вся природа, освящаясь в священнодействиях, освобождается от тяготы Божественного осуждения за грех.
К человеческой стороне служения относятся:
1) вера участвующих в Богослужении — и пастырей, и верующих в Бога Творца, Спасителя и Освятителя и любовь к Нему;
2) все те чувства, которые вызываются в человеческом сердце созерцаниями Божественного величия, благости и премудрости Божией;
3) все выражения этих чувств во вне, то есть вся внешняя сторона Богослужения.
Для полноты действия Божественной благодати требуется соответствие между Божественною и человеческою сторонами. Благодать Божия нисходит в сердце открытое и, подобно зерну, дает плод, когда попадает на почву возделанную.
Раскрывается же человеческая душа не только под влиянием личных усилий, но и под влиянием благоприятной Богослужебной обстановки. Соответственно поставленное Богослужение своей благоговейностью, красотой, духовностью и величием может потрясать человеческие души, влечь их к Небу, превращать их в почву, уготованную для произрастания на ней благодатных даров, но и наоборот, оно своей беспорядочностью и небрежностью может расхолаживать даже настроенную душу и отвлекать её от Неба.
Священнослужитель в своем лице совмещает обе стороны служения. Он носит в себе дар той Божественной благодати, которой он сподобился в посвящении, независимо от своих сил, дарований, достоинств, он — проводник Божественной благодати, посредник между Богом и людьми. Это не его, а Божие. Это дар Божий, а он — лишь орудие для сообщения этого дара, более или менее совершенное, более или менее достойное.
Только это последнее в известной степени зависит от него. Радея о своем даровании, он при содействии благодати Божией, может подняться благодатно до преподобного Сергия Радонежского, Иоанна Кронштадтского, но он же, при своем нерадении может и долу низвергнуться. По силе дарованной ему при посвящении, обитающей в нем благодати священства ему дано совершать тайны, низводить Духа Святого, прикасаться своими руками до святейшего всех Владыки. По этим преимуществам его служение превосходит все земные служения, оно даже выше ангельского, что настойчиво отмечают отцы и учители Церкви. Особенно ярко это раскрыто у св. Иоанна Златоуста.
«Священство, — пишет он, — совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждений… Ни человек, ни ангел, ни архангел, ни какая другая сотворенная сила, но Сам Утешитель установил это служение. Поэтому священник должен быть так чист, как бы стоял на небе посреди ангельских сил… Когда видишь Господа закланным и лежащим… О, чудо! О, человеколюбие Божие! Предстоит священник, низводящий с неба не огонь (как пророк Илия), но Святого Духа… совершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки, — скажи мне, где поместить его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения?[41].
Поэтому в древней отеческой литературе пастыря нередко прямо именовали «земными ангелами и небесными человеками», «серафимами плотяными».
Кроме этой Божественной стороны в пастыре есть сторона человеческая, его собственная. Он может более или менее сознавать величие обитающего в нем Божественного дара, с большим или меньшим благоговением предстоять пред Престолом Божиим, с большим или меньшим вдохновением совершать Божественную службу, проявлять в священнослужении больше или меньше творчества пастырского духа.
Если Божественное дарование пастыря — первейшее условие православного Богослужения, то и человеческая сторона пастыря имеет огромное значение в Богослужении. Пастырь — совершитель Богослужения. От него прежде всего зависит характер, строй, тон совершаемого Богослужебного чина. Он может священнодействовать и как вдохновенный художник, и как бесталанный ремесленник. Он может одушевленно, живо, красочно передать глубокий смысл, несравненную красоту и беспримерное по богатству содержание нашего православного Богослужения и всем этим потрясти человеческие души, но он же может своей нечуткостью, непроникновенностью, небрежностью или неряшливостью обесцветить, затемнить и даже изуродовать или исказить чудный наш Богослужебный чин, тем самым лишив его той силы и огромного влияния на верующие сердца, которую тот может и должен иметь[42] .
Способность поставить Богослужение в соответствующем его назначению виде — огромное достоинство в пастыре, на развитие которого должно быть обращено самое большое внимание. Этого требует огромное значение православного Богослужения в области эмоции. В нашем Богослужении неисчерпаемое, открытое для всех богатство богословия и морали, Божественной мудрости и возвышеннейшего человеческого вдохновения. И нет другой силы, которая так могущественно, всеобъемлюще и разносторонне влияла бы на человеческие сердца, как правильно, разумно и одушевленно совершаемое православное Богослужение.
