или, скажем так, интерпретации. И знаешь, что это может значить?
— Даже не представляю.
— Это значит, что мы, вполне возможно, столкнулись с иной формой разума! — гордо произносит Дмитрий.
— О-хо-хо! Вот, выходит, как?
— Макс, ты представляешь, что это такое? — говорит исследователь, все более воодушевляясь. — Сколько лет уже человечество ищет разум в космосе! Да, оно нашло своих братьев по разуму — и что оказалось? Что эти братья — есть по сути оно же само, что все они происходят из одного источника — пусть корни самого источника пока неясны, но все-таки… Так что же, выходит, иной формы разумной жизни, кроме гуманоидной, не существует и существовать не может? Да, был печальный опыт интерфейсеров[12], ни к чему так и не приведший, поставивший гораздо больше новых вопросов, чем давший ответов — но все это не то… И вот теперь, Макс — мы, на какой-то никому не нужной планетке!.. Подумай только — действительно иной, не только негуманоидный, но небиологический разум! Интеллект, построенный напрямую в UIF! Информация в чистом виде, не нуждающаяся в материальном носителе! Макс, да мы сделали открытие не века, а тысячелетия! Да что там — это ведь то самое, о чем человечество мечтало на протяжении всего своего существования! Это, если хочешь, может быть даже эквивалент бога, о контакте с которым люди мечтать и не могли! Или другой вариант… Если изучить эту форму жизни… Мы же получим компьютер, не занимающий пространства, но имеющий невиданное быстродействие и такие потенциальные возможности, которые нам и не снились! Макс, да… Макс? Что такое?
— Да ничего, Дмитрий. Сначала ты говорил при источник энергии для материализации иллюзий. Теперь — про суперкомпьютер, и даже, вот, про бога. Что будет дальше?
— Не понимаю… Я же просто высказываю гипотезу…
— Гипотезу… Все вы хороши высказывать гипотезы! Сидишь этак в кабинете с переменной геометрией, кондиционером и всякой такой фигней и на компе модели прикидываешь: «А вот подставлю я такой коэффициент в формулу: грохнется или нет?» А вот возьми и прикинь мне формулу: с какой вероятностью твой гипотетический бог сейчас зашвырнет меня вниз головой на кристалл, как хотела обожаемая Хуанита, ее саму шарахнет молнией в одно место, а тебя просто-напросто разнесет на кусочки? Ну как?
— Макс, ты не понял, я же не о том…
— О том, Дима, о том! Меня твои формулы мало интересуют. Вот будем мы как-нибудь сидеть в твоем кабинете, тогда и порассуждаем, то ли это бог, то ли еще какая хреновина. А сейчас меня как-то больше интересует, как бы отсюда выбраться. Я вот вдруг понял, что еще на этом свете пожить хочу — странное такое желание, да? Можешь мне выдать теорию, которая нас выведет прямиком на базу? Черта с два ты мне выдашь, Дима, слабо тебе! Ну так и нефиг выпендриваться! А я вас поведу по старинке, своими руками и ногами. Глядишь, и выйдем… А не выйдем — так кому тогда нужны будут твои чертовы теории?
— Браво, Макс! Мои аплодисменты! — Хуанита и в самом деле хлопает в ладоши.
А я все равно не поддамся!..
— Все, накушались. Собираем вещички и топаем дальше.
— Да подожди ты! Дай отдохнуть по-человечески!
— Отдыхать будешь на корабле по дороге в Центр. А сейчас — идем!
— Макс, елки-палки, ну будь ты человеком! — вмешивается Дмитрий. — Мы все устали, да ты и сам…
Интересно, что в твоем понимании значит «быть человеком»? Я, например, совершенно не устал. Мой усовершенствованный организм очень даже неплохо справляется со своими функциями. Так что, отсюда следует, что я — не человек?
А если и вправду следует, Макс? И не говори, что ты раньше об этом не думал!
— Знаешь, что на моем месте сделал бы Конрад?
— Да тебе же до Конрада, как нам сейчас до выхода! — выкрикивает Хуанита, бросая на меня гневный взгляд.
Да, Макс, да! Ты же убийца, какими бы причинами ты это не объяснял!
Ну и черт с вами!
Встаю и набрасываю на плечи рюкзак, потом без единого слова поворачиваюсь спиной к спутникам. Впрочем, нет, кое-что забыл… Снимаю рюкзак и вытаскиваю оттуда два до сих пор бездействовавших, заряженных под завязку импульсника. «Он будет беззащитен» — говорил Конрад. Что ж — они беззащитными не останутся.
Два «импа» падают на землю между Дмитрием и Хуанитой. Вот теперь уже точно — все.
— Макс, да постой ты! Да что ты в самом деле…
Плевать. Просто иди.
Иди.
Иди… ведь если долго идти…
Закрученные зигзаги кристаллических образований стремительно надвигаются на меня. Синее на зеленом… красное на белом… черное на оранжевом… голубое на черном… желтое на черном… Бирюзовое на…
Черном.
И что это за шорох наверху?
Датчик? Нет, ничего… И костюм молчит.
А черного все больше. И шорох продолжает нарастать.
А кто-то еще совсем недавно говорил: «Твоя смерть не будет на моей совести!»… Но мало ли кто что говорил?
Приближаясь откуда-то слева, по верхнему ярусу разноцветья пещеры прокатывается приглушенный гул, а потом начинается…
Дождь?
Черные капли обрушиваются на меня сверху. Большие, тяжелые капли, словно резиновые мячики… Скорее застегнуть шлем! И все-таки удары, пусть даже и мягкие, ощущаются сквозь тонкую, хотя и прочнейшую ткань костюма. Это ведь не скафандр — так, одно название…
— Макс, ты?..
— Хуанита? Где Дима?
— Где-то там…
— Давай руку! Не стой на месте, бежим!
— А Дмитрий?
— Догонит. Вперед, кому говорю!
Бежим вместе — рука в руке. В глазах рябит от черноты, но я, пользуясь преимуществом своего неповторимого зрения, выбираю оптимальный путь. Мы бежим, и у нас на глазах кристаллы постепенно теряют краски, цвета сливаются, выравниваются, уступая место…
Черному.
Чернота не только заслоняет все перед глазами — она бросается под ноги, норовя сбить и повергнуть, барабанит по спине, чтобы сломить и подмять под себя, чтобы ты никогда больше не встал, чтобы мы навсегда остались здесь так же, как когда-то…
Но мы убежим! Должны убежать!
Тяжесть гнет меня к земле — это споткнулась Хуанита.
— Вставай! Немедленно вставай!
Поддерживаю ее — и вот мы уже бежим снова, но теперь не так быстро, моя спутница словно спотыкается на каждом шагу, прихрамывая на одну ногу… Некогда сейчас думать о ногах. Надо убежать.
Больше никаких оттенков. Черно-серая пещера, и только на низком уровне я могу видеть очертания коридоров…
Не важно. Главное — что эти коридоры продолжаются. Значит, нам все еще есть, куда бежать.
Потом все заканчивается так же быстро, как и началось. Последние круглые капли достигают земли —
