На ней было свободное бледно-розовое платье и сандалии золотистого цвета. Волосы она убрала в пучок, чтобы были видны длинные сережки с крошечными жемчужинами.
В дверь позвонили, и Клэр пошла открывать. Каково же было ее удивление, когда она увидела «незнакомого» мужчину в темном полосатом костюме.
– Мисс Монтроуз?
– Да.
– Можно войти?
– Мне кажется, мы незнакомы, – медленно сказала она.
– Я с удовольствием улажу это досадное недоразумение, – ответил он без всякого выражения.
– У меня есть выбор?
– Вообще-то нет.
– Понятно. – Клэр судорожно вздохнула. – Ну что же, входите.
Он переступил через порог и подождал, пока она закрыла дверь. Потом заключил ее в объятия и пробормотал:
– Похоже, что вы ждали меня, мисс Монтроуз.
– Не вас, другого человека, – прошептала она.
– Надеюсь, я могу занять его место, – отозвался он и медленно провел по ее шее длинными пальцами.
Она слегка передернула плечами. Внимательно посмотрев на ее лицо, «незнакомец» наклонился, чтобы поцеловать женщину.
Когда они наконец оторвались друг от друга, ее дыхание было неровным, а он, не говоря ни слова, взял ее за руку и повел в спальню. Она позволила ему это после некоторого колебания. Солнце уже село, и голубые сумерки начали сгущаться за окнами.
Не сопротивляясь, она смотрела, как он раздевает ее, хотя была очень напряжена и прятала от него глаза. Он расстегнул молнию у нее на спине, и шелковистый материал легко соскользнул с ее плеч. Она быстро взглянула на него, но он был поглощен созерцанием того, как ее платье медленно обнажает ее бедра.
Затем его внимание переключилось на ее белье – красивое, темно-розового цвета, с серебряной вышивкой на лифчике и с маленьким серебряным бантиком на трусиках.
Он поднял на нее глаза.
– Интересно, ваши коллеги, знающие вас как опытного профессионала, представляют, какое у вас соблазнительное нижнее белье?
Клэр нервно облизнула губы.
– Я не всегда ношу это.
Он улыбнулся.
– Хотите сказать, вы оделись так для того, кого ждали?
– Да… – тихо выдохнула она.
– Значит, он любит, когда вы так красивы и соблазнительны?
Она не ответила.
– Или это вы предпочитаете быть такой в его присутствии, мисс Монтроуз?
Она опять не ответила, но гордо посмотрела на него.
Он улыбнулся, снял пиджак и немного ослабил галстук. Дальше он раздеваться не стал. Вместо этого обнял ее и крепко поцеловал, прежде чем принялся снимать с нее лифчик.
Тут Клэр начала сопротивляться и, забившись в его руках, хрипло сказала:
– Может, мне будет, наконец, позволено высказать свое мнение?
– Не волнуйтесь ни о чем и чувствуйте себя как дома, – предложил он.
Она мимолетно улыбнулась и, развязав его галстук, бросила его на кровать и принялась расстегивать его рубашку. Ее рука скользнула внутрь и быстро пробежала по его груди. Внимательно наблюдая за ним, она направила руку вниз по его подтянутому торсу в направлении к ремню на брюках.
Дразня его, она позволила руке вновь подняться вверх. Затем женщина принялась снимать с него рубашку. Обнажив его красивые, загорелые плечи, она тихонько провела по ним руками, чувствуя всей поверхностью ладоней тепло и бархатистую мягкость его кожи, и наклонила голову, чтобы нежно поцеловать его в аккуратную ямочку около шеи.
– Можно? – спросил он, и его голос не был уже таким спокойным, как раньше.
– Чувствуйте себя как дома, – прошептала она, и глаза ее светились торжеством.
Больше они не сказали ни слова: ни пока снимали друг с друга оставшиеся одежды, ни потом, когда, лежа на софе, занимались любовью. Она вздрагивала от каждого его прикосновения, от каждой ласки. Особенно остро она воспринимала минуты полного единения с ним – это очень возбуждало ее, превращая хрупкое бледное тело в сосуд желания и удовольствия.
Когда все кончилось, она сказала, удобно устроившись в его объятиях и положив голову ему на грудь:
– Это было очень глупое замечание – о моем нижнем белье и о моих коллегах, мистер Хьюитт.
Она почувствовала, как он затрясся от смеха. Гладя ее по голове, он ответил:
– Ты играла свою роль великолепно, Худышка. Даже сумела побить меня моим же оружием.
Она улыбнулась.
– Ты выглядел таким незнакомым. Я никогда прежде не видела тебя в таком официальном наряде.
– Я приехал прямо из аэропорта. Как мне прикажешь выглядеть, если я только что вернулся с деловой конференции?
– А ты… – начала было она, но тут же осеклась, закусив губу.
– Скажи, – мягко попросил он.
Она подняла голову, чтобы видеть выражение его лица, и сказала:
– А ты когда-нибудь думал о том, будем ли мы через полгода неравнодушны друг к другу по-прежнему?
– Я… даже и не предполагал ничего подобного, – задумчиво сказал он. – Но мне не приходится жаловаться. А тебе?
– Нет…
– Ты не выглядишь уверенной в том, что говоришь.
Он сел и взял ее за руку. Клэр внезапно обнаружила, что сейчас ее самой сильной эмоцией стало недоверие. Она собиралась стать матерью и в то же время продолжала предаваться чувственным играм с мужчиной. Конечно, она ничего не могла с собой поделать, но было ли это правильно с ее стороны? Не следует ли ей быть менее темпераментной и более – как бы это сказать? – более ответственной?
– Клэр?
– Думаю, что я тоже этого не ожидала, но я не жалуюсь, – весело отозвалась она. – На самом деле я вовсе не собираюсь быть эксцентричной феминисткой. Ляг, а я принесу тебе что-нибудь попить. Потом ты будешь наслаждаться покоем, а я приму душ и подогрею обед.
Она поднялась, чтобы уйти, но тут же почувствовала, что ее держат.
– Мы могли бы принять душ вместе – как обычно, а потом я бы помог тебе с обедом, Клэр. Отказ от феминизма может оказать на тебя вредное влияние.
– Что ты имеешь в виду? – повернулась она к нему, слегка нахмурившись.
Лаклан усмехнулся и сказал просто:
– Мне нравится твоя независимость, Клэр. Это усиливает наше эмоциональное притяжение друг к другу, разве ты не заметила? Вспомни хотя бы то, что было здесь не так давно, – добавил он мягко.
Она на секунду задумалась.
– Это все та же моя знаменитая независимость, только в другой форме, Лаклан. Другими словами, делай, что тебе сказано. – Она подняла его руку и, быстро поцеловав ее, убежала, бросив ему озорной взгляд.
Но пока она принимала душ и закутывалась в махровый халат, ее чувства вновь изменились. На этот раз она ощутила себя виноватой, потому что единственная причина, по которой она отказалась от совместного принятия душа и предложенной им помощи в приготовлении обеда, заключалась в том, что
