Совершенство.
– Не ехидничай!
– Даже и не думала!
– Элен, извини дорогая. У меня срочные дела. Я, наверное, не смогу проводить тебя до работы. – Патрик сунул телефон на место.
– Ничего, дорогой. Мы с Мари, как ни будь, найдем дорогу назад. Нас там не было всего час.
– Не ехидничай, солнышко, тебе не идет. Мари, приятно было познакомится. Оставляю ее на тебя. – Он наклонился и чмокнул меня в лоб. – До вечера любимая.
– Какой он… – Мари мечтательно смотрела вслед Патрику, пытая подобрать ему определение.
– Мужской. – Подсказала я.
– Точно. Именно, мужественный.
– Мари, ну он же мужчина!
– Ничего ты не понимаешь!
Ненавижу, когда во взгляде женщины появляется такое масляное выражение. Жуть какая-то. Я посмотрела на часики. – И вообще нам пора на работу. А то леди-босс будет не довольна.
– Кем-кем, но не тобой. В последнее время она тобой очень довольна.
– Не мели ерунды!
Я несколько раз моргнула и вновь уставилась в монитор. Проснулась маленькими толчками боль, напомнившая мне о том, что у меня есть спина, и что я уже довольно долго сижу за компьютером. Я откинулась на сиденье стула. Нда… Невесело. Что-то «Джорди» никак не хочет компоноваться. Я вновь вывела на экран рисунок флакона. Два человека крепко слились в объятиях. Обе фигуры образуют сердце, как бы растворяясь к зауженному концу флакона. Флакон из дымчатого стекла. Чуть матового, с серебристым отливом. Неужели только я могу разглядеть в них двух обнимающихся женщин? Кого именно? Я сама боюсь себе признаться в этом. Себя и… Ребекку. Да, это точно она. Нет никаких сомнений. Я думала о ней, пока лихорадочно планшетом выводила линии на доске. Фоном для рисунка служила золотистая вода с расходящимися кругами от упавшей капли. И красная, чуть повядшая роза на переднем плане. Я смотрела на рисунок и чувствовала, как перехватывает мое дыхание. Это было смело. Слишком смело для меня. Слишком откровенно. Я боялась, что если кто-то кроме меня посмотрит на это, то он сразу догадается, о чем думает младший дизайнер. Это было бы ужасно! Но только теперь, при дневном свете. Чем дальше стрелки часов уходили за цифру шесть, тем моя фантазия казалась мне более реальной. Сердце пропускало один удар, а воображение уже во всю рисовало мне свои яркие эротические картинки. Мне нравилось то, что я видела. В моей голове картинка давно ожила, и вот уже мягкие пальцы Ребекки ласкают мою прохладную кожу. Губы тянуться к губам, что бы слиться в жарком поцелуе. Поцелуй подобен разряду тока. Наверное…
– Элен?!
– О, боже! Ребекка! – Я чуть не упала со стула. Ну, люблю я помечтать, но зачем же меня вот так грубо вырывать из моих грез? Надеюсь, я не вспыхнула как в прошлый раз?
– Почему ты каждый раз так пугаешься меня? – Ребекка подошла ближе и присела на край стола.
Она, что – издевается? Мои глаза немедленно уперлись в ее холеную руку. Взгляд скользил по длинным пальцам, запястью. Я ласкала ее руку глазами? Все – это точно паранойя! Но, буйная фантазия не давала мне покоя. Воображение немедленно нарисовало мне, как эти пальцы скользят по моей коже, и Ребекка так близко, что я явственно чувствую ее запах. Волна приятной дрожи пробежала по моему телу.
– Элен! Это великолепно!
– Что именно? – Я с усилием отвела глаза от ее руки, проморгалась и посмотрела на монитор. О, черт! Я совсем забыла, что у меня на мониторе! Теперь она точно догадается! Вот стыдоба! – А это… – промямлила я. – Ну, да, наверное, но… – Мозг напряженно заработал. Что бы ей сказать такого? Сказать, что это не моя идея? Врушка!
– Что? – Теперь Ребекка сидела в пол-оборота к монитору. – Ты же не хочешь сказать, что ты не будешь показывать это?
– Ну, Ребекка я не знаю. А что, есть возможность изготовления такого флакона? Это просто моя фан… моё решение. – Черт, если она не уйдет сейчас, я просто провалюсь сквозь землю!
– Наверное, есть. Я даже думаю, они найдут свое решение. – Ее рука легла ко мне на плечо. – Ты молодец!
Я как могла тихо выдохнула воздух. Ее ладонь жгла мне плечо даже через ткань легкого пиджака, который я накинула на плечи. Тепло распространялось от плеча к груди, и ниже, пока в низу живота не возник какое-то не понятное ощущение. Голова слегка закружилась. От прикосновения? Быть того не может! Элен, идиотка, просто вдохни воздух! Я глубоко вдохнула, грудь приподнялась и уперлась в ткань блузы. Я точно сойду с ума! Легкий чуть уловимый запах свежести, что это? Я поняла, что глаза мои закрыты, а Ребекка наклонившись на до мной, смотрит на картинку. Я чуть приоткрыла глаза, интересно она заметила или нет моё состояние? Сосредоточенное выражение ее лица подсказало мне, что моя начальница ничего не поняла, увлеченная разглядыванием флакона. По-другому и быть не могло. Она-то точно нормальная женщина. Хоть и выглядит странновато.
– Ребекка?
– Что? – Она резко повернула голову, и я поняла, что вижу в ее глазах себя. Наши губы оказались в опасной близости друг от друга. Я невольно отшатнулась. Я смотрела в ее глаза, как загипнотизированный кролик смотрит на удава. Хочу, что бы она меня поцеловала! Плевать я хотела, как это будет выглядеть! Терпеть этот зуд внизу живота уже непереносимо! Я сильнее сжала ноги, и мое бедное истерзанное тело отозвалось безмолвным стоном в ответ. Я непроизвольно провела языком по верхней губе. Надо признаться себе, что я хочу Ребекку.
– Мне неудобно! – И как я смогла это произнести?
– А? Извини. – Она встала и отошла от стола. Даже не села рядом, а просто отошла. Мне стало противно. На что это похоже? Я – неудовлетворенная извращенка, кидающаяся и млеющая от своей начальницы! Жуть!
Я широко зевнула, прикрыв рот ладонью. Патрик сидел рядом и не отрывал глаз от экрана. Что он там увидел? Фильм – полнейшая чушь. Так, наверное, будет всегда, если я соглашусь выйти за него замуж. Он будет выбирать, согласовываясь лишь со своим вкусом, а я покорно следовать за ним. Здорово. Патрик любит серьезные фильмы, а я считаю, что кино должно быть увлекательным и смешным, потому что всякой мути хватает и в настоящей жизни. Зачем снимать фильм про проблемы, если их хватает в настоящей жизни? Наверное, именно поэтому мне так нравится «Золушка». Хотя нет, «Золушку» так же тяжело назвать моей любимой сказкой. Сколько ей там пришлось надрываться, что бы, в конце концов, все было в шоколаде? Да и вообще, почему даже в сказках приходится пахать до смерти, для того, что бы потом все было хорошо? И хорошо ли? Ведь все сказки всегда кончаются одинаково. А почему? Неужели это никому не надоело? Что же там за секреты то такие у Золушки с Принцем, если их сказка закончилась такой банальщиной. И смогла ли Золушка после стольких лет «рабства» стать свободной? Жить с Принцем в замке, и быть счастливой? Или она до конца своих дней работала на кухне? Так ли легко человек отказывается от привычного ритма жизни? И будет ли он счастлив? Вот, например, я: мечусь как белка в колесе, надрываюсь для того, что бы заработать себе на жизнь, больше всего на свете я хочу просто выспаться и не вставать по утрам. Мне всего-то нужно выйти замуж, и Патрик обеспечит меня всем. Мне уже не нужно будет думать о работе, я смогу спать столько, сколько пожелаю, но буду ли я счастлива? Не знаю. Скорее всего, вначале я буду очень счастливой, но потом мне станет скучно. И что дальше? Я снова зевнула и посмотрела на Патрика. Надо же, ему в самом деле интересен этот бред. А в чем там дело-то вообще? Взглянув на экран, я поняла, что безнадежно отстала от сюжетной линии, и теперь мне совершенно ничего непонятно. Но Патрик же обещал комедию! А их можно смотреть с любого места. Комедию это напоминало мало. Скукота!
– Тебе скучно, зайка?
Я внутренне поморщилась. Ну, что за выражение!
– Да нет, просто я думала, что это будет комедия.
