настаивать на пышной свадьбе, цветах и роскошных туалетах, к чему она, кажется, была равнодушна, и это добрый знак.
— Ну и хорошо. Мы оставим им письмо и уедем в пятницу.
Он помолчал и спросил:
— А как насчет ваших родителей?
— Они гостят у моего дяди в Озерном крае. Тетя Лавиния нынче утром послала им весточку, но потребуется минимум три дня, чтобы посланец разыскал их, и еще три или четыре дня на то, чтобы они прибыли в Лондон.
— Тогда мы поженимся без них.
— Придется. Мои родители, конечно, будут огорчены таким оборотом дела, и лучше все объяснить им в письме. — Она бросила на него неуверенный взгляд. — Мне бы хотелось потом пригласить их в гости, если вы не возражаете.
— Конечно. Гилмертон- Мэнор ведь станет и вашим домом.
На ее лице чувства стремительно сменяли друг друга, и одним из них была неуверенность.
— Я человек чести, Триона. Вам следует это знать.
Она прищурилась, и выражение ее лица стало холодным:
— Ваше поведение по отношению ко мне в карете не было подтверждением этому.
Он хотел бы сказать, что забыл о том поцелуе, но помнил его слишком отчетливо. Она была нежной и сладкой, губы ее оказались пухлыми и горячими и на мгновение ответили на его поцелуй. Тело Хью внезапно охватило бурное желание повторить его. «Успокойся, болван. Для этого будет еще много времени».
Об этом он был способен позаботиться.
Триона скрестила руки на груди, бессознательно приподняв груди до выреза платья.
— Тот поцелуй не был поступком честного человека. Вы хотели наказать и напугать мою сестру.
Так и было до тех пор, пока его губы не прикоснулись к губам Трионы и не зажгли в нем удивительное пламя. И единственное, чего он желал, — это продолжения начавшегося в карете.
Ему пришлось взять себя в руки и преодолеть это, загасить вспыхнувший было огонь. Он знал, что сильные страсти быстро сгорают. Ну и что? Зато как только окажется в брачной постели, он сможет утолить свое физическое томление, свое влечение к ней. Все-таки преимущество брака — полное и вполне законное обладание объектом желания. Париж стоит мессы!
Она облизнула губы, что еще больше взволновало его.
— Лорд Маклейн, наш брак будет фиктивным?
Черта с два! Взгляд Хью пропутешествовал от темно-золотых волос, нависавших крылом над ее лицом, до густых длинных ресниц и полного розового бутона губ, и полной груди, приподнятой скрещенными на ней руками, и соблазнительного изгиба бедер. Ноги ее были скрыты под юбками, но он мог себе представить…
— Нет, — ответил он твердо. — Это будет настоящий брак во всех отношениях, или его не будет вообще. Было бы глупо отказываться от единственного, что может сделать его немного счастливее.
— Что же вы предлагаете?
Голос ее был глухим, и казалось, она задыхалась, произнося этот вопрос, и это еще больше взволновало его.
— Физическое наслаждение, моя прелесть.
Он подошел к ней, мгновенно преодолев расстояние, и взял ее лицо в ладони. Провел большим пальцем по влажным губам, отчего по телу ее пробежала дрожь, а он ощутил томление плоти и трепет, возникшие между ними.
Она крепко зажмурила глаза, а когда открыла, взгляд ее был трезвее, холоднее и решительнее.
— Не понимаю, какое значение будет иметь физическое наслаждение, если мы все равно расстанемся.
Он вспомнил, сколь невинной она показалась ему, когда он ее поцеловал, и тело его снова охватил огонь.
— Дорогая моя, уверяю вас, вы все поймете.
Чтобы доказать свою правоту, он взял ее за подбородок и приблизил ее губы к своим.
Он только собирался показать ей, каким приятным и чувственным может быть поцелуй. Но едва их губы соприкоснулись и она на мгновение заколебалась, прежде чем податься и подарить ему снова свою сладость, случилось нечто странное, как тогда, в карете.
Хью забыл, где находится, что он собирался сделать и почему. Осталось лишь одно желание ощущать нежность ее губ, прикосновение упругой груди и чудесное тепло.
Но на этот раз пламя взметнулось выше и разгорелось жарче, достигнув опасного уровня. Скоро он сможет обладать этой девушкой. Она будет принадлежать ему целиком и полностью.
Его затопило примитивное чувство, и страсть его была столь яркой и могучей, что он и не подумал сопротивляться.
Он провел руками по всему ее телу, пробуя на ощупь его изгибы, восхищаясь округлостями, и, завладев ртом, ощутил ее сладость. Она прижалась к нему, казалось, он ощущал жар сквозь тонкую ткань платья, движения ее были решительными, но неловкими. Она даже не понимала причины своего томления и желания, но для него все это было очевидно.
Эта страсть в сочетании с невинностью воспламенила его, как ничто прежде, и только звук шагов в коридоре вернул его к действительности. Он быстро осознал всю неловкость ситуации. Хью сделал над собой усилие и попытался отстраниться.
Очки ее сползли и теперь сидели криво, припухшие губы слегка приоткрылись, а взгляд она не могла сосредоточить.
— О да… — Голос ее прервался, когда она попыталась заговорить. Она сделала глубокий вдох и попыталась начать свою речь снова. — Теперь я понимаю вашу мысль, лорд Маклейн, и готова уступить.
Он чуть не рассмеялся, услышав столь деловую и практичную оценку происшедшего. Что за загадка таилась в этой девушке! Даже с трудом, придя в себя после поцелуя, она ухитрилась высказать свою позицию ясно и разумно. И пожалуй, ему это понравилось!
— Пожалуйста, называйте меня Хью. В конце концов, мы собираемся пожениться. Какой я для вас «лорд»?
Она кивнула:
— Да, теперь вы для меня Хью. А я Триона.
— Я предпочитаю имя Катриона. — Он поправил ее очки так, чтобы они сидели ровно. — Но пожалуй, приду к тому, чтобы называть вас Кейт.
Он отвел от щеки прядь шелковистых волос цвета меда и восхитился девичьей нежностью ее кожи.
Их взгляды встретились, его рука замерла, кончики пальцев погладили щеку. У нее были самые удивительные глаза на свете: миндалевидные, орехового цвета с вкраплениями золотого и коричневого.
Она вспыхнула и отпрянула:
— Я привыкла к имени Триона.
Он выпустил ее руку и пожал плечами:
— Как пожелаете. А сейчас мне пора откланяться.
Триона бросила взгляд на закрытую дверь. Она не представляла, как удается Кейтлин так долго удерживать от вторжения тетку и дядю, но была ей от души благодарна.
— Да, пожалуй.
— Мне придется уладить кучу дел, прежде чем покинуть город. Вы сумеете собраться и уложиться к утру пятницы?
Триона кивнула, но мысли ее метались.
— Постараюсь. У меня с собой не много одежды, потому что я не собиралась оставаться в городе долго.
— Как только мы доберемся до Гилмертона, сможете заказать все, что угодно. В городке есть несколько искусных модисток и белошвеек.
Триона вздохнула:
— Хотела бы я владеть иглой так, как Кейтлин.
— А она умеет шить?
— Лучше, чем большинство модисток. Я тоже пытаюсь, но не обладаю ее талантом.
Он сверкнул улыбкой, от которой по всему ее телу до кончиков пальцев ног пробежала дрожь.
— Не сомневаюсь, что вы обладаете иными, еще более интересными, талантами.
Прежде чем Триона успела спросить, что он имел в виду, Хью сказал:
— Я должен удалиться. Предлагаю держать наш план в тайне.
— Я ни словом не упомяну о нем никому, кроме Кейтлин. Она умеет хранить секреты.
— Хочется в это верить. — Он мельком посмотрелся в зеркало над камином, поправил сбившийся на сторону галстук и снова повернулся к ней. — Я буду очень занят, но если понадоблюсь вам, просто отправьте записку в дом Маклейна, и я приеду как только смогу.
— Сомневаюсь, что мне это потребуется, но все равно благодарю вас. — Поколебавшись, Триона добавила: — Хью, яочень надеюсь…
На что она надеялась? Что их брак не окажется таким ужасным, как можно было предположить? Что они приняли правильное решение? Что по истечении нескольких месяцев, которые они проживут вместе, оба смогут идти каждый своим путем, не испытывая ни горечи, ни боли, не изменившись и не страдая? Что, несмотря на жгучее желание испытать страсть, которую он с такой легкостью предлагал ей, она все-таки опасалась этой самой страсти?
Все эти вопросы и еще множество других буквально висели на кончике ее языка, и все же, когда она смогла заговорить, ей удалось сказать только:
— Тогда до пятницы.
Он провел кончиками пальцев по ее щеке, и это прикосновение удивило и взволновало ее.
— До встречи, милая.
Он окинул ее последним внимательным взглядом и нежно поцеловал в губы.
Триона закрыла глаза и подалась к нему. Она смаковала это нежное теплое прикосновение, и все мысли ее испарились. Но в то время как ум и чувства впали в летаргию и получили передышку, тело, напротив, было полно жизни. Ей хотелось приблизиться к нему, обвить руками шею, прижаться и оставаться так долго-долго. Он поднял голову и отстранился:
— Мне действительно пора.
Ей пришлось проглотить укол разочарования и казаться спокойной и равнодушной:
— Я понимаю.
Он приостановился, держась за дверную ручку:
— Не позволяйте вашим родным свести вас с ума предсвадебной суетой.
— Сделаю для этого все возможное, — ухитрилась она произнести спокойным голосом. — Уверена, что мне придется выдержать бой, но я выдержу.
Он хмыкнул:
— Не сомневаюсь. Насчет вас я знаю одну вещь наверняка: вы так же упрямы и тверды, как я. До свидания, моя дорогая.
И с этими словами он закрыл наконец за собой дверь.
