такая и страна.Мы будем лучше —лучше будут внуки».Кончалась ночь.В ней люди,и мосты,и дымкою подернутые дали,казалось,ждали чьей-то доброты,казалось,расколдованности ждали.Цистерна,оказав бараку честь,прогрохотала мимо торопливо,но не старался Щепочкин прочесть,что на боку ее — «Квас» или «Пиво».Он вспомнил ночь,когда пурга мела,когда и вправду, в состояньи трупатащил в рулоне карту,где былапунктиром —кимберлитовая трубка.Хлестал снежище с четырех сторон.«Вдруг не дойду!» —саднила мысль занозой.Но Щепочкин раскрыл тогда рулон,грудь картой обмотав,чтоб не замерзнуть.Ко сну тянуло,будто бы ко дну,но дотащил он все-таки до базык своей груди прижатую страну,и с нею вместе —все ее алмазы…Так Щепочкин,стоявший у окна,глядел,как небо тихо очищалось.Невидимой вокруг была страна,но все-таки была,но ощущалась.6Большая ты, Россия,и вширь и в глубину.Как руки ни раскину,тебя не обниму.Ты вместе с пистолетом,как рану, а не рольтвоим большим поэтамдала большую боль.Большие здесь морозы —от них не жди тепла.Большие были слезы,большая кровь была.Большие переменыне обошлись без бед.Большими были ценытвоих больших побед.Ты вышептала ртамибольших очередей:нет маленьких страданий,нет маленьких людей.Россия, ты большаяи будь всегда большой,себе не разрешаямельчать ни в чем душой.Ты мертвых, нас, разбудишь,нам силу дашь взаймы,и ты большая будешь,пока большие мы…7Аэропорт «Домодедово» —стеклянная ерш-изба,где коктейль из «Гуд бай!»и «Покедова!»Здесь можно увидеть индуса,летящего в лапык Якутии лютой,уже опустившего ушиондатровой шапки валютной.А рядом — якутс невеселыми мыслями о перегрузеверхом восседаетна каторжнике-арбузе.«Je vous en prie…» —«Чего ты,не видишь коляски с ребенком, —не при!»«Ме gusta muchoandar a Sibeia…»
