Билет зарегистрировал так, чтобы улететь через три часа, я решил, что больше все равно без еды не протяну. По Эксплотауну погулял. Очень хотелось зайти если не в кафе, то хоть в продуктовый магазин и чего-нибудь съесть, но я сдержался и купил джинсы, спортивные тапочки, пеструю кофту, майку с игривым рисунком, часы с калькулятором, несколько ручек, журнал мод, журнал для мужчин, газету и карандаш. На моем жетоне не осталось ни цента и я поплелся на посадку. Еле дошел.
В самолете дали бутербродик и рюмку минеральной воды, только желудок раздразнили. Я сообразил, что тапочки надо обуть, чтобы не подумали, будто на продажу везу. Часы на руку одел. Подумал, и напялил и майку, и кофточку. Надо бы еще джинсы одеть, но сил уже нет. Как вышел из самолета, в грязноватую лужицу на сантиметр зашел, чтобы тапочки новыми не казались. На таможне спросили, в каком формате на вкладышах записи (а я еще зачем-то 'черную' версию Быстринки как трофей вез) и 'сережки' снять попросили. Подарки Клары, журналы и газету конфисковали, вкладыши, как я потом обнаружил, затерли. Еще хотели джинсы отнять, мне нечем было платить пошлину, но потом пожалели. Просили только на работу зайти, сегодня же, я в пятом отделе кому-то срочно нужен.
Еще проблема встала: денег ни копейки. Имелось в виду, что, когда я жетон сдавать буду, мне остатки валюты обратно в наши деньги переведут. Пришлось 'зайцем' ехать. Дома выжрал все, что было, выгреб из старых штанов монеты и в пятый отдел потащился. Там две тетки стали расспрашивать, просят при них, тут же, письменный отчет составить, пока, дескать, я не забыл. Часть бумажек, к счастью, у них останется, а остальные надо опять подписывать в агентстве по охране гражданских прав, регистрировать в обществе интернациональной дружбы и по институту бегать оформлять; но это я завтра делать буду, сегодня я еще в командировке. Отчет теткам не понравился, мало. Стали вопросы задавать и требуют, чтобы я ответ записывал. Я отказался, устал, дескать, тогда они сами писать стали. Форменный допрос! Руки у них трясутся, глаза горят: подробнее, подробнее! Меня шатает, есть опять захотелось, вот-вот сознание потеряю, а они кричат над ухом: Вы что, не слышите?! — а я молчу… Обтерли мне лицо мокрым полотенцем и прочли лекцию, что моим домашним и сослуживцам рассказывать. Вышел какой-то изжеванный. Меня уже не радовали ни часы на руке жены, ни кофточка на дочке (постирали — села, смотрится изумительно). Тапочки и майка сыну впору оказались. К ним в комплект пришлось и джинсы отдать. И замечательные ручки всем раздал, а себе даже две оставил…
Через пару дней я представил, что Клара будет передавать мне нежные слова, а 'сережки' будут в ушах какого-нибудь ответственного сотрудника, и сразу отправил Кларе письмо, в котором по возможности мягко все объяснил; потом еще одно. Вскоре мне пришлось уйти с прежней работы и сменить адрес, так что ответа я не получил…
