бриллиантах звезд небу. «Петух» — изобретение Васи. Раньше змееловы, возвращаясь в свой лагерь в сумерках, пользовались самым древним способом — костром.
Но Вася однажды спалил нечаянно полгектара тугаев, за что руководству экспедиции пришлось иметь дело с милицией. Неприятность с трудом уладили. Базу перевели на новое место, километрах в шестидесяти от первого.
В отместку за все несчастья, которые обрушились потом на его голову, шофер-механик изобрел и соорудил «петуха» — сильная лампа плюс флюгер. Чудо-машину укрепили на самое высокое дерево возле базы, и она подмигивала тайге. Часто или редко — в зависимости от ветра.
Христофор свернул огромную самокрутку и стал задумчиво бить комаров.
Что ни говори, а ребята задержались сверх всякой нормы. На Азарова это было не похоже.
Зина с надеждой смотрела на сосредоточенное, давно небритое лицо фармацевта.
— Поздновато… — молвил снова Горохов.
— И Анванны нет. Обещалась еще позавчера быть… — обрадовалась человеческой речи лаборантка.
Но человеческая речь оборвалась так же внезапно, как и началась.
Поляну окружал темный, таинственный лес. Чуть светлели два желтых вагончика и старенький грузовик, замершие под лапами развесистых кедров.
Христофор зашел в другой вагончик и появился с двустволкой. Он выпалил два раза вверх; сменил патроны, выстрелил еще дважды, рассыпав по воздуху сноп искр.
Они прислушались к тайге. Но та молчала.
— Что, интервенты уже пришли? — послышалось из вагончика.
— Азарова с Клинычевым нету, — прошептала в белую марлю окна Зина.
Вениамин Чижак, в белой косоворотке, растрепанный, с всклокоченной бородой, но, как всегда, жизнерадостный, скатился по лесенке.
Вениамин Чижак был единственным человеком, кому Анна Ивановна Кравченко, научный руководитель экспедиции, «разрешала» носить бороду. Вене она действительно шла. Как шли косоворотка и сапоги, в которые он заправлял брюки.
Чижак рядился под мужичка для форсу. К его чудачествам все привыкли.
Веня обнял Зину за плечи:
— Зинуленька, ты простудишься.
— Совсем не холодно, — отстранилась Зина.
Веня взял у Горохова ружье.
— Пальнуть, что ли… Вон та звезда мне всю жизнь не нравилась.
Чижак тщательно прицелился в небо и шарахнул дуплетом.
— Не попал, — разочарованно вздохнул он.
Эхо прокатилось по лесу и запуталось где-то вдалеке.
— Слышите? — прошептала Зина.
— Эхо, — сказал Горохов.
И вдруг совсем рядом, у машины, грохнул выстрел. На землю упало что-то мягкое, вроде мешка с тряпьем. И через минуту, путаясь в кустах, к ним вышел Вася, волоча по земле ружье.
Горохов молча отобрал у шофера «тулку» и коротко приказал:
— Не балуй.
— А я что, паря, я за канпанию…
Пузырев медленно дошел до вагончика, с трудом преодолел лестницу, два раза съехав вниз, и наконец затих за дверью. Уснул.
А воздух все гудел от осатаневшей мошки. Казалось, в каждом кубическом сантиметре вилось не меньше миллиона этих тварей.
— Ребята, что же будем делать? — В голосе девушки зазвенели слезы.
— Тише, — остановил ее Горохов.
Где-то вдалеке глухо кричал филин-пугач, стонала болотная выпь.
Все трое прислушались.
И вдруг сквозь привычный шум ночной тайги раздался хруст веток. Кто-то тяжело и неуклюже пробирался сквозь валежник, не разбирая дороги.
— Медведь, — прошептала Зина.
— Ты что шепчешь, Васю боишься разбудить? — снова обнял ее за плечи Веня.
Зина освободилась от его объятий и громко закричала:
— Леня, Степан Иванович!
Эхо раздробило ее слова.
Хруст послышался ближе.
— Они, — твердо сказал Горохов и закурил.
Очень скоро на поляну вышла странная фигура с двумя головами и четырьмя руками.
Переглянувшись, ребята бросились навстречу. Бригадир, держа в одной руке белые полотняные мешочки, тащил на себе Клинычева, за спиной которого болталось ружье. Горохов и Чижак подхватили Клинычева и внесли в вагончик. Степан с трудом поднялся вслед и в изнеможении опустился на лежак.
Клинычев, бледный как полотно, с крупными каплями пота на лбу, поводил вокруг мутными, едва приоткрытыми глазами. Штанина его джинсов была разорвана. Нога опухла до колена и сильно потемнела.
— Разбудить Васю — и в райбольницу! — коротко приказал Азаров.
Христофор промолчал, склонившись над Клинычевым.
Чижак, хмыкнув, кивнул на шофера. Тот блаженно улыбался во сне, зажав руки между коленями.
Степан потряс его за плечо. Вася еще больше расплылся в улыбке, но глаза открыть не смог.
— Хорош! — Бригадир встал, пошатываясь.
— Лучше не бывает… — Веня поднял с пола мешочки со змеями. — Сколько?
— Двенадцать гадюк. И один щитомордник. — Степан взъерошил волосы рукой. — Вот скотина! Нажрался-таки. Ну погоди…
— Как это Клинычева угораздило? — не унимался Чижак.
— Брал гадюку и не заметил рядом другую, — нехотя ответил Азаров. — Нет, какая свинья…
— Что распаляешься, бригадир, — примирительно сказал Чижак. — Откуда Васе было знать, что Клинычева укусит змея? Ведь прикладывается он не в первый раз…
— Но в последний! — Бригадир со злости ткнул шофера кулаком в бок, но тот снова подарил миру лишь очаровательную улыбку.
— Степан Иванович, может, поужинаете? — решилась наконец вставить Зина.
— Подожди, подожди, Зина, не до этого…
Христофор оторвался от больного.
— Чаю ему побольше и покой. Послезавтра будет ходить.
Его слову верили. Во-первых, говорил он мало, во-вторых, фармацевт как-никак, имеет отношение к медицине.
— Ты думаешь? — посмотрел на него внимательно Азаров.
— Да.
— Добро. Анван еще нет?
— Нет. А обещалась еще позавчера быть, — ответила Зина. — Поешьте, Степан Иванович, нынче макароны с тушенкой. Чай…
— Потом. Давайте Леню на место Анны Ивановны. А ты, Зина, пригляди за ним. Чаю побольше…
— Это можно, с удовольствием, — побежала за чаем девушка.
— Степан, еще один вопрос. Его рвало? — спросил Христофор.
— Да.
— Может, дать коньяку? Грамм сто…
— Дадим. Схожу за НЗ.
