— Ну и уважила, соседка! — стала выговаривать она Вере Петровне. — Сколько жила, впервой такого страху натерпелась. Нет, это же надо столько гадов насобирать! Аж волосы дыбом встают…
— Вот, бабуся, — подтрунивал над ней шофер, — прожили, поди, годов семьдесят, а такого еще не видывали.
— И не приведи господь еще раз увидеть! — отмахнулась старушка.
— А как же в зоопарке их показывают? — не унимался шофер.
— Леший их знает.
— А вы, бабуся, в зоопарке не бывали?
— Ишо чего не хватало! По телевизору показывают, я из комнаты бегу. Так и кажется, по дому расползутся.
Вера Петровна слушала их разговор с улыбкой, но не вмешивалась. Так, беседуя, и доехали до прокуратуры.
— Каково ваше первое впечатление? — спросил Холодайкин Веру Петровну, как только она зашла к нему.
Седых, уставшая от поездки, без приглашения опустилась на стул.
— В данном случае так сразу и не скажешь, Алексей Владимирович. Уж больно все необычно. И люди, и их занятие, и ценность — я имею в виду практическую ценность исчезнувшего яда…
— Позвольте, позвольте, в заявлении руководителя экспедиции указывается точная сумма, что-то более четырех тысяч рублей. А вы говорите — неизвестна.
— Кстати, вы мне забыли сказать, что Кравченко — женщина…
— Вы знаете, Вера Петровна, как я занят, — нахмурился Холодайкин, вертя в руках толстый красный карандаш. — Кроме того, какое это имеет значение? Так вот, насчет ценности: вы не правы. Любую ценность можно продать либо использовать в преступных целях.
Он со стуком положил карандаш на стол, как бы подводя черту под их спором.
Вера Петровна поднялась:
— Дня через два у меня будет мнение. Предварительное, естественно.
— Держите меня в курсе, — более примирительно сказал врио прокурора, углубляясь в бумаги, лежащие перед ним.
20
Первой следователь Седых вызвала руководителя экспедиции. Веру Петровну поразило то, что Анна Ивановна приехала в красивом платье-миди, в туфлях на платформе, с модной прической и слегка накрашенными губами. Словно не из тайги на грузовой машине, а прямо с самолета из Москвы.
Следователь невольно застыдилась своей скромной и не столь ухоженной внешности, хотя ее благоустроенная квартира находилась в трех минутах ходьбы от работы.
Зная, что Кравченко курит, Вера Петровна предложила:
— Здесь можно курить.
— Благодарю вас. — Анна Ивановна достала из сумочки пачку «Явы» и зажигалку. — На все хватает силы воли, а вот курить бросить не могу, — сказала она.
— Мне очень хочется побольше узнать о вашей работе, — начала Вера Петровна.
— Для дела или вообще?
— И для того, и для другого. Я вчера обошла все наши библиотеки и нашла вот только это. — Следователь вынула из ящика стола книжечку.
Анна Ивановна взяла ее в руки, перелистала:
— Бломберг. «Змеи-гиганты и страшные ящеры». С научной точки зрения эта книжка не представляет интереса. Это сенсационно, не спорю. Может быть, даже кое в чем полезно, потому что любое правдивое свидетельство очевидца помогает развеять предвзятость и вздорность в отношении людей к рептилиям. Но в данном случае — я имею в виду дело, по которому мы встретились, — она не поможет ни на йоту.
Вера Петровна улыбнулась:
— Вот именно. Помочь разобраться в этой истории можете только вы.
— Постараюсь. — Кравченко закурила; Вера Петровна пододвинула ей пепельницу. — Благодарю.
— Понимаете, дело не совсем обычное. И хоть следователь должен знать все, я признаюсь: о змеях, об их яде ничего не знаю. Почти ничего. Конечно, можно истребовать литературу, но пока ее разыщут… Представляете, сколько уйдет времени? (Кравченко кивнула.) Так что я вынуждена отрывать вас от научной работы. Расскажите о ней.
Искренний тон следователя совершенно обезоружил Анну Ивановну. Она улыбнулась.
— Знаете, Вера Петровна, чтобы рассказать о нашем деле, не хватит и месяца каждодневных бесед. Что вас интересует? Зачем экспедиция? Зачем я мотаюсь по странам и изучаю змей? Зачем мы собираем змеиный яд? Зачем я спорю с академиками? Ой-е-ей! Это целая эпопея. Уж лучше задавайте вопросы. И, как говорится, по существу.
— Хорошо. Цель экспедиции?
— Вот это и есть главный вопрос, вбирающий все остальные. На основе змеиного яда готовится много лекарств от нервных, психических заболеваний, заболеваний крови… И с каждым годом потребность в нем растет неимоверно. Поэтому число змей уменьшается катастрофически. Не забывайте, помимо отлова рептилий для научных и медицинских целей, их уничтожают нещадно все — от взрослых до детей. Они гибнут от других животных…
— А специальные питомники? — поинтересовалась Вера Петровна.
— Серпентарии? Это не выход. В нашей экспедиции мы отлавливаем змей, берем у них яд и снова отпускаем, чтобы они не оторвались от родной среды. Это первая попытка научно обосновать и практически доказать разумность такого подхода к решению вопроса о добыче змеиного яда и сохранению количества змей в нашей стране.
— Неужели у нас не хватает змей?
— Этот вопрос мне задают все. Да, не хватает. А с кобрами, например, дело вообще обстоит катастрофически. И мы вынуждены закупать за границей сухой яд этих змей. А сейчас министерство намеревается приобрести кобр у Ирана. На валюту!
— Покупать змей на золото? — воскликнула Вера Петровна.
— Вот именно, — усмехнулась Кравченко.
— Не понимаю, — пожала плечами следователь. — Ну ладно. Скажите, а нельзя создавать искусственные препараты, заменяющие змеиный яд?
— Пока — нет. Змеиный яд — сложнейшее белковое соединение. А человечество еще не умеет синтезировать куда более простые белки. Ведь нет искусственного хлеба или сахара.
— Какова стоимость сухого змеиного яда?
— Это зависит от вида.
— Ну, например, яд гадюки?
— Около полутора тысяч рублей за один грамм сухого яда.
— Вот вы получаете яд. Куда и как вы его отправляете?
— Должны были послать в Таллин. Там делают лекарства из яда.
— Как это осуществляется конкретно?
— Сухой змеиный яд посылается по месту требования и только по присланной заявке. Кроме фармакологии, он нигде практического применения не имеет.
Седых задумалась. Потом сказала:
— Но ведь его еще можно использовать и для преступных целей? Убийство, например?
— Как вы сами понимаете, это слишком дорогой способ убийства, — горько усмехнулась Кравченко.
— Сколько получают змееловы за свою работу?
